Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле - Бэнк Мелисса (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

Я сказала, что, возможно, ей лучше прекратить чтение.

— Я понимаю, — ответила она, соглашаясь лишь отчасти. — В последнее время у меня появилось ощущение, будто бы я пытаюсь поймать рыбу, плавая вместе с ней. Я снова и снова заставляю себя окунаться в воду, меняю реки и использую разные приемы. Все безрезультатно. Наконец я наткнулась на это руководство. Оно рассказывает об удочках и наживках, объясняет, как закидывать удочку и что делать, когда леска натягивается как струна. — Донна умолкла и задумалась. — Но очень уж угнетает то, что успех заранее гарантирован.

— Я ненавижу рыбу, — сказала я.

Свадьбу праздновали в отреставрированном особняке на берегу Гудзона. Я неоднократно бывала в тех местах по воскресеньям. Если там не проводят мероприятий, то, купив входной билет, можно осмотреть дом и прилегающую к нему территорию, но я выкладываю четыре доллара пятьдесят центов просто ради того, чтобы посидеть на скамейке и почитать газету или полюбоваться рекой. Место совершенно идиллическое, чувствуешь себя частью картины Сера. Какое-то время я предаюсь мечтам, глядя на приближающегося ко мне джентльмена без пиджака, в рубашке и шляпе-канотье. Звуки шагов все отчетливее, затем слышится голос сторожа, громко объявляющего, что это место только для свадебных торжеств и для именитых горожан.

Шел дождь. Я приехала пораньше, чтобы помочь Софи одеться. Меня направили на второй этаж, первая дверь налево. Я рассчитывала увидеть старомодную спальню с кружевными занавесками, безделушками и кроватью с пологом на четырех столбиках, но нашла Софи и ее наперсниц в комнате для совещаний со складными пластиковыми стульями и проектором для слайдов. Она стояла на стуле в бюстгальтере и чулках и забавно жестикулировала.

Мне пришло на ум выражение «румяная невеста», хотя она почти всегда румяная: от солнца и ветра, от смеха и плача, от гнева и вина. Теперь она буквально пылает, и я целую ее и говорю: «Здравствуй, маленький светлячок!»

Ее смешливая подруга Мейвис наливает мне вина. Она беременна и призывает меня выпить за здоровье обоих.

После того как я помогаю Софи облачиться в ее платье цвета слоновой кости с открытыми плечами, она просит меня помочь ей с косметикой, хоть и знает, что вообще-то я в этом деле не специалист. Однако ритуал приходится исполнить. Я размазываю по ее векам бледные тени и покрываю губы тонким, едва заметным слоем помады.

Мейвис говорит:

— Бог мой, Софи, ты выглядишь как шлюха!

В дверь стучится фотограф и напоминает Софи, что пора фотографироваться. Все идут следом за ней. Мы с Мейвис задерживаемся в туалете, и она со стульчака информирует меня о том, что долго не знала про свою беременность. Думала, что просто набирает вес и начинает страдать недержанием мочи. «Так что беременность оказалась для меня новостью».

Поскольку мне нечего добавить на эту тему, я рассказываю ей, что Тайни Тим [22] в последние годы жизни носил депенды, такие специальные защитные трусы. Недержанием он при этом не страдал, но идея была оригинальная.

Внизу мы присоединяемся к мужу Мейвис и другим гостям и занимаем места в том зале, где будет происходить церемония. Из этих окон обычно можно было любоваться рекой, но сейчас видно только туман, дождь и мокрую траву.

Я спрашиваю Мейвис, что было у нее на свадьбе, и она рассказывает, что вместо «Свадебного марша» выбрала композицию группы «К. С. & the Sunshine Band» — «Только так — ха, ха, ха!» — и протанцевала вдоль прохода между стульями.

А муж ее невозмутимо напевал: «Ха-ха, ха-ха».

Музыка играет. Мы ждем. Мейвис шепчет мне на ухо, что у нее опять возникла неодолимая потребность посетить туалет. Я отвечаю:

— Подумай, насколько легче тебе было бы сейчас, если бы ты носила депенды.

Когда я это говорю, Макс и Софи уже идут по проходу между рядами стульев.

Вечеринку открывает оркестр, наяривающий «блуп-ятти-блуп», и Софи и Макса заставляют подняться при исполнении еврейской версии торжественного свадебного марша. По замыслу я должна была к ним присоединиться, но так и не сделала этого, чему помешали вовсе не мои трудности с самоидентификацией. Духу у меня хватало, но я не умею отбивать нужный ритм.

Наконец мы проходим к столам. Мне достается место за первым — между Мейвис и Софи. Я знаю всех присутствующих, кроме мужчины, который сидит напротив меня. Он высок и сухощав, у него оливкового оттенка кожа, высокий лоб и большие глаза. Внешность у него довольно привлекательная. Но не этим можно объяснить то, что сейчас происходит со мной. Я не испытывала подобного чувства так давно, что не могу сразу определить, что же это такое. Я даже подумала, уж не страх ли это. У корней волос меня пробирал озноб, в то время как все тело пылало.

Он улыбается мне и говорит:

— Я — Роберт.

— Джейн, — произношу я.

Когда я выхожу из полуобморочного состояния, Мейвис сообщает сидящим рядом с ней за столом, что мои комментарии относительно депендов вызывают у нее желание пописать в трусики. Она говорит, что мне следует включить Тайни Тима в свой тост, и только сейчас я вспоминаю, что от меня тоже ждут тоста.

Я обдумываю нужные слова и в то же время стараюсь не глядеть на Роберта. Я нахожусь в состоянии легкой растерянности и не успеваю собраться с мыслями, когда наступает время идти к микрофону.

— Привет! — говорю я в зал и жду, когда мне в голову придет что-нибудь путное.

Мой взгляд падает на Софи — и выход найден. Я рассказываю, как мы повстречались в Нью-Йорке после окончания колледжа и в течение нескольких лет у нас обеих была вереница дружков, но ни с одним из них мы не были счастливы. Каждый раз мы задавали друг другу вопрос: «И это все, на что мы можем рассчитывать?»

— Потом, — продолжаю я, — у нас был период, когда мы напоминали морских коньков: нам морочили голову, будто бы мы не нуждаемся в особах противоположного пола и должны находить счастье в том, чтобы заниматься карьерой.

И вот наконец Софи встретила Макса. — Тут я принимаю серьезный вид и гляжу на Макса. Я вижу, что у него приятное лицо, и говорю об этом в микрофон. И добавляю: — Макс находит, что Софи мила и добросердечна и что у нее широкая натура. И, даже осознавая себя как незаурядную личность, все же не стремится подавить ее волю… — Я устремляю взгляд в пространство, но тут слышу хохот Софи и заканчиваю: — О таком Максе Софи и мечтать не могла.

Когда я сажусь, поднимается Роберт. Я думала, что он сейчас произнесет тост, но он переходит на нашу сторону стола и просит Мейвис поменяться с ним местами.

Она отвечает «нет» и какое-то время выжидает, прежде чем уступить свой стул.

Роберт садится возле меня и говорит:

— Мне понравилось то, что вы сказали.

Я фиксирую в памяти слово «понравилось», стараясь отнести его к своей персоне в целом.

Роберт рассказывает мне, что знает Макса еще со школы, то есть почти двадцать лет. Я замечаю, как много тут друзей из Оберлина, и спрашиваю, что же связывает их на протяжении всей жизни.

Роберт отвечает:

— Таких друзей у нас больше никогда не будет.

К микрофону один за другим подходят желающие выступить.

Тост следует за тостом, так что нам с Робертом удается поговорить только во время коротких интервалов между ними. Я узнаю, что он — карикатурист, и собираюсь рассказать ему, что работаю в области рекламы, но вместо этого запинаюсь, теряюсь и говорю:

— А я собираюсь открыть собачий музей.

Тост.

— Собачий музей? — переспрашивает он и явно прикидывает, не разыгрываю ли я его. — Для разных пород?

— Наверное, — отвечаю я. — Это будет музей, где собаки смогут наслаждаться жизнью. Там будут сообщающиеся вольеры, а в некоторых будут жить белки, за которыми собаки смогут охотиться. А еще там будет галерея запахов.

Тост.

Он поведал мне, что лишь на днях приехал в Нью-Йорк из Л. А. [23] и, пока не найдет квартиру, будет жить у своей сестры. Я рассказала, что живу в старой квартире Софи, в огромном старом здании, получившем название «Дракония» из-за своих горгулий. Почти каждый жилец знает кого-нибудь из прежних обитателей. Роберт тоже знал там кое-кого, только не мог вспомнить, кого именно.