Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник) - Мино Джо (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Действуя исключительно интуитивно, он поднимает телефон, придерживает трубку рукой, чтобы та не упала, и переворачивает аппарат вверх ногами. Черное металлическое донце с перфорацией, четыре толстые резиновые шайбы-ножки, наклейки с какими-то номерами, круглая ручка регулировки громкости звонка, несколько болтиков, держащих дно на месте. Даже прежде, чем Даг их увидел, он их почувствовал кончиком пальца – несколько шероховатых пятен на гладкой металлической поверхности. Даг подносит телефон ближе к свету и видит, что это такое: засохшая кровь. Он скребет пятно ногтем, чтобы убедиться наверняка. Да, это кровь. Она была здесь всегда, переезжала вместе с ним из квартиры в квартиру, всегда находилась с ним рядом, когда он спал. Даг соскребает еще немного засохшей крови. Его руки покрываются бурыми крапинками, кончик пальца слегка кровоточит.
Это кровь его мамы. Это кровь его мамы, и Даг держит в руках орудие убийства.
Он роняет телефон на кровать, идет в кухню и зажигает свет. Хватает счет за телефон и внимательно его изучает, ищет адрес компании. Адрес напечатан в самом низу на обороте – таким мелким шрифтом, что даже не сразу понятно, на каком языке. Даг выдвигает ящик кухонного стола и берет лупу, которую ему подарила мама, когда он был маленьким. Ручка из слоновой кости вырезана вручную, рамка из чистого серебра. Когда-то эта вещь принадлежала прадеду Дага, маминому деду. Отдавая лупу Дагу, мама заставила его пообещать, что он будет обращаться с ней аккуратно. Теперь Дагу стыдно, что он хранит мамин подарок не на каминной полке и в шкатулке обернутым в бархат, а в кухонном ящике вместе со спичками, старыми удостоверениями, осиротевшими ключами, одиноким мячом для гольфа и никудышными часами, сломавшимися сто лет назад.
Он подносит стекло к тексту, поднимает ближе к глазам, перемещает его вверх-вниз, пока слова не становятся читабельными. Адрес, где принимают претензии абонентов, напечатан микроскопическим шрифтом. Это местная компания, их офис располагается в центре, в здании, которое Даг хорошо знает: офисный центр «Бельведер».
Даг выходит из дома, сжимая в кулаке счет за телефон. Он никогда не был в центре так поздно ночью, когда все бары уже закрыты. Все светофоры мигают желтым. Но вот что странно: для этого времени суток на улицах на удивление много машин, припаркованных у тротуаров. Даг ставит машину на первое же свободное место, хотя до «Бельведера» остается еще несколько кварталов.
Даг жил с дядей Бобом, пока не окончил школу и не уехал поступать в колледж. За два года, прошедших после убийства мамы, дядя Боб заботился о Даге на удивление хорошо. На самом деле после маминой смерти дядя был к нему добрее, чем когда мама была жива. Не то чтобы Боб издевался над Дагом раньше, и Даг ни разу не видел, чтобы дядя делал что-то плохое маме. Просто когда он к ним приходил, Даг всегда ощущал изменение в атмосфере, как это бывает в дождливый день, когда тучи расходятся и становится как-то пугающе тихо и солнечно перед торнадо. Что-то смутное, неуловимое. Но после маминой смерти все прекратилось. Однажды вечером – Дагу было девятнадцать, и он приехал домой на рождественские каникулы – он поднялся наверх, чтобы спросить у дяди, что тот хочет на ужин. Он вошел в дядину спальню – в мамину спальню – и увидел, что дядя неподвижно лежит на кровати. Лежит на спине, укрытый по самую шею белой простыней, и его кожа уже стала серой, как небо Среднего Запада в конце ноября. Даг рванулся звонить в службу спасения, но у телефона помедлил. «Слишком поздно, – подумал он. – Его уже не спасти». Он присел на краешек дядиной кровати, и долго сидел рядом с мертвым человеком, и только потом позвонил.
Сегодня ночью на улице холодно, Даг весь дрожит. Эта дрожь не унять усилием воли, это реакция нервной системы. Даг еще крепче сжимает в кулаке счет, чтобы тот не выпал из трясущейся руки.
Даг поворачивает за угол и выходит на площадь, где стоит высоченный «Бельведер», словно солдат среди коленопреклоненных пленных. Даг направляется к входу и только потом понимает, что на площади перед зданием – с ее аккуратно постриженными деревцами и недавно покрашенными урнами – собралась небольшая толпа. Даг узнает Мэри Бимис, чья дочь однажды зимой не вернулась из школы и с тех пор ее больше никто не видел. Он видит мистера Саймона, чей отец, страдавший болезнью Альцгеймера, ушел из дома в один холодный, студеный вечер – и пропал навсегда. Он видит близнецов Гарсия, чьи родители погибли в автомобильной аварии, причем виновника так и не нашли. Здесь на площади собрались городские скорбящие, потерявшие самых дорогих людей, и все они смотрят на «Бельведер» и что-то шепчут, как будто молятся у храма своих собственных потерянных душ.
Счет выскальзывает из пальцев Дага и падает на асфальт, усыпанный бумажными листами. Даг думал, что пришел получить ответ, но теперь понимает, что никакого ответа нет. Он пришел сюда по той же причине, по которой пришли многие другие, – чтобы отпустить прошлое и жить дальше. Запыхавшийся, все еще дрожащий в ознобе, Даг медленно идет через площадь в холодном предрассветном мареве и присоединяется к своему племени осиротевших, к сотне людей, стоящих вместе, плечом к плечу, но навсегда, неизбывно одиноких.
Посвящается Луане
В 1989 году, спустя год после того, как моя мама умерла от рака, я проснулся посреди ночи, сел за пишущую машинку и в один присест настучал рассказ. Я даже придумал ему название: «Телефонный звонок». Это была история сына, который – непостижимыми, нереальными способами – пытается спасти маме жизнь, хотя она уже умерла. Мне было необходимо написать этот рассказ. Это был мой катарсис, мое извинение перед мамой, что я не смог сделать большего, чтобы не дать ей умереть, – хотя это действительно было не в моей власти. Я распечатал рассказ, чтобы доработать его позднее, но потом случилось странное. Я его потерял. В течение многих лет я не раз задумывался о том, чтобы восстановить рассказ по памяти. Время от времени я делал заметки. Когда я начал писать сценарии, я набросал черновой вариант киносценария по этому рассказу. А примерно лет десять назад рукопись внезапно нашлась. Бумага пожелтела, чернила точечно-матричного принтера выцвели, но главное, он нашелся – мой потерявшийся рассказ! Я прочел первую страницу и решил не читать дальше. Мне не хотелось, чтобы на меня повлияла первоначальная версия, если я когда-нибудь соберусь переработать рассказ, и я отложил распечатку. С тех пор я ее больше не видел. Недавно я попытался ее найти, но безуспешно. Оригинальная версия снова утрачена.
Когда меня пригласили участвовать в этом сборнике, я сразу понял, что (наконец!) напишу «Телефонный звонок». Рассказ написался стремительно. Впрочем, это понятно – ведь я вынашивал замысел больше двадцати лет. Но это не значит, что история не удивила меня самого и не обрела новое направление. Еще как удивила и обрела! За что я очень ей благодарен. Однако ДНК оригинальной истории осталась, по сути, нетронутой и в новой версии.
Как и многие авторы, я решил стать писателем, вдохновившись историями Рэя Брэдбери. Помню, как я читал «Человека в картинках» в начальной школе и выделял маркером названия рассказов, которые мне понравились больше всего. Сила этих рассказов, их оригинальность, их самобытные, выразительные голоса – это были впечатления, оставшиеся со мной на всю жизнь. Если русские реалисты вышли из гоголевской «Шинели», то современные фантасты мчались следом за Рэем Брэдбери на летающей тарелке. Но фантастика в историях Брэдбери всегда глубже и шире, чем просто фантастика, и поэтому его работы останутся на века: в его историях рассказывается прежде всего о людях в критической ситуации, о людях, которые нам небезразличны… которые небезразличны Рэю. Мой «Телефонный звонок» – это дань уважения великому писателю, который научил меня одной важной вещи: основу всякой хорошей истории, независимо от ее фантастического антуража, всегда составляют стремления человеческого сердца.
