Экипаж машины боевой - Кривенко Виталий Яковлевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
За время службы в Афгане мне приходилось часто видеть, как погибали пацаны: вот был боец, и пусть даже не друг, а просто однополчанин, вроде встречались иногда, и вот его нет. Со временем все забывается, одни события заслоняются другими, и так продолжается изо дня в день. Но совсем другое, когда погибает твой друг, с которым ты постоянно общаешься, время проходит, но ты никак не можешь смириться с тем, что его уже нет. Вот так и с Пипком, и пусть он был не таким близким другом, как, например Хасан, но все же я успел привыкнуть к этому звонкому голосу и вечно улыбающемуся лицу.
Нам жаль погибших друзей, но иногда, шагая по этой проклятой войне, обернешься назад, и задумаешься, а ведь окажись на их месте ты – уже не видел бы всего этого кошмара, и еще не известно, кого надо больше жалеть, нас, живых, или тех, кого уже нет.
Говорят, что время лечит, и я не буду с этим спорить. Да только хватит ли времени у остатка жизни, чтоб залечить наши рваные души?
ЗАСАДА
Я проснулся, вот черт, даже не заметил, как уснул. В этот раз мне ничего не снилось, просто провалился в пустоту и очнулся, как из бессознательного состояния. Оглядевшись вокруг, я заметил, что пацаны тоже спят. Урал с Сапогом спали облокотившись друг на друга, Сапог к тому же спал, обняв пластмассовую флягу с водой. Наверное, баба снится Сапогу, подумал я. Хасан лежал на противоположном сидении, положив под голову вещмешок, он дрых без задних ног. Один Туркмен не спал, так как был за рулем. В БТРе стояла духотень жуткая, как в духовке, слюна во рту превратилась в густой кисель и выплюнуть ее не представлялось возможным. Я вытащил из рук Сапога флягу и, отвинтив пробку, глотнул из нее, вода была почти горячая, да еще напичканная хлоркой, меня аж передернуло: сука Сапог нахерачил в воду хлористых таблеток, лучше б он нассал туда, и то не так противно было б. Набрав еще раз в рот воды из фляги, я прополоскал горло и, открыв командирский люк, выплюнул воду. Пыль от идущей колонны стояла столбом, и я нырнул обратно в люк, захлопнув крышку. Умостившись на командирском сиденье, я посмотрел на Туркмена.
– Ну что, выспался? – спросил он.
– Да вроде выспался немного. Туркмен, где мы?
– Да не знаю, еду вот за колонной.
Я глянул на часы, они показывали двадцать минут двенадцатого.
– Стояли где-нибудь? – опять спросил я Туркмена.
– Нет, часа четыре уже катим по пыли.
– Кишлаки по дороге были?
– Карезак вроде проехали полчаса назад, но мы его стороной обошли. Там по рации голос Америки трепал про то, как мы по Ирану прокатились.
– Да ну на х-й! – удивился я.
– Да, серьезно, базарят, что наш полк нарушил границу Ирана и обстрелял кишлак в районе города Ездан.
– Откуда они узнали, суки?
– Враг не дремлет, хули ты думал.
– И что теперь?
– Да ни чего, пошли они на х-й. Кто что докажет, не были мы там, не были и все. Командир ротного вызывал, но ротный хрен признается, ты же его знаешь. Но командир ерунда, замполит там больше всех разоряется. Но и это херня, тут ротный подсел на нашу волну, я ох-.ел ваще.
– Надо поменять волну.
– Да хрен с ним, ротный что – ваще долбай? Он все прекрасно знает, лишь бы замполит не вычислил эту канитель.
– Да и пусть вычисляет, он один хрен не врубится в наши базары.
– А если врубится, то у него крыша съедет сразу, – сделал заключение Туркмен, потом добавил:
– Да, и еще, тот караван, который мы под утро отпустили, он не дошел обратно, его на заре разбомбили вертушки прям на перевале, а я еще удивился, как это командир отпустил их, теперь мне все понятно.
В отсеке что-то загремело, и послышались маты, это проснулся Хасан. Мы с Туркменом обернулись, Хасан отплевывался и материл Сапога.
– Наверно воды из фляги хапнул, – сказал я Туркмену.
– Ну и что?
– Там хлорки полно, Сапог наверно закинул пять таблеток, как положено, я тоже ее пил, параша жуткая.
К нам подлез Хасан, рожа его была сонная и помятая.
– Сапог падла, воду запоганил – сука, – пробубнил Хасан.
– Ниче, не сдохнешь, я тоже выпил, живой пока.
– Ну че, может косяк забьем, а? – предложил Хасан.
– Ты как всегда в своем репертуаре. Морду сначала продери и жопу намыль, замполит узнал, что мы в Иран заехали, так что готовься, – сказал я Хасану.
– Ни пиз-и.
– Вот не верит, Туркмен скажи ему.
– Да, да, голос Америки уже объявил в эфир, – подтвердил Туркмен.
Рядом с нами появился Урал, он тоже был заспанный, глаза его, и без того узкие, стали еще уже.
– Дайте воды, наверх лезть неохота, – промямлил Урал, еле ворочая языком.
– Сапог спит? – спросил я Урала.
– Да спит, калымит так, что хрен разбудишь. Да дайте же воды!
– Там фляга валяется, где-то возле движков, иди попей пока она холодная, недавно из родника набрали, – предложил ему Хасан и, достав чарс, стал забивать косяк.
Урал пополз к движкам искать флягу, примерно через минуту из отсека донеслись маты.
– Ну вот и Татарин воду попробовал, теперь, Туркмен, твоя очередь, – сказал я.
– Нет не угадали, у меня вот фляга с нормальной водой, – Туркмен достал из под сидения флягу и, повертев этой флягой у нас перед глазами, засунул ее обратно.
– Че за х-.ня? – карабкаясь к нам воскликнул Урал.
– Это вода такая, с хлоркой называется, – ответил я.
– Чья это фляга. Черт возьми? – опять спросил Урал.
– Сапога, чья же еще.
– А-а, ну тогда ясно.
– Туркмен ты будешь чарс? – спросил Хасан, прикурив косяк.
– Давай, немного хапну.
Туркмен сделал несколько затяжек и протянул сигарету обратно.
– Да кури, я два забил, – отмахнулся Хасан и взорвал второй косяк.
– Вот черт, опять обкуримся как суки, – сказал я, беря косяк у Туркмена.
Мы вчетвером выкурили два косяка и прибалдели капитально, я провел рукой по голове, там ничего не было, блин, всегда так, как обкуришься, так кажется, что на голове шапка надета. Я посмотрел на пацанов: Туркмен с невозмутимым видом крутил баранку, Хасан сидел и скалился во весь рот, Урал с довольной «миной» лупал глазами. Я смотрел на них и думал, как мы стали близки друг другу за время службы, и как хорошо, что мы вместе, едем вот так в БТРе по этой проклятой афганской земле, обдолбленые, в насквозь пропотевшем ХБ, с потрескавшимися от ветра и палящего солнца лицами, небритые и немытые, но живые. Жаль, что нет с нами Качка, но Качок хоть живой, пусть ранен, но живой, а вот Пипка уже нет, и никогда мы больше с ним не встретимся, разве, что на том свете. Пипок был не в нашем экипаже, и поэтому мне казалось, что Пипок живой и катит в своей БМПшке где-то рядом, а то, что его убили, это просто страшный сон. Как хотелось верить, что это был всего лишь сон.
– И что там сказали эти буржуи, что это я за рулем был, да? – спросил Хасан, вспомнив недавний разговор насчет Иранской прогулки.
– Ну, так прямо не сказали, но это ведь не трудно выяснить. Международный скандал поднялся, ротного уже арестовали. Мы все скажем, что спали и ничего не знали, а тебе – труба. Наденут на тебя наручники, и покатишь ты по этапу. Хотя нет, по законам военного времени тебя расстреляют, прямо возле БТРа. Так что считай, что ты выкурил свой последний косяк, и помолись перед смертью. Может тебе муллу позвать, он отходняк прочитает?
– Да хоть папу римского, мне похеру.
– А ты татарин чего уставился, тебе ваще пиз-ец, ты там пол Ирана из пулемета завалил, когда случайно на спуск нажал, – подколол я Урала.
– Да пошел ты, Юрка, гонишь всякую ху-ню, – сказал Урал и повалился на сидение в отсеке.
– Слушай, Хасан, ты же мусульманин? – спросил я.
– А че, ты сомневаешься, да?
– А в Аллаха ты веришь?
– Да он в Будду верит, Аллах че, у Аллаха две руки и он за раз всего лишь один косяк забить может, а вот у Будды шесть рук, тот за раз сразу три заколачивает, – ляпнул Туркмен.
Мы все заржали так, что аж Сапог проснулся и уставился на нас в непонятках.
