Паутина - Щеголев Александр Геннадьевич (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
2.
Знобит что-то. Это, наверное, от понимания. Плохо, когда понимаешь все до конца — и как безнадежно ты влип, и как эффектно тебя надули, и какой ты сам есть концентрированный дурак. А может, просто тепло в щели выдуло, печка-то уже давно остыла. За окном мороз, деревенская тишина, девственный снег, чистые мечты сельских тружеников. Да, Новый Год — прекрасен.
Убийственно прекрасен. Никогда такой помойки в душе не было…
И зачем только приехал сюда? Экзотики захотелось? Нет, но почему же: бабулю сто лет не навещал — раз; вдохнуть дым предков надо? — два; вспомнить голопузое детство — три. Кроме того, ни одна тварь не найдет это убежище (четыре). В конце концов, это же родительский дом, начало начал, можно сказать! Мамочка в нем выросла, вдвоем с папой они проводили тут каждое лето. Вполне объяснимо, что измотанная сыновья душонка сюда потянулась… Ой, мама-папа, влипло ваше дитя, влипло, влипло! Мама-папа, знали бы вы…
А бабушка совсем не изменилось. Такая же молчаливая, такая же старая.
Всегда она была старой и всегда жила в этой избе — словно остановилась во времени и пространстве. Только смерть родителей на нее здорово подействовала… (Каких «родителей»?! Для бабушки-то они были дочкой с зятем!) Короче, после того страшного случая немного не в себе она стала: то заплачет, то засмеется без всякой причины. Вот и сегодня, как увидела внучека, так и заплакала навзрыд, а потом, когда покормила нежданного гостя картошкой, почему-то расхихикалась и не угомонилась до тех пор, пока тот не отправился спать. Новый Год она не встречала, только Рождество, и слава Христу, потому что ну какой сегодня праздник? Так, символ, не больше.
Мрак кромешный. Что же делать?
Эти подонки все-таки добились своего, довели человека, выгнали из собственного дома. Мразь, дешевка. Завидуют, нищие! А начинался вечерок красиво, привычно-восхитительно, как полагается: гости, улыбки, сауна, стол, новогодние пожелания, кино. На загородную виллу были приглашены только лучшие друзья, самые-самые, чтоб их всех. Несколько стерв, естественно, какое же веселье без стерв? Водочка, коньячок — хорошо! И почти уж приступили к полнокровным праздничным забавам, как вдруг приперлась… Тамарка. Это было явление! Цветная, ухоженная, соблазнительная — будто с обложки шикарного журнала сошла. Ну, ничего себе! Как она умудрилась найти это холостяцкое гнездо? Объяснила:
«Подсказало тоскующее сердце», — спошлила почти как раньше, но, увы, с некоторой натяжечкой, со смущением, с легоньким усилием. И посмотрела радостно, и фигуркой поиграла, и шубку скинула в хозяйские руки. Такие знакомые ужимки… тьфу, даже заныло что-то внутри. Мучительно зарубцевавшаяся рана напомнила о себе. Тамара. Тамарочка.
Вроде всё выяснили тогда, вырвали самообман — с мясом и кровью. Расставили знаки препинания в романе, переплели его и поставили пылиться на полку рядом с прочими жизненными сочинениями. Девушке, понимаете ли, нужна была опора, солидная, надежная, денежная, и тратить силы на игру в любовь со всяким мелким сбродом ей решительно надоело, и похоже, что вожделенная опора наконец-то найдена, а ты гуляй, мальчик, не хнычь, сам хотел правды, сам выслеживал эту правду, вот и получай, что хотел, милый, любимый, родной, раздевайся скорей, занавесь окно, иди ко мне, простимся всласть и — чтоб тобой здесь больше не пахло… Про миллионы в кейсе не было сказано ни слова. Зачем? Рад за тебя, детка, стирай носки свой «опоре». Хотела проститься — прощай. Пропади пропадом, тварь… Правильно утверждают опытные ходоки: от любви но ненависти один шаг, так что мне на другую сторону улицы…
И теперь, вот, заявилась прямо на дачу. В самый разгар веселья, когда Светка на спор заявила, что распакует себя не менее аппетитно, чем эти породистые кошки на видео. Огонь-баба! Уже загородила собой телевизор, исполнила вступительные па, у зрителей слюни закапали на ковер, и вдруг Тамарка испортила зрелище. Утащила хозяина дома в соседнюю комнату, обняла его и принялась жарко рассказывать, как ей одиноко, как она ошибалась, какого мужчину зря обидела и какая она дура. «Знал бы ты, — шепчет, — до чего больно мне было после твоего исчезновения, места себе не находила, ужасно скучала, волшебные губы твои вспоминала, но вот отыскала тебя наконец, мой единственный, в этом пустом мире, ты прости меня, дуру, прости, я всегда была и буду только твоя…». Тычется носом «своему единственному» в свитер, трепещет от избытка якобы чувств, прижимается покрепче, надеясь, что ее здесь вспомнят. Но сама-то по углам восторженно стреляет глазами — на светильники, на шкуры, на мебель, — осваивается в барских хоромах, обстановку инвентаризует. Врут людишки! Не шаг от любви до ненависти, а гораздо меньше. Надо было прибить гадюку на месте, чтоб не заползала в дома к приличным людям, однако доброта подпольных миллионеров безгранична. Вы почти уже прощены, леди, получила она в ответ. Осталась маленькая формальность…
Увы, благородные чувства были потрачены впустую, потому что Тамарка, когда ее приволокли обратно в зал и объяснили почетные обязанности, почему-то не выказала законного чувства благодарности. Требовалась чистая чепуха — посоревноваться со Светкой, продемонстрировать обществу восхитительный загар. Зря, что ли, она полжизни под кварцевой лампой просидела? А Тамарка как закричит: «Дурак, я же люблю тебя, зачем ты так, всё для тебя сделаю, для тебя одного, негодяй!» Красная, жалкая. Но твердость характера — лучшая из мужских черт. Ей было сказано внятно: «Устроишь гостям праздник, останешься здесь хозяйкой». Не захотела. Не захотела, сучка. Светка ржет, мужики ухмыляются в рюмки, а она бормочет оскорбления и шубку свою ищет.
Тут Валера с Вадиком знаки делают: мол, нельзя ее отпускать, босс. Верно ребята мыслили! Отпускать ее было неразумно. Правильное решение этой пустяковой задачки нашли быстро: подарить бывшую любовь дорогим друзьям, а допросить ее и потом можно. Справедливое решение, не правда ли, но именно оно явилось главной ошибкой новогоднего вечера. Впрочем, возможно, и главным развлечением, поскольку не было указано, кому конкретно предназначен подарок. Мужики нехорошо обрадовались, повставали все разом, жадно скалясь, зато девочкам эта ситуация не слишком понравилась — они ведь разобрали клиентов давно, и новые отвлекающие факторы им были совершенно ни к чему. Начались препирательства, мысли вслух, варианты, а Тамарка вдруг завизжала, забегала по залу, путаясь ногами в вечернем туалете, потом кто-то схватил ее за руку — слова постепенно превращались в действия. Комедия! Валера и Вадик стоят, пентюхи, головами ворочают, смотрят то на публику, то на хозяина — не знают, что им делать.
