Курсистки - Болдова Марина Владимировна (читаем книги .TXT) 📗
Они сидели напротив друг друга, и он не выпускал ее прохладных ладоней из своих рук. Он теребил ее запястье, тонкое, обвитое золотой змейкой браслета с каким – то зеленым камнем в застежке. За слегка откинутыми назад волосами, в мочках ушей он заметил блеснувшие яркой зеленью такие же камни и не удержался спросить, что это? «Стекло. Чешское стекло. Браслет и серьги подарил мне наш дед, когда мне исполнилось пять лет», – улыбнулась она. «Наш!» – возмутился он и с упреком посмотрел на нее. Она покраснела и отвернулась. Он не стал бы продолжать этот разговор, ни за что не стал бы. Но, застарелая обида, спутница его последних лет, все же заставила его упрекнуть ее еще раз: уже потом, у нее дома, когда он наткнулся на фотографию Агнессы, висящую на самом видном месте. Не сдержался, быстро удовлетворился враз наполнившимся слезами взглядом раскаявшейся Ксюши, бросился целовать ее в покаянии, и был прощен. Тему закрыли, так толком и не обсудив. Но Клим был уверен, он все понял про Ксюшу, и понял правильно.
Он не помнил, что они ели в кафе, да и ели ли вообще. Судя по тому, что официантка принесла счет, он открывал бумажник, выронив из него почти все содержимое, потом они вдвоем собирали с пола визитки, карточки и мелкие купюры, что – то там они в себя вложили. Без вкуса, цвета и запаха. Обоняние у него включилось только в ее квартире: он вошел и сразу понял, что это ее запах, только ее, никакого чужого присутствия он не учуял. Только запах ремонта. Это было понятно: дверь в одну из комнат была занавешена пленкой. Стало легко и свободно. Он был дома, сразу нашел кухню, по – хозяйски сварил кофе, только поглядывая в сторону удивленной его наглостью Ксюши. Он столбил территорию, словно бы показывая ей, хозяйке, что места здесь хватит только для них двоих, никаких там подруг, товарищей по службе, друзей детства и тому подобных. По ее ласковой усмешке понял, что она не возражает против его хозяйской поступи в ее владениях и принимает его такое нахальство.
Десять лет невозможно вместить в один день, но, похоже, им это удалось. Они прожили сначала ее жизнь (что жизнь – учеба, работа!), потом его (канитель семейная и все та же работа). Словно чувствуя прошлое одиночество друг друга, пытались наверстать упущенное, вылезая из кровати только за минералкой и бутербродами. Наслаждаться каждой минутой – стало задачей номер один, они часто смотрели на часы, сколько им там еще осталось: оба прекрасно понимали, что расстаться сегодня придется, не все завершено в прошлом, не все странички дописаны. Ровно в одиннадцать включили телефоны. И сразу обрушился шквал звонков. Климу звонила жена (пятнадцать не принятых вызовов), Ксюшу потеряла Вика. Он послал свою жену к черту, как только узнал, по какому поводу она звонит. Секретарша его начальника, оказывается, рассказала ей о штатовском контракте и о том, что документы на выезд уже практически готовы. Ларка, взбеленившись от скрытности мужа, проявила присущую ей наглость и, пока Клим был у Ксюши, съездила к нему в контору и поговорила с директором. Все это жена проорала ему в трубку, перемежая визг с шипящими угрозами, и получила в ответ его спокойное «пошла к черту». Клим отключил телефон, решив что на сегодня лимит общения с этой женщиной исчерпан, и попросился у Ксюши остаться на ночь.
Он лежал на широкой кровати и не мог заснуть: какое – то смутное беспокойство терзало его еще не укрепившуюся в своем новом состоянии душу, беспокойство оттого, что он боялся любого случая, который вдруг окажется для него препятствием. Он не хотел препятствий, он хотел покоя и радости, хотел быть только с Ксюшей, не деля ее ни с кем. И предчувствовал, что добиться этого будет не просто.
Глава 13
Он пришел с речки, пообедал и рухнул на кровать. На маленьком диванчике в углу спальни посапывала Стаська, умаявшись за трудовое утро: она помогала Даше собирать смородину с куста. Борин никак не мог выспаться. Раньше ему казалось, что днем спят только дети и старики. Выходило, что он и есть старик, но уж не ребенок точно. А спалось ему сладко, без сновидений. Борин просыпался не сам, маленькая Стаська, проснувшись первой, взбиралась на его кровать и тормошила его, сонного: папа же должен с ней поиграть, пока мама готовит полдник. Он подкидывал ее вверх, наслаждаясь восторженным писком и видом счастливой мордашки.
– Лень, молоко будешь? Из деревни женщина принесла, свежее.
– Буду, – уже бодро ответил он, сажая дочь на стул, на высокую подушку.
– И я буду, – Стаська потянулась к кружке Борина.
– Твоя чашка вот, – Даша быстро поставила перед дочерью бокальчик с нарисованным зайцем на боку и тарелку с печеньем.
– Пап, на, – Стаська протянула Борину печенье.
– Спасибо, добрая моя.
Некоторое время за столом было тихо: рот дочери был набит печеньем.
– Даш, с Галиной не созванивались?
– Я звонила. Беркутова не отпускают пока. Так что, до выходных их можно не ждать.
– Жаль, – Борин выглянул в окно, – А ты говоришь – не ждать! Вот он, Беркутов.
– Привет! – Егор был мрачен.
– Егол плишел. Поцелуй! – Стаська подставила щеку Беркутову.
– Привет, соседка! – улыбнулся он, чмокнув девочку в щеку.
– Случилось что? – Борин уже без ответа понял, что случилось.
– Стася, иди, поиграй на веранде, – Даша вывела девочку из комнаты.
– Ну?
– В коттеджном поселке ребенка похитили. И убили его бабушку. В лесу, по дороге с пляжа.
– Мальчик. А бабушка такая моложавая, стройная. В светлых брюках и пестрой блузке, – Борин сразу же подумал о своих новых знакомых.
– Точно. Ты их видел?
– И, похоже, последним. Только познакомились у реки. Я даже в футбол с мальчиком поиграл.
– Когда это было?
– Я тебе точно могу время назвать, – Борин открыл меню мобильного, – Дашка звонила в тринадцать тридцать. Я сразу же после звонка ушел. Они тоже уходили, я видел.
– А около половины третьего подруга матери мальчика нашла в кустах труп бабушки.
– А как эта подруга там оказалась?
– Они с Софьей Гурской, это мать мальчика, шли к ним на пляж. Софья мимо прошла, а эта глазастая оказалась. А мальчика нигде не было.
– Гурские…Знакомая фамилия! – Даша задумалась.
– Александр Гурский имеет компьютерную фирму и несколько магазинов розничной сети. Убитая – его мать, гражданка Соединенных Штатов, между прочим. Из эмигрантов первой волны. А Софья Гурская, жена Гурского, урожденная Риттер, домохозяйка.
– Не дочь ли Александра Риттера, бывшего председателя областного суда?
– Дочь. Угадал. Какие соображения есть?
– Выкуп. Это самое простое. Второе – бизнес мужа. Все, пожалуй.
– И третье – дела, которые вел Риттер.
– Его же нет в живых.
– Да, девять лет как. Возможно, кто – то вышел на свободу…
– Возможно.
– Собирайся, Леня. Дело в город направили. Живут они в нашем районе, все равно тебя выдернут на службу. Даш, Галина к вечеру подъедет, оставайся, – сказал он, видя, что Дарья готова ехать с мужем.
Глава 14
Ночь была какая – то не по – летнему темная. Вика напряженно вглядывалась в окно, пытаясь рассмотреть номер подъезжающей машины: она ждала возвращения Гурского и своего мужа, которые как уехали с милицией, так еще не давали о себе знать. Вика пару раз позвонила на сотовый Ивана, но тот односложно отвечал, что, мол, еще не закончили дела, и отключался. Она не обижалась. Сил не было ни на что, только стоять и смотреть во тьму. Смотреть с надеждой – вдруг что – то изменится? Появится волшебник, вернет во вчера, и все пойдет по – другому. Они успеют на берег к живой Софе и пинающему мячик по песку Тошке. Слезы тут же навернулись на глаза, как только она представила себе эту мирную картинку, которую тут же заслонило видение лежащего за кустом тела Софы.
Машина развернулась и припарковалась задом к кирпичной стене какого – то строения: то ли бывшая котельная, то ли сарай – не поймешь что нагромождено в старых городских дворах. «Ксюха. Из постели я ее, что ли выдернула?» – подумал Вика, идя в коридор к домофону. Она подошла, когда уже мигал зеленый глазок, звук она отключила, боясь, что проснется Софья, заснувшая скорее от бессилия, чем от сделанного ей укола.
