Матадор - Мело Патрисия (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
После всех этих обвинений я перестал читать газеты. Однако я по-прежнему покупал их, и в гостиной уже выросла целая гора. Я понял, что лучше уж ни о чем не знать.
Господи, дни тянулись так медленно, как будто кто-то привинтил солнце к небу. Я впал в самую настоящую депрессию, лучше бы я скрылся где-нибудь в другом месте, каждый раз, как я оказываюсь за городом, у меня возникает желание наложить на себя руки. Ни голубое небо, ни зелень, ни цветы не в состоянии были хоть немного отвлечь меня. Коровы, особенно их взгляд, навевает на меня смертельную тоску. Я мог бы спрятаться где-нибудь на берегу моря, пляж, волны, девушки, морской прибой – все-таки это лучше. Сельская жизнь – ханжеская жизнь. Ты смотришь сквозь открытое окно, как фермеры щедро угощают кукурузным хлебом прохожих, и не веришь, что они это делают с искренним чувством. Человек – гнусное существо. Некоторое облегчение приносила мне только выпивка. Или сон. Во сне я видел Эрику. И Саманту. Я разработал специальную технику, чтобы видеть их во сне. Я повторял их имена не менее трех часов подряд, не останавливаясь ни на секунду. Это срабатывало. Однажды мне приснилось, что у меня отпуск и мы плывем все трое на корабле, чтобы отдохнуть на Карибах. В другой раз мне приснилось, что Эрика позвонила, я хочу вернуться, сказала она, я люблю тебя. Возвращайся, ответил я. Проснулся я там же, где и уснул, в одиночестве.
Смотреть телевизор и мыться, сидя в ванной, – вот то немногое, что мне было доступно. Иногда я принимался ходить по дому, повторяя вслух Эрика, Эрика, Эрика.
Однажды я не выдержал и позвонил в «Альфу», от Эрики есть новости? спросил я. Телефон прослушивается, ответила Фатима. Я положил трубку. Молодец девчонка!
Не знаю точно, сколько я так просидел, должно быть, неделю.
Как-то ночью я услышал шум подъехавшей машины. Я похолодел. Мой пистолет лежал на шкафу, но я был не в силах даже протянуть руку, чтобы взять его. Я забрался под кровать, на большее меня не хватило.
Кто-то вошел в гостиную. Шаги на лестнице. Внезапно в комнате, где я прятался, включили свет. Ботинки, я узнал ботинки Сантаны. Майкел, сказал он, нам надо поговорить.
Я все еще лежал под кроватью.
Мне позвонил сосед, он сказал, что в моем доме кто-то есть. Твое счастье, что он не позвонил в полицию.
Я вылез из-под кровати. Мне было стыдно. Мужчины так не поступают, наверное. А мне пришлось. Моя футболка была все грязная от пыли. Я отряхнулся.
Положение твое, сказал Сантана, тяжелое. Даже очень тяжелое. На тебя ополчились защитники прав человека, епископы, кардиналы, вся эта компания. А компания эта, скажу я тебе, имеет вес, и шуметь они умеют по-крупному. Министр безопасности захлебывается собственной слюной от ярости. Могу представить, какую нахлобучку он получил от губернатора. Потому что губернатор, если бы смог, пристрелил бы тебя собственными руками. Раньше ты ему был j^o лампочки. Он, наверное, даже симпатизировал тебе, ты приносил пользу, так он, должно быть, рассуждал. Но теперь министр юстиции, пользуясь епископами, кардиналами и всем этим цирком, который развернулся в прессе, решил вставить пистон губернатору и пообещал подключить к этому делу сотрудников Федерального управления полиции. Так что дела твои, мягко говоря, хреновые. Ты оказался между молотом и наковальней. Губернатор чувствует, что его унизили, понимаешь? Он решил, что министр хочет обскакать его, ты ведь знаешь, эти ребята только и ждут повода, чтобы наколоть друг друга. Естественно, губернатор сказал, что он не нуждается ни в чьей помощи и что он достанет тебя даже в объятиях дьявола, он так и выразился, в объятиях дьявола, мне рассказал об этом Зе Педру, генеральный комиссар рассказал Алмиру, а они с Зе Педру приятели. Алмир зря трепаться не будет. Короче говоря, информация просочилась с самого верха. Они теперь во все суют свой нос, ты небось такого и не видел. Вокруг «Альфы» постоянно крутится с десяток агентов. У твоего дома тоже, короче, можешь представить, какая начнется заваруха, если ты там появишься. Речь уже не идет о том, что ты застрелил этого маменькиного сынка, они о нем уже и не вспоминают. Речь идет о твоей шкуре, они хотят стереть тебя в порошок. Губернатор намерен показать, что он не зря потратил миллионы на свою администрацию, на новые полицейские машины, на охрану школ. И вот теперь он собирается ткнуть всем этим министру в морду. Ему нужен ты. Вот в чем все дело.
А если я поговорю с ним? спросил я. С кем с ним? переспросил Сантана. Ну не знаю, с кем-нибудь из них, с губернатором, например.
Сантана расхохотался. Можете представить, насколько велико было мое отчаяние, что я тоже расхохотался, правда, по обязанности, только потому, что он смеялся.
А когда мы перестали смеяться, у нас сделались очень серьезные лица, причем Сантана выглядел куда серьезнее, чем я.
Давай заключим договор, сказал он. Дело стоящее. Для тебя это, по-моему, единственный возможный выход. Ты сдашься, мы разыграем спектакль по всем правилам, а потом я сделаю так, что ты сможешь выбраться оттуда. Я не преступник, сказал я. Конечно, нет, просто надо подождать, пока все успокоятся. Этим мы утихомирим губернатора, министра безопасности, министра юстиции, эти ребята быстро успокоятся, как только ты окажешься за решеткой, скандал утихнет сам собой. Они быстро найдут себе какого-нибудь другого кретина. Кретина в том смысле, сказал Сантана, что они смогут использовать его для собственной рекламы. Я хочу спасти твою задницу, неужели не понимаешь? Я все еще могу кое-что сделать для тебя. Тебя все равно арестуют. Но ты можешь сдаться мне, и мы договоримся, а можешь сдаться на милость какому-нибудь чокнутому комиссару, который захочет выслужиться и выследит тебя, и вот тогда мне тебя будет жаль по-настоящему. Ну так как? Что выбираешь?
37
Ты знаешь, сказала она, я поняла одну вещь. Если женщина начинает каждый день заниматься гимнастикой, то это значит, что она спит с каким-нибудь мужиком. Сто процентов. Спортклубы зарабатывают деньги на семейных изменах. Девчонка может заняться серфингом или начать гонять на велосипеде. Замужняя женщина, у которой появился любовник, пойдет в клуб. Тетки, которые говорят, что им нравится заниматься спортом, бессовестные лгуньи. Гимнастика – очень противная штука, Господи, одна только серия упражнений для брюшного пресса чего стоит. Так что, Майкел, если я перестану заниматься спортом, то, во-первых, это значит, что я больше не хочу ложиться с тобой в постель, а, во-вторых, если потом снова начну заниматься, можешь смело поколотить меня. Причем по-настоящему.
Положи сюда руку, сказала Эрика. Чувствуешь бедренные мышцы? С ними больше всего хлопот. Чувствуешь, какие они твердые? Я чувствовал. Моя рука поползла вверх, к трусикам. Я снял их. Под пальцами я ощутил хорошо знакомый мне пушок. Я приник к нему губами. У меня был друг, который любил повторять: самое сладкое – это щекотать женщину языком.
Эрика вернулась ко мне. Во сне, конечно. Моя техника сновидений значительно улучшилась, это были уже не сны, это была самостоятельная жизнь моего собственного воображения, я закрывал глаза и погружался в этот мир так сосредоточенно, с такой жаждой и таким рвением, погружался так глубоко, словно во сне. Я раздвоился. Во сне я по-прежнему жил рядом с Эрикой, а когда я просыпался, то просыпался в тюрьме.
Тюрьма. Тюремная жизнь – это дерьмо, если у вас есть деньги, и это – полное дерьмо, если у вас их нет. Вот и вся разница. Чтобы иметь возможность есть пудинг на сгущенном молоке, надо потратить кучу денег. Но в тюрьме пудинг на сгущенном молоке – жизненно необходимая вещь. Бывают моменты, когда только этот пудинг способен отвлечь вас от мыслей о смерти. Но если у вас есть сигареты, то вы можете получить практически все что угодно: крэк, жареную курицу и даже секс. За пачку сигарет вы купите себе бифштекс. Или четыре яйца. Или два рулона туалетной бумаги. Если вам надо позвонить, то это стоит три пачки. Взять напрокат на день черно-белый телевизор – шесть пачек. Есть даже специальный человек, который займется уходом за вашей кожей. Двадцать четыре пачки. За сорок пачек к вам в камеру приведут травести. Я сказал, что мне это не надо, у меня есть Эрика, слава Богу. Правда, во сне. Но хоть так.
