Вальсирующие, или Похождения чудаков - Блие Бертран (читать книги регистрация .TXT) 📗
Как жертва, Мари-Анж вполне подходит для нашего рекламного издания «Советы по части нижнего белья». У нас будет скромный магазинчик, напоминающий кабинет страхового агента. Белье по назначению. Гармония тела. Удобство во всем. Защита от воздуха. Дамы! Ваши формы нуждаются в поэте! Трубадуры кружев всегда готовы воспеть ваши прелести! У каждой женщины разные причины трахаться. Но все они имеют право кричать от радости! Нужно только помочь им умело подать свое тело. Мы говорим «нет» стандарту и однообразию магазина единых цен. У вас такое же белье, как и у прислуги? Ничего удивительного, что ваш брак трещит по швам! Решение проблемы – в изготовлении белья по мерке. Ваше белье должно подходить вам, как перчатка. Модель выбирает вас. Форму мы найдем сами. Мы будем вашими скульпторами, исходя из качества материала.
В нашем чистеньком салоне мы начнем с самого начала. Здесь прекрасное место для бесчисленных примерок. Только по записи – иначе невозможно работать! В толкотне ничего хорошего не сделаешь. Время, спокойствие, сосредоточенность, вдохновение – и вот уже идея приходит сама, как музыка! Клиентки будут заходить без страха, тем более что мы слывем педерастами. Чтобы все считали так, мы приложим немало усилий. Когда мы ходим за покупками, то держимся мизинцами друг за друга, как две полоумные девки! На самом же деле перед вами два очаровательных парня, такие воспитанные и такие безвредные!.. С нами можно так же мало стесняться, как на приеме у врача: «Здравствуйте, мадам, заполните карточку, обождите минуту… Имя, возраст, семейное положение, профессия мужа. Нам интересно все». Отвечают они с полной серьезностью, сознавая значение каждой подробности. Это называется нарисовать психологический портрет. Он совершенно необходим перед работой над телом, для постижения плоти изнутри… Детство, причастие, эрекция старшего брата. Половое созревание, первые ласки в дортуаре, опытная и психованная подружка, первое изнасилование, тайная связь с дядей-художником, нащупывание тела, которое мечтает о том, чтобы отдаться, раны и неудовлетворенные желания. Все это надо пройти. Сделать настоящий рентген души.
Первая ночь после свадьбы, неудачное лишение девственности, постижение лжи – и вот уже вся жизнь полна отчаяния! Извращения с позволения мужа, разочарования, умерщвление плоти, боль и радость родов, один, два, три ребенка, годы проходят, появляется вереница морщин… Я выстукиваю на машинке. Клиентка устало расслабляется. Хотите пипи?.. Тогда продолжим: карьера мужа вплоть до самого высокого поста президента компании, сенатора… Полнота тела, пляжи, бесконечные каникулы, новые морщины от солнца… Прекрасное белье, заношенное до дыр… Один любовник, два, три. Усталость, светская скука, коктейли в одиночестве, первые признаки климакса… Огромная нехватка всего. «Благоволите сесть на табурет». Облегчение. Наконец-то она может устроиться. Сдвигает и раздвигает ноги в поисках удобной позиции. Ей явно неудобно, она смущена, испытывает неловкость, зажатость.
Встаю. Подхожу. Кружу вокруг нее. Ощупываю икры, потом колено. «Нога холодная… Плохо циркулирует кровь, покалывает в бедре… Вы носите эластичные трусы?» – «Да». «На резинке?» – «Да». Вздыхаю. Закатываю глаза… Естественно! «Следуйте за мной». Переходим в салон. Палас, зеркала, шведская стенка. Хирургический свет. Страшно жарко. «Начнем с небольшого теста». Прошу ее проделать дыхательные упражнения, вот так, в ее плотном костюме и, Бог знает, всем, что под ним… «Руки на бедре! Ниже… Нажмите на позвоночник. Не сдвигайте ноги. Да ну же!» У нее все трещит – кости, молнии. Она настороже. Потеет, задыхается, становится красной. «Все одеревенело, все здорово одеревенело, мадам. Теперь не двигайтесь!» Она застывает, складки выделяются еще более. А теперь – гоп-ля! – я задираю ей юбку до поясницы. Зрелище чудовищное! «Ничего удивительного, мадам, вам не хватает кислорода. Поглядите сюда». Она смотрит в другую сторону. Ее лунообразное лицо отражается во всех зеркалах. Стянутая ремешком, это страшно безвкусная особа. «И вам не мешает эта штука? Это же не пояс, а каркас! Вы носите его для умерщвления плоти? Или вы дали обет? Для самоистязания? Самоистязание? Так. Можете расслабиться. Опустите юбку…» Она расслабляется. Я веду ее к стенке. «Повисите на этой перекладине… Вот так… Совсем свободно. Неподвижно!» Считаю до десяти. Она становится пунцовой, как перед инфарктом. Я оттягиваю ее розовокашмирный лифчик… Ужас! Бюстгальтер превращается в шарф. Складки тела наполовину вылезают наружу. Он душит ее. Резинка так и впилась в тело. «О Боже! Ну и дела! Ужас какой! И вам удобно это носить?» Я слегка оттягиваю злополучную синтетику. Так и есть! Все опадает. Агония бюста. Две злополучные груди повисают, как пострадавшие жертвы.
Долой! Долой прокладки! «Ну как теперь? Зачем вам бюстгальтер? Для вас это галстук, упряжка, намордник, что ли? Я хочу знать. Я жду. Объясните мне. Может, вам нужен этот чепчик? Или вы кому обещали? Слезайте!» Она падает, как спелая груша. «Снимайте пуловер и пиджак, я позову моего сотрудника». По интерфону: «Господин Пьер? – Да. – Поднимитесь к нам, пожалуйста. – Иду…» Приходит. Представляю: мой специалист по трусикам. С огорченным видом демонстрирую ему смущенную в своем корсете из черного, так сказать, просвечивающего нейлона клиентку. «Что вы об этом думаете?» Тот в отчаянии говорит «уф» и рассматривает ее издали. Затем тоже кружит вокруг. Раскладывает по частям. Морщится. Огорченный, подходит, не выражая никакого восторга, оттягивает бретельку, которая сухо щелкает, рассматривает прокладку для бюстгальтера. «Мадам может снять колготки?» – «Сейчас, сейчас!» Она снимает их так поспешно, что чуть не падает на пол. Потрясенные, переглядываемся. Он мучительно раздумывает. «Что скажешь?» – спрашиваю его. «Не вижу!» – отвечает тот растерянно. И опускает руки. «Действительно, не вижу!» Вот дьявол! Бабенка начинает хныкать. Закрывает лицо руками. От ее рыданий разрывается сердце! Проклятая работа! «Ясное дело, – вздыхаю, – нам не хватает только этих потоков воды! Чего ревете, словно жертва какая? Думаете, это облегчит нашу работу? Лучше приходите, когда успокоитесь!» Ни слова утешения. Ничего! «О, я несчастная!» – стонет она. «А как же иначе, мадам, когда носите эту прозрачную гадость? Вы, может, думаете, что нам приятно видеть розовую кожу через черную ткань? Вы действительно думаете, что это может кого-нибудь прельстить? Так вот, я вам говорю, что это – траур, траур в обтяжку. Траур-под-жирком!» – «Знаю, – вопит она. – Что же мне делать? Говорите! Я уже все испробовала!»
Достаю ножницы. И начинаю отсекать нейлон, а затем эластик. Обрезки падают на палас… Вот. Теперь перед нами женщина в натуральном виде, напоминающая ростбиф, который режут дольками… Она заливается еще пуще… Пьеро потихоньку переключает кондиционер на «макси-холод». «Стойте, – говорю ей. – Мне пришла в голову идея… Можно попробовать…» Она поднимает заплаканные глаза, в которых загорается огонек надежды. Тушь для ресниц расползлась по всему лицу. Перед нами чернокожая рожа. Она внемлет мне, как оракулу. Я вдохновенно кружу вокруг нее. Она следит за мной и начинает надеяться. Прикасаюсь к этой живой материи и взвешиваю каждую ее частичку на ладони. Немного мну, чтобы оценить ее плотность. «У вас отличные груди на любителя, – говорю. – Слишком жирные, слишком тяжелые, изрядно провисшие, но, без всяких сомнений, красивые, их полукружия просто восхитительны». Становится изрядно холодно. Это жена сенатора, она дрожит. Вокруг ее сосков образуются мурашки. Существует скандинавская эрекция. «Сейчас мы снимем мерку». Пьеро приносит складной сантиметр, который щелкает, как опереточный гром. Всякий раз, когда я прикасаюсь к ней этим инструментом, она привскакивает… Диктую коллеге, который записывает в блокнот. Расстояние между грудями… Диаметр ореолов… Рост… Бедра… Ширина лобка внизу и наверху. Межножье… Металл холодный. На нем появляется влага. Она дрожит все сильнее. А мы ведь ничего такого себе не позволяем. Ни неприличного жеста, ничего. Напротив… На наших губах застыла тень презрительной улыбки.
