Глубина моря - Тор Анника (книга бесплатный формат txt) 📗
— Эй, — сказала Вера. — Ты же знаешь немецкий. Пойдем.
— Может, пойдем позже? В четыре я смогу.
— Не выйдет, — сказала Вера. — Он сказал, что нам потребуется по меньшей мере два часа, а к шести мне нужно быть дома и помыть после ужина посуду.
— А если я приду туда после школы?
— Нет, — сказала Вера. — Я буду глупо выглядеть. Словно не могу сама о себе позаботиться. Другое дело, если бы ты пришла со мной с самого начала. Он бы и тебя сфотографировал.
Штеффи рассмеялась.
— Я не подхожу на роль девушки с обложки.
— Ты красивая, — сказала Вера. — У тебя выразительные темные глаза и высокие скулы. Тебе нужно лишь немного косметики и сменить прическу. Пойдем со мной в субботу на танцы, я сделаю из тебя красавицу!
Глаза Веры блестели.
— Не приставай, — сказала Штеффи. — Ты знаешь, что я не хочу. К тому же на выходные я поеду на остров.
Они больше не разговаривали о фотографиях. Но когда Штеффи сидела в трамвае, возвращаясь домой в Сандарну, она снова почувствовала укол беспокойства.
Глава 5
«Я могла бы пойти с ней».
Штеффи сидела в классе и слушала, как фрекен Крантц читала скрипучим голосом примеры сослагательного наклонения в немецком языке. Штеффи украдкой бросила взгляд на часы, подарок тети Марты и дяди Эверта на ее пятнадцатилетие. Десять минут четвертого.
Вера уже в фотоателье, если не передумала. Но это вряд ли.
Вера хотела «стать кем-то». Это означало стать знаменитой киноактрисой или удачно выйти замуж.
— «Желаю тебе удачи в твоих делах». Улла?
Штеффи представила себе портрет Веры, слегка склонившей набок голову, глаза сияют, на лбу — локон. Может, Вера поступила правильно. Может, эти фотографии — ее шанс перестать готовить, прибирать и прислуживать всю свою жизнь. Может, Штеффи совершенно зря беспокоится.
— «Как бы там ни было, тебе лучше быть осторожным», — сказала фрекен Крантц. — Переведите. Лилиан!
Лилиан запнулась и застряла на глагольной конструкции.
— «На твоем месте я бы этого не делал», — давила фрекен Крантц. — Переведите. Стефания!
Штеффи перевела.
Без двадцати четыре урок закончился. Май ушла на собрание школьного комитета, поэтому Штеффи поехала домой одна. Май любила общества и собрания. Кроме школьного комитета она являлась секретарем социал-демократического молодежного клуба в Майорне.
Штеффи шла через школьный двор, и тут кто-то ее позвал. Не оборачиваясь, она узнала голос Хедвиг Бьёрк. Штеффи остановилась, чтобы ее подождать.
Хедвиг Бьёрк была для Штеффи не только классной руководительницей и учительницей по математике и биологии, но и другом, почти как старшая сестра или кузина. В ту тяжелую зиму, когда Штеффи не могла больше жить в семье Свена, она остановилась у Хедвиг Бьёрк, пока семья Май не переехала в новую квартиру.
— Как дела? — спросила Хедвиг Бьёрк. — Все хорошо?
— Да, спасибо, все в порядке, — ответила Штеффи.
— Я проверила еще не все работы, — сказала Хедвиг Бьёрк, — но могу сказать, что у тебя все семь заданий — безупречны. И я не стану снижать баллы за то, что ты сдала их в черновике. Ведь на это были веские причины.
«А как же Май?» — подумала Штеффи. Набраться мужества и спросить? Или не стоит заходить в их дружбе так далеко? Несмотря ни на что, Хедвиг Бьёрк — ее учительница.
— Я понимаю, тебе интересно, что будет с Май, — сказала Хедвиг Бьёрк. — По правде сказать, мне тоже. Я ведь знаю, как для нее важен хороший аттестат. Она может выбрать классическое направление и покончить с математикой. Но один экзамен завален, два с грехом пополам сданы, и еще этот… Ей придется трудно. В выходные я подумаю, что делать. В среду вы получите письменные работы.
— А ты сама? — продолжала Хедвиг Бьёрк, пока они шли по школьному двору. — Ты наверняка выберешь естественные науки.
Штеффи кивнула. Она хотела стать врачом, как папа. Она будет заботиться о больных людях. Скорее всего, о детях. Представьте себе, ставить на ноги больных детей, может, даже спасать жизни! Этого она хотела больше всего.
— Не думаю, что у тебя возникнут трудности со свободным местом и стипендией, — сказала Хедвиг Бьёрк. — А комитет помощи возьмет на себя расходы на жизнь, пока ты не закончишь учебу?
Штеффи вздрогнула. Об этом она не подумала. Она считала это дело решенным, комитет продолжит оплачивать питание, жилье и одежду, если это необходимо. А вдруг ей откажут? Тогда она вряд ли сможет остаться у Май. Они не в состоянии содержать еще одного члена семьи.
— Не знаю, — сказала она. — Я попрошу тетю Марту разузнать.
— Попроси, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Меня удивит, если они не поймут, что такой одаренной девочке, как ты, необходимо продолжить учебу.
Они расстались у ограды. Хедвиг Бьёрк пошла пешком до своей однокомнатной квартиры в Йоханнесберге, а Штеффи поехала на трамвае в Сандарну.
Разразился сильный дождь, и когда Штеффи вошла в подъезд с Нинни и Эриком, на лестнице ее уже дожидались Гуннель, Курре и Улле.
В квартире сразу стало тесно, и воцарился беспорядок. Курре и Улле катали шарики на полу в кухне. Близнецы никогда бы не отважились на это, будь дома мама или даже Май. Но Штеффи была не в счет. Гуннель сердилась на Эрика за то, что тот подрисовал ее бумажным куклам усы, и хотела, чтобы Штеффи его «вздула». Нинни устала и капризничала.
Штеффи стояла у плиты, жарила колбасу и думала, что никогда не справится со своими собственными детьми. Или со своими легче? Затем она подумала о том, что произойдет, если Май не поступит в гимназию. Возможно, ее оставят еще на год в школе до экзаменов. А потом? Штеффи будет учиться в гимназии и жить здесь на пансионе, в то время как Май и даже Бриттен, которая на два года младше, начнут сами себя обеспечивать и помогать семье деньгами. Это будет странно выглядеть.
А вдруг комитет помощи не захочет платить за нее еще три года? Тогда придется работать.
Мысли вихрем носились в голове Штеффи. Ей хотелось остановить их.
— Ты слишком много думаешь, — говорила Вера. — Нужно жить, особенно пока молод. А не вечно раздумывать.
Вера. У фотографа. Уже четверть шестого. Вере следовало уже уйти оттуда. Если бы у Май был телефон, она бы позвонила. Но телефона не было, а Штеффи не могла оставить детей одних и сходить в «Консум», откуда обычно звонили.
В полшестого пришла мама Май. Ужин был на столе, и Штеффи изнемогала от усталости. Еще не сняв пальто, тетя Тюра успела успокоить Нинни и отругать Эрика за испорченных бумажных кукол Гуннель. Курре и Улле исчезли из кухни со своими шариками, лишь только в прихожей раздались мамины шаги.
Колбаса слегка подгорела, а соус из хрена получился с комками. Но картошка сварилась как следует.
— Как дела? — спросила тетя Тюра. — Ты так озабочена. Что-нибудь с родителями?
— Нет, — ответила Штеффи. — Они получили мою посылку.
Штеффи хотелось довериться тете Тюре. Мама Май была из тех людей, что, кажется, всегда предугадывают события и уже занимаются тем, о чем другие еще даже не успели подумать. Несмотря на излишний вес, на частые боли в спине и коленях, тетя Тюра всегда была подвижной и почти всегда — в хорошем настроении. Даже сердясь, она ругалась, словно шутя. Даже в самый разгар брани выражение ее глаз оставалось ясным и спокойным.
Взгляд тети Тюры остановился на Штеффи.
— Надеюсь, тебя никто не обидел? А то им придется иметь дело со мной!
Штеффи не смогла удержаться от смеха. Тетя Тюра делала вид, словно Штеффи была такой же маленькой, как Эрик и Гуннель.
— Нет, нет, — сказала она. — Я просто устала. Сейчас нам так много задают.
Момент упущен. Что бы она рассказала тете Тюре о Вере? Все равно уже слишком поздно. Она не пошла с Верой к фотографу и не отговорила ее.
— Курре и Улле! — скомандовала тетя Тюра. — Займитесь посудой. Стефании нужно учить уроки.
