Наш Декамерон - Радзинский Эдвард Станиславович (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Ну, что там происходило в его квартире и что там выделывали его друзья, - рассказывать не буду. Я уже сказала: гадостей не люблю. Хотя все-таки странно - солидные люди. Ну, да ладно - платили хорошо!
Но постепенно, гляжу, начинают платить поменьше. Я сначала смолчала. А он дает мне все меньше. И новых девушек требует. Я высказалась. А он мне в ответ:
- Знаешь, ты уже всем надоела. Мы разнообразия ищем. Без разнообразия нет творчества. Так что, жидовочка (он так теперь меня называл), будем расставаться.
К тому времени он на машине "Нива" стал разъезжать. И к этому названию слово "русская" приделал. Русская "Нива". Такой смешной. Друзья его важные устроили его на работу на Мосфильм - главным редактором в объединение. И вот гляжу, действительно не зовет он меня больше! Узнаю: он на Мосфильме с массовкой связался. Девица знакомая донесла, которая в массовке по холмам бегала. Поняла я, что меня умыли. Но я ведь не мама, я с цветочком возиться не буду. Короче, стукнула одному парню кое-что про его девушку, которую к поэту приводила. А у мальчика кое-кто кое-где был… Ну, и пошла раскручиваться машина. Наступил мой час. Зовет меня Г., тихонький, приветливый, вместо жидовки радостью называет, деньги сует и говорит:
- Если вызовут тебя в качестве свидетеля, говори то-то…
- Я тебе ничего не должна, Ваня, ты "членские взносы" господские себе присваивал, так что какие показания мне давать - я уж сама решу.
Что там потом было! И разбирательство при закрытых дверях, и в Союз писателей меня вызывали, и справку он достал, что импотент, и потом другую справку от жены, что исправился и теперь только с нею, с женою, живет.
Ну, я все честно на него показала при закрытых дверях, а про других его важных ребят - ни-ни. В результате мне - ничего, а Ваню из поэтов исключили, а потом он умер. Довольно скоро умер.
И в это время, когда разбирали эту историю "членских взносов", я впервые узнала кое-что про наших девушек "за бугром".
Дело было так. Обычно дома я сидела до десяти вечера, книжку хорошую читала. А потом, в "свой час", выходила "прошвырнуться"…
И в тот день было все так же. Вышла. Вскоре, ну, как обычно, - скрип тормозов. Не оборачиваюсь. Жду… И вдруг бац - женский голос. От изумления обернулась.
- Подвезти не надо?
Смотрю: красивая, лучше сказать, эффектная, чья-то жена или дочка. Ну, я уже к тому времени все про все знала. Но с этим не сталкивалась. А я девушка любопытная, мне все интересно.
- Можно.
- Ну, садись. Куда тебя везти?
- Да в общем, куда хотите.
- Ну, если не возражаешь, заедем ко мне: кофе выпьем, посидим. Меня зовут Александра. Можешь звать меня Алекс.
Приехали. Шикарная квартира, но такая грязная! Если бы у меня была такая квартира… Ну, села. Она сварила кофе и вокруг моего плечика невзначай колдует. И вдруг открывается дверь - появляется чудо-юдо. Тоже, видать, лет сорок, тоже, видать, хороша, если намазать, но сейчас - страшная, темная! Посмотрела я на нее, она все поняла и говорит:
- А я себе сейчас мщу. Думаю, добью себя! И вот добила.
- Это моя подруга из Франции, - сказала Алекс, - то есть она русская, но замужем за французом.
Тогда это только начиналось. Я этих иностранцев как огня боялась. Это сейчас девки смелые, а моя молодость прошла в эпоху грузин - они были главные кавалеры. А иностранец - для нас это шпион. С иностранцем тебя сразу заметут.
Но я любознательная. Я люблю новые условия игры. Начинаю слушать, запоминать, учиться.
И эта старая французско-русская курва начинает рассказывать про какие-то Канарские острова, где она познакомилась с каким-то "голубым" Коко. И стали они с этим педиком проживать как брат с сестрой.
- Я, - говорит, - взяла его просто от одиночества. "Голубенький" Коко оказался художник и сын испанского миллионера. А в это время эта страхолюдина на самом деле любилась с итальянским графом, у которого кроме титула ни шиша не было. Потом Коко влюбился в итальянского графа, который должен был получить от кого-то наследство… Тут я совсем запуталась. Смотрю: Алекс дремлет, а французская дура напилась и ни с места! В двадцать седьмой раз рассказывает про Канарские острова, и "голубым" у нее уже стал итальян-ский граф.
Потом Алекс проснулась, и мы с трудом затолкнули эту русскую француженку в другую комнату дрыхнуть.
- Ну, она у тебя с большим приветом.
- Нет, это все чистая правда. Она графиня. У нее даже есть замок. Как раз недавно она бросила своего графа и вышла замуж за Коко, поэтому сейчас она несколько расстроена. Кстати, лет пять назад я познакомилась с нею, как с тобой. В том же месте. Она тогда была худая, длинная, молодая, чем-то очень похожая на тебя. Сними платье - я уверена, ты сложена, как она.
Платье-то я сняла и все думаю: если такая шантрапа в замке живет, чем я хуже…
Вот с этими мыслями на следующий день вышла я в Квадрат. Квадратом назывался кусок, где в Москве наш главный Бодисейл. Значит, Квадрат - это "Националь" ("Нац") - Совмин - Телеграф - "Российские вина". Там и было мое место.
После трех недель знакомства с Алекс я хорошо поняла свою цель. Мне было двадцать пять… ну, ладно - двадцать девять! Я была клево одета (привет от Алекс), умела поддержать "конверсейшн" (образование Алекс), прекрасно пила (привет от восточных людей), могла покурить (тоже привет с Востока), хоть мне это дело чуждо, я знала все сплетни в литературном мире (поэт Ваня) и могла вставить в разговор стихи Тютчева (ну, это, конечно, не поэт Ваня, он знал только свои стихи, это Алекс). Я знала, что "после" надо обязательно говорить: "Мне никогда еще не было ни с кем так хорошо!" - и что "двуногое" (термин Алекс) больше всего ценит, когда ему говорят: "Какой вы умный". При этом чем он глупее, тем больше ценит. "Можешь говорить ему, что он сволочь, дрянь, убийца, сводник, но не забудь добавить про талант и ум" (Алекс). Короче, я готовилась к выходу в международные сферы. Я научилась говорить мало. "Главное - слушай, в этом твоя сила, пусть говорят они" (Алекс). Вообще Алекс я часто вспоминаю. Я когда обокрала ее и ушла, она три дня из квартиры не выходила. Говорят, по полу ползала, мой запах вынюхивала. Потом она мне письма в стихах писала, я не отвечала. Потом она седуксен выпила с портвейном, и отец отправил ее в психушку - в крэзу. Она мне оттуда тоже письма писала. Нормальные такие, только в конце письма у нее почему-то кошка разговаривала…
Короче, вышла я первый раз в Квадрат с международными целями. Поджилки трясутся, думаю: заметут. Это маменькин цветочек во мне боялся. Но я пересилила этот сукин цветочек…
Слышу: ко мне обращаются. Вроде по-английски. Гляжу: так дерьмово одет, я его сначала даже послала. А это оказался англичанин, богатейший фирмач. Они, оказывается, чем богаче, тем гаже одеты. Для них главный кайф - ходить в мятых пиджаках.
