Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка - Мак-Канн Кейт
Однако на следующее утро завтрак не доставил нам никакого удовольствия. Горькая действительность снова вторглась в нашу жизнь: Мадлен все еще не была найдена, и нас ждала встреча с Папой Римским. Я превратилась в сплошной комок нервов. В собор Святого Петра мы отправились в девять часов утра, прихватив по дороге Чарли. Когда мы добрались до места, служащие Ватикана провели нас к нашим местам в первом ряду, который они назвали прима фила, а через несколько минут нависшие темные тучи расступились, и показалось голубое небо. Яркое солнце согрело наши души: быть может, это доброе знамение? Единственной проблемой теперь было то, что его палящие лучи падали прямо на нас, облаченных в темные костюмы. К тому, что мы были очень взволнованы, прибавилась пытка немилосердной жарой. На помощь нам пришел сидевший за нашими спинами Чарли, он раскрыл зонтик у нас над головами.
Вокруг нас царила праздничная атмосфера, а мы с Джерри сидели в первом ряду нахмурившись и чувствуя свою уязвимость. После прибытия Папы полтора часа длились обращения на разных языках, молитвы, пение и благословения. Джерри не переносит жару, а к ней добавилось всенарастающее волнение, так что он едва не потерял сознание. К счастью, этого не случилось. Вскоре после полудня Папа Бенедикт двинулся вдоль прима фила, приветствуя людей. Он оказался приятным и спокойным человеком и был намного меньше ростом, чем я представляла. Когда он подошел к нам, я почувствовала, как заколотилось мое сердце. Настал крайне важный для Мадлен миг.
Празднество, длившееся вокруг нас, вдруг отступило, звуки стихли; перестало существовать что-либо, кроме меня, Джерри и понтифика. Он уже собирался отвернуться, когда один из его помощников направил его к нам. Глаза его раскрылись шире, он явно знал, кто мы такие, и разделял нашу печаль. Это была короткая, но очень насыщенная встреча. Я сказала ему то, что хотела сказать. Ничего особенного, просто поблагодарила его за то, что он позволил нам приехать, и попросила помолиться за возвращение Мадлен. Он взял нас за руки и заверил, что будет упоминать Мадлен, наших родных и нас в своих молитвах. После этого я дала ему фотографию Мадлен. Я хотела, чтобы она осталась у него, но он мягко накрыл ее ладонью, благословил нашу дочь и вернул мне снимок. Все это длилось минуту или даже меньше, и все же мы почувствовали, что сделали что-то неимоверно важное для Мадлен.
Кларенс, сидевший за нами рядом с Фрэнсисом и Чарли, позже рассказал мне, что, пока мы разговаривали с Папой, мне на ленточку в волосах села бабочка. Посидев несколько секунд, она вспорхнула, но вскоре вернулась и на этот раз села на лацкан моего пиджака. Мы все тогда решили, что это знак, что эта бабочка была вестницей хороших новостей. Теперь, когда я вспоминаю об этом, мне становится грустно. Тогда мы были еще полны надежды, видели знамения в солнечном свете и бабочке. Нет, дело не в том, что мы перестали надеяться. Конечно, надежда не покидает нас и не покинет до тех пор, пока мы будем оставаться в неведении. Просто теперь все кажется таким далеким: наши последние мгновения с Мадлен, наши будущие мгновения с Мадлен. Эти мгновения напоминают радугу, которая вроде бы совсем близко, но попробуй доберись до нее! Они есть, просто все так же остаются недосягаемыми.
Вернувшись в Прайя-да-Луш, мы были очень рады вновь увидеть Шона и Амели. Как и следовало ожидать, их наше отсутствие совершенно не обеспокоило. Шону, похоже, больше хотелось рассказать нам о какой-то вредной собачонке, которая разрушила построенный ими песочный замок, чем узнать, где мы пропадали.
Как говорится, после пира наступает похмелье, так и у меня в тот день, когда прошла эйфория, из сердца в дневник вылились такие слова:
«Сегодня мне особенно тяжело… Как же хочется знать хоть что-нибудь! Полицейское расследование, похоже, так и не сдвинулось с мертвой точки… Завтра — четыре недели, как с нами нет Мадлен. Четыре недели назад мы последний раз видели нашу девочку. Кто знает, быть может, мы уже никогда не увидим ее снова, но нам нужно оставаться сильными и продолжать надеяться. Люблю тебя, Мадлен. Вернись к нам! Целую!»
11
ЕВРОПЕЙСКАЯ КАМПАНИЯ
Работа по распространению информации о Мадлен по всей Европе не прекращалась. Мы решили, что будет полезно нам самим побывать в некоторых странах, чтобы лично обратиться к живущим там людям, попросить помощи и совета у политиков и благотворительных организаций, занимающихся проблемами детей. Мы хотели найти хоть кого-нибудь из сотен разбросанных по всему континенту потенциальных свидетелей, которые отдыхали в Алгарве в то время, когда была похищена Мадлен. Все это было тем более важно, что Мадлен к этому времени могла уже находиться в другой стране. Что, если кто-нибудь заметил на улице девочку, не похожую на местных детей или рядом с подозрительно ведущими себя взрослыми?
Начать мы решили с Испании — из-за того, что она находится рядом с Португалией. После британцев и ирландцев в Алгарве больше всего приезжает немцев и голландцев, поэтому мы также намеревались побывать в Берлине и Амстердаме. Конечно, нельзя было забывать и о Северной Африке. Из Прайя-да-Луш очень легко попасть в Марокко (на пароме от испанской Тарифы до Танжера можно доплыть за каких-то тридцать пять минут, и ходят паромы несколько раз в день), поэтому существовала вероятность того, что Мадлен увезли туда. Британское министерство иностранных дел очень помогло нам, организовав консульскую помощь во всех этих странах.
Теперь, когда стало понятно, что мы задержимся в Прайя-да-Луш надолго и что нам предстоят многочисленные поездки в аэропорт и в Портиман — на встречи с полицией в британском консульстве, мы решили, что, если бы имели в своем распоряжении машину, это значительно упростило бы нашу жизнь. И вот 27 мая мы взяли напрокат «Рено Сценик».
31 мая из лиссабонского аэропорта мы вылетели в Мадрид. И снова было ужасно тяжело расставаться с Шоном и Амели. Помимо основного, всепоглощающего страха за Мадлен, у нас было еще множество поводов для волнения, и я не могла смириться с тем, что мне приходилось делать подобный выбор. Как же я проклинала того человека, который принес такую боль нашей семье! Нас утешало лишь то, что близнецы воспринимали эти разлуки гораздо спокойнее, чем мы с Джерри.
Когда мы в лиссабонском аэропорту подошли к стойке регистрации, я не увидела там ни одной фотографии Мадлен. Меня это встревожило. Один из работников аэропорта рассказал мне, что на некоторых стойках с внутренней стороны приколото кнопками описание Мадлен. Снова мне на глаза навернулись слезы. Этого же недостаточно! Лиссабон оказался не единственным городом на нашем пути, где в аэропорту не было портретов Мадлен. Бедная Фил, позже ее чуть не арестовали, когда она захотела исправить эту ошибку и попыталась расклеить несколько наших листовок. Судя по рассказам наших последователей, в Португалии к самовольному расклеиванию листовок относятся не так либерально, как в других странах.
Сидя в кафе аэропорта, я то и дело поглядывала на снующих вокруг меня людей. Кто-то спешил на регистрацию, кто-то толкал тележку с багажом. Куда они направляются? Знают ли они, что где-то была похищена маленькая девочка? Как могут они ехать отдыхать или в командировку, обсуждать на собраниях прогнозируемые объемы продаж, когда Мадлен находится в руках похитителей? Не в первый раз и уж точно не в последний мне вдруг захотелось закричать: «Остановитесь! Вы все, остановитесь!» Очень трудно смириться с тем, что для остальных людей жизнь идет своим чередом, но это так и от этого никуда не деться.
В Мадриде нас встретили несколько представителей британского посольства и двое пресс-атташе, а так же целая толпа журналистов и фотографов. Из аэропорта нас отвезли в гостиницу, где мы должны были провести ночь. Мы поговорили с Кларенсом о намеченной на завтра пресс-конференции, после чего направились в наш номер отдохнуть.
