Люди, лодки, море - Покровский Александр Михайлович (мир книг TXT) 📗
«Во всех катастрофах на море виновны люди». Я часто слышал фразу, подобную этой, я видел ее на плакатах, стендах. Она обвиняет в случившемся моряков. Она против них.
И она была бы справедливой, если б человек был самым надежным из всех механизмов.
Если б он никогда не ломался, не уставал, не спал.
Если б от нагромождения перегрузок не сдавало сердце.
Если б с ним не случались галлюцинации, кошмары, бессонница.
Если б он не сходил с ума.
Люди – как механизмы. Точнее, рассчитывается, что они лучше любых механизмов. Надежнее.
Механизм может выйти из строя. Люди на это не имеют права. Во всяком случае, так считается.
Всмотритесь в лица погибших. Они погибли не первые. До них гибли и гибли. До них горели заживо, тонули, задыхались. Их калечило, давило, разрывало на части. Они погибали в воде и в тесных отсеках. Они оставались навсегда с кораблем, и одним ударом волны их смывало за борт.
Их вспоминали и о них забывали. Их награждали и не награждали. Им ставили памятники.
У нас столько памятников, просто беда – один на другом. У нас тьма памятников. У нас частокол из памятников.
Люди не рассчитаны на подобное напряжение. Они не рассчитаны на постоянные испытания прочности.
Они хотят жить, растить детей, устраивать застолье, радоваться.
Они же работают. Изо всех сил.
Подводные лодки – их труд, их забота, их дело, и они стараются сделать его как можно лучше.
Они не рассуждают о мужестве, героизме, чести, совести, долге.
Я ни разу ничего такого не слышал. Это не их слова.
Они не поднимают бокалы «за Родину» и «за наш Российский флот», разве только состарившись, выйдя на пенсию. Это не их тосты и не их речи.
Они могут разве что выпить «за тех, кто в море», над или под водой, и за то, чтоб им всего там хватило – кислородика и припасов, и чтоб бдительно несли, чтоб на вахте не засыпали после автономки, глотнув свежего воздуха, чтоб их не сильно мотало, било, бросало, чтоб они погружались и всплывали, аккуратненько, осторожненько, ни на кого на напарываясь, чтоб не пропускали надводные цели и не сталкивались где ни попадя с кем попало, чтоб береглись айсбергов и больших льдин, и чтоб они вернулись живыми домой, и чтоб дома им бы все радовались.
***
Самыми большими патриотами считаю муравьев.
Они очень любят свой муравейник. Они себя от него не отделяют.
И еще они не отделяют себя от любого из членов своего муравьиного сообщества. Даже от матки.
Матка – это государство в идеальном своем воплощении.
Оно управляет, налаживает муравьиную экономику, политику.
Оно организует защиту и воспроизводство – зачатие, вынашивание, рождение, воспитание, продвижение, смерть, захоронение. Матка-государство имеет права на жизнь любого из членов сообщества – она его сделала, и любой член с радостью отдаст за нее жизнь.
Это идеал.
Но представь себе, что муравьи узнали, что их матка имеет вклады в соседнем муравейнике?
Катастрофа!
Быть того не может. Матка честна по отношению к каждому муравью, потому что каждый муравей всего лишь размазанное в пространстве (муравейника) продолжение матки.
Вот она, мечта о Социалистической Родине!
И вот она – Родина (с большой буквы).
То есть, Родина – это живое существо, раздвинувшее себя на территорию.
Или территория, которая вся 160 миллионов раз принадлежит разным существам, населяющим ее.
Тронешь территорию – тронешь меня.
Лев, охотящийся на своем участке, не отделяет себя от участка и от того пня, на котором он оставляет свою метку.
И всякая тварь, ходящая по нему, автоматически становится тем же львом, вот почему он на нее охотится – всего лишь берет свое.
А если лев распространит себя на всю страну? А если на всю Африку? А если будет сто, тысяча таких львов? И каждый из них в своих львиных мыслях будет наделен своей собственной Африкой, от которой он себя не отделяет?
А если найдется еще один лев, и он скажет: «Львы! Защитим нашу Африку!»
И если, если, если…
Человеческая матка вместо зачатия, вынашивания, деторождения, воспитания, образования, защиты, продвижения по службе, пенсии, захоронения, заимела себе щупальца, челюсти, рога, клыки и призывает других все это оправдать.
Она выросла. Она требует жертв. Она назовет все это «священным долгом», «патриотизмом», «Родиной», «Уродиной» – чем угодно.
Ей кровь нужна, чтоб двигалось.
Она хочет жрать.
А люди мешают. Они родились в коммуналке. Мальчик вышел на общую кухню и написал на стене: «Вася». Он пометил стену, как лев пень. Он себя продлил. Он не испортил, он пометил – мое, я, родина.
Он вышел в подъезд и разрисовал стены и лифт – это тоже я.
Он плюнул на дороге – это теперь его.
Он изрезал деревья, нагадил в лесу.
Он размазал себя по городу.
Дай ему волю – размажет по стране.
Стоит ли его воспитывать – он уже патриот?
Стоит. Он должен осознать, что за все это потребуют его жизнь. От него нужна жертва. Челюстям нужна свежатина.
Ну, как вам все это?
Я всего лишь рисую картины. Кто-то скажет: все это чушь.
Ну что ж, значит, я певец чуши.
***
О чувстве долга (обычного и священного).
Я уже как-то интересовался, когда человеческий организм им обзаводится. Можно поинтересоваться еще раз.
Итак, когда?
Государство не принимает участия в зачатии (мое глубокое убеждение, и если кто-то хочет возразить или имеет примеры, приличествующие моменту, то я готов выслушать).
Но, может, «долг священный» (я тут долго думал) передается матерью, как стафилококк или другая зараза?
Может, в чем-то виноваты родители? Или их родители? Или родители их родителей, Адам с Евой?
Когда?
Мне просто хочется знать.
Мне говорят: вот пока вы спокойно спали, жили, росли, учились, некоторые охраняли ваш сон.
Согласен. Я вообще согласен. А их сон охраняли другие, и их еще одни, и так до тех, кто в битве при Калке пытался монголам что-то там показать. Я понимаю. Порочный круг.
Но есть же периоды? Законченные циклы. Например, выражение «сын за отца не отвечает» – это как раз попытка обозначить цикл, прервать, начать новый отсчет.
Иначе – жуткое нагромождение различных долгов: гунны – нам, мы – гуннам.
А можно каким-то образом научиться ставить точки? Вот я за точки, я против запятых, однородных членов предложения. Я вообще против однородности, я за яркость, за индивидуальность, я за метафору.
Мне говорят: но вы же сами 20 лет отдали флоту, неужели вы не понимаете, что теперь должны защитить вас. А кто это будет делать?
Действительно, я отдал.
20 лет.
Да, я ветеран холодной войны, которую, кстати, считаю самой лучшей из войн, потому что в ней соревнование было, а крови великой попусту никто не лил.
Были аварии, были жертвы, но не было такого, что прилетело и покрошило всех подряд кого ни попадя, и кони-люди – в одной каше. И если скажут: выбирай, я скажу: лучше холодная, чем вот эта с «долгом».
Мне говорят: к профессиональной армии вот так сразу перейти нельзя.
А мне кажется, у вас вообще ничего нет.
Это не армия.
Это что-то другое.
Может, машина мукомольная. Муку же не очень жаль. Подумаешь, просыпалось чуть-чуть. А на мельницах все в муке. Так, может, у вас мельница? У вас все в муке. Вы где-то, а оно – вон! Вы что-то выстраиваете, а оно развивается само. Оно отпущено на свободу. Существует само по себе. По своим законам, вам не очень ведомым. Вы в различных трубах. Оно – в своей, вы – в своей.
И ваши трубы могли бы прожить сами. Они самодостаточны.
Но иногда они соприкасаются, и вдруг становится ясно, что в соседней трубе обитают драконы. Они там давно живут.
