Агасфер - Гейм Стефан (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Перейра вновь вежливо спросил, позволено ли ему будет кое-что заметить досточтимому господину доктору, а получив разрешение, сказал, что хотел бы от него узнать, чьим же все-таки сыном был Иисус, родившийся в Вифлееме: сыном ли плотника Иосифа, о котором в двух из четырех Евангелий говорится, что происходит он из дома царя Давида? Или сыном Божьим, который необъяснимым образом попал в чрево невинной девы? И мог ли вышеупомянутый Иисус, являясь сыном Божьим, вообще иметь человеческую природу, а если он был сыном Иосифа, то мог ли он стать частью Божественной Троицы? На скамьях для почтенных гостей беспокойно заерзали, Эйцен тревожно оглянулся на своих коллег, гамбургских пасторов, ибо дело коснулось пункта, где во мнениях расходились даже четыре евангелиста: Матфей и Лука, Марк и Иоанн; однако духовные собратья имели вид равнодушный, возможно, они даже радовались затруднениям нового суперинтенданта; похоже, евреи тоже заметили, что их поединщик сразил досточтимого доктора, как некогда юный Давид поразил своею пращой могучего Голиафа. Впрочем, новый Голиаф оказался покрепче неуклюжего верзилы, с которым соперничал Давид, а кроме того, суперинтендант твердо памятовал, что человеку легче верить, нежели думать, поэтому, возвысив голос, Эйцен перешел в наступление: «О, еврейская изворотливость! О, постыдное мошенничество и издевательство! Вы, Дом Перейра, осмеливаетесь утверждать, будто поймали Бога на каком-то противоречии. Да как вы дерзнули рассуждать своим скудным умишком о замыслах Всевышнего? Неужели Господь, создавший весь мир и всякую тварь, не был в состоянии сотворить и дите Иосифа?»
Услышав столь неожиданный аргумент от своего оппонента, Перейра притих и молча слушал, как Эйцен продолжал козырять пророками. «Разве не возвещал пророк Захария, — говорил Эйцен уверенным голосом, — „Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле“, а весь народ восклицал: „Осанна! Благословен грядущий во имя Господне, Царь Израиля!“?» Возможно, конечно, подумал Перейра, что ослов было тогда в Израиле не меньше, чем нынче лошадей в герцогстве Шлезвигском, однако нельзя же считать мессией каждого, кто въезжает верхом на коне в Гамбург или Альтону. Только стоит ли, подумал он, разоблачать произвол, с которым каждое пророчество соотносится с будущим? Пока Перейра размышлял таким образом, господин суперинтендант пошел дальше, описывая, как Бог дал распять Своего родного Сына, дабы были искуплены все наши грехи, и какие крестные муки претерпел Иисус Христос из-за упорствующего в неправедности народа еврейского, впрочем, и это было предсказано пророком Исайей: «Все мы блуждали как овцы, но Господь возложил на Него грехи всех нас. Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст своих, как агнец, которого ведут на заклание. Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни. Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились».
Однако этого Перейра вытерпеть уже не мог; подняв очи к небу, точнее, к закопченному вздрагивающими свечами потолку, он выкрикнул: «Неправда! Неправда! Неужели Бог, который не смог лицезреть, как Авраам простер руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего, а потому остановил руку Авраама, неужели этот Бог отдал бы своего единственного сына на крестные муки? Кто же в такое поверит? Да и знает ли кто-нибудь, что на самом деле произошло в те времена и кто был тот самый Иисус, про которого говорят, будто он и есть долгожданный Мессия, и не брали ли евангелисты у пророков все, что им заблагорассудится, дабы создать ореол вокруг своего распятого Равви?»
Ах как обрадовала Эйцена буря возмущения, которая разразилась, когда хитроумный Перейра, потеряв самообладание, поспешил на выручку своему еврейскому богу. «Святотатство! — кричали почетные гости. — Ужас! Мерзость!» Многие принялись звать стражника, а пасторы сцепили ладони, будто молили о прощении за то, что им пришлось услышать столь греховные речи; евреи же, трясясь от страха, сбились в кучу, словно куры при виде лисы, забравшейся в курятник. Эйцен спокойно выждал, пока шум уляжется, потом подал знак стражнику, который уже собирался увести Перейру, отпустить несчастного, после чего проговорил: «Вы, Иезекииль Перейра, спросили, знает ли кто-нибудь, что на самом деле произошло в те времена и каким был Иисус; я покажу вам человека, который все знает, ибо он сам был свидетелем оных событий. Он такой же еврей, как вы и как евреи здешней общины, только, конечно, гораздо старше, ибо он может доподлинно поведать о том, как Христос пошел на крестные муки». Вскинув руки, Эйцен вызвал Агасфера, и тот сразу же появился в дверях синагоги — на голове была ермолка, на исхудалом теле длинный поношенный кафтан, зато на ногах ни сапог, ни чулок, так что каждый мог видеть, какие мозоли наросли на подошвах босых ног за века скитаний. Все присутствующие в синагоге содрогнулись, как иудеи, так и христиане, а Эйцен спросил: «Кто вы?»
«Я тот, кого вы звали», — ответил Агасфер.
«Это вы прогнали Христа от дверей вашего дома, когда Он по пути на Голгофу, изнемогая под тяжестью креста, захотел отдохнуть в тени?»
«Да, я прогнал реббе Иисуса от моих дверей, — ответил Агасфер, — и с тех пор каждый Божий день провожу в скитаниях».
«Христос проклял вас?» — спросил Эйцен.
«Равви сказал, — ответил Агасфер, — как написано у пророков, „Сын человеческий уйдет, а ты останешься и будешь ждать, пока Я не вернусь“». Евреи уставились на Агасфера, который выглядел как один из них, лет тридцати или тридцати пяти, однако объявляет себя свидетелем тех времен, когда на горе Сион еще стоял во всем своем великолепии большой Храм, а народ Израиля жил в краю отцов, в земле обетованной; зато почетные гости и представители властей насторожились, а пасторы весьма удивились тому, что господин суперинтендант раздобыл откуда-то для своего диспута Вечного жида, хотя раньше никогда не упоминал о нем; те и другие еще и встревожились, не грозят ли теперь Альтоне и Гамбургу большие напасти, недаром же поется в известной песне:
Только Эйцен втайне ликовал, потому что все шло так, как он задумал. «Скажите же нам как свидетель, который видел Иисуса Христа собственными глазами, разговаривал с Ним собственными устами и даже проявил к Нему чудовищное жестокосердие, был ли Иисус Христос перед Богом истинным Мессией, которого ждали иудеи и который был предсказан великими пророками?» — спросил он Агасфера.
«Был ли он Мессией? — переспросил Агасфер, почесал за ухом и вздохнул. — Равви в это верил».
Эйцен увидел, что его свидетель сделался неуверенным, и, опасаясь, что жид порушит все планы, хотя каждый вопрос и каждый ответ были заранее оговорены, прорычал: «Верил! Верил! Эти упрямые евреи не желают знать, во что верил Христос, как они не желали признавать и Его учения. Им нужно твое свидетельство, жид Агасфер, который повинен в том, что отказал в помощи Христу, когда Он, изъязвленный терновым венцом и палимый зноем, изнемогал под тяжестью креста. Скажи, был ли он Мессией, да или нет?»
«Мессией? — проговорил Агасфер. — Великим, всемогущим Мессией?» Он выпрямился, и всем показалось, что он озарился каким-то светом и даже на целую голову вырос над окружающими, над Перейрой, над альтонскими евреями, над почетными гостями, сидящими на возвышении, и тем более над стоящим рядом досточтимым господином доктором и суперинтендантом.
«Мессия, — повторил он, — Мессия, о котором у пророка сказано, что Он будет судить народы и сделает так, чтобы они перековали мечи свои на орала и копья свои — на серпы?» Эйцена бросало то в жар, то в холод, поэтому он промолчал, тогда Агасфер продолжил: «Я любил Равви, и, наверное, он мог бы быть Мессией. Он мог бы быть Мессией, как всякий, кто сотворен по образу и подобию Божию, имеет силу быть спасителем людей. Он страдал, был распят и умер мучительной позорной смертью. Но сколь многие до Него и сколь многие после Него испытали такие же муки и кричали перед смертью „Боже мой! Боже мой! Для чего Ты меня оставил?“ Но где же вечный мир, где то царствие, которые должны были прийти с Ним? Ведь Адам до сих пор ест хлеб в поте лица своего, Ева рождает в муках, Каин убивает Авеля, а вы, господин доктор, — он обратился к Эйцену, — что-то я не заметил за время нашего знакомства, чтобы вы любили врагов своих, или благословляли ненавидящих вас, или молились за тех, кто обидел вас, как учил ваш Господь Иисус Христос в Нагорной проповеди, да и другие христиане не лучше вас».
