Прощальный вздох мавра - Рушди Ахмед Салман (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗

– Что ж, если она так умеет подлаживаться – значит, она не бюль-бюль, а майна, говорящий скворец.

С той поры так и пошло: Ина, Минни, Майна; правда, в школе «Уолсингем хаус» на Нипиэнси-роуд их превратили в «Ини, Мини, Майни» – неоконченную строку, завершавшуюся пропуском, паузой на месте четвертого слова. Три сестры ждали – и ждать пришлось долго, потому что от рождения Майны до моего, до времени, когда можно будет поймать братца за палец ноги [59], прошло без малого восемь лет.

Мальчик, которого безуспешно пыталась заполучить старая ведьма Флори Зогойби, все не появлялся, и к чести моего отца надо сказать, что он всегда выказывал полное удовлетворение своими тремя дочерьми. Девочки подрастали, и он был самым что ни на есть любящим отцом... Но вот однажды – это было в 1956 году, во время длинных каникул после сезона дождей, – когда семейство отправилось в Лонавлу посмотреть двухтысячелетние буддийские пещерные храмы, он вдруг остановился на середине высеченной в скале крутой лестницы, ведущей к темному жерлу самой большой пещеры, схватился, задыхаясь, за сердце и, слыша, как воздух с хрипом вырывается из легких и видя одни лишь плывущие перед глазами круги, тщетно потянулся рукой к трем своим дочерям, девяти-, восьми– и почти семилетней, которые не замечали его бедственного положения и, хихикая, скакали себе все выше и удалялись все дальше от него с присущими детству беззаботной быстротой и ощущением бессмертия. Аурора успела подхватить его прежде, чем он упал. Подошедшая к ним старая торговка грибами помогла Ауроре посадить Авраама, прислонив его спиной к скале; соломенная шляпа съехала ему на лоб, по лицу и шее струился холодный пот.

– Да не хрипи ты, черт бы тебя побрал! – закричала Аурора, взяв его голову в свои ладони. – Дыши, понял! Не смей у меня умирать!

И Авраам, который всегда ее слушался, остался жив. Дыхание сделалось ровнее, в глазах прояснилось, и долгие минуты он сидел со склоненной головой, приходя в себя. Девочки прибежали сверху по лестнице, вытаращив глаза и засунув в рот пальцы.

– Видишь, как плохо быть старым отцом, – пробормотал жене пятидесятитрехлетний Авраам, пока дочери еще не приблизились. – Очень уж быстро они растут, а я так же быстро разваливаюсь. Будь моя воля, я оставил бы в этом возрасте и себя, и девочек.

В присутствии подоспевших детей Аурора придала своему голосу беззаботность.

– Ну, о тебе-то беспокоиться нечего, – сказала она Аврааму. – Ты у нас вечный. А что касается этих диких существ, я жду не дождусь, когда они вырастут. Боже ты мой! Как долго тянется все это детство! Вот бы мне таких детей – пусть даже одного ребенка, – который бы действительно быстро рос.

Тихий, почти неслышный голос произнес у нее за спиной: «Фокус-покус, райский сад». Аурора резко обернулась.

– Кто это сказал?

Рядом были только дочки. Другие экскурсанты, часть из которых несли в паланкинах (внизу Авраам отказался от этой услуги), находились слишком далеко от них – одни выше, другие ниже.

– Где эта женщина? – спросила Аурора детей. – Эта старуха с грибами, которая мне помогла. Куда она делась?

– А мы никого не видели, – сказала Ина. – Тут были только ты да папа.

Махабалешвар, Лонавла, Хандал, Матеран... Я никогда больше не увижу эти милые прохладные местечки в холмах, местечки, чьи названия отдаются в ушах бомбейцев детским смехом и нежными песнями любви, пробуждая воспоминания о днях и ночах в зеленой тени лесов, о прогулках и беззаботности! В сухое время перед сезоном дождей эти священные холмы словно парят в серебристой волшебной дымке; а после муссонов, когда воздух прозрачен и чист, можно встать, скажем, на Центральной высоте Матерана или на Холме одинокого дерева и посреди этой сверхъестественной ясности проникнуть взглядом если не в вечность, то хотя бы ненамного в будущее, на день или на два.

Однако в тот день, когда у Авраама случился приступ, причудливые изгибы холмов и медлительность петляющих между них дорог пришлись весьма некстати. У семьи был забронирован на эти дни номер в гостинице «Лордс сентрал» в Матеране, и это означало, что они должны были сначала проехать двадцать миль по ухабистой неухоженной дороге, а затем, оставив «бьюик» на попечение Ханумана, пересесть на игрушечный поезд, ползущий вверх из Нерала через «туннель одного поцелуя» и дальше – томительная двухчасовая поездка, во время которой Аурора, смягчив свою обычную суровость, пичкала детей сахарно-ореховыми конфетками, чтоб сидели тихо, в то время как мисс Джайя мочила в кувшине с водой носовые платки, которые Аурора все время меняла на лбу у ослабевшего Авраама.

– До этой «Господней центральной», – сетовала Аурора, – трудней добраться, чем до самого рая.

Но «Лордс сентрал» была, по крайней мере, вещью реальной, существование этой гостиницы было эмпирически доказуемо, а что касается небесного рая, то на его существование в моей семье никогда особенно не закладывались... Поезд пыхтел, взбираясь по узкоколейке все выше, розовые занавески на окнах вагона первого класса развевались от ветра, и наконец он остановился, и обезьяны, свесившись с крыши, попытались украсть через окно сладости у опешивших девочек Зогойби. Здесь дорога кончалась; и в ту ночь в комнате «Господней центральной», где вдруг сильно запахло специями и на стенах сидели внимательные ящерицы, – там, на скрипучей пружинной постели под медленными взмахами потолочного вентилятора Аурора Зогойби ласкала мужнино тело, пока жизнь не вернулась в него полностью; и четыре с половиной месяца спустя, в первый день 1957 года, она родила своего четвертого и последнего ребенка.

Ина, Минни, Майна, и наконец – Мавр. Ваш покорный слуга; последний в роду. И еще одно. Есть еще одно обстоятельство; можно назвать его исполнением желания. Можно – местью мертвой старухи. Я – тот ребенок, на отсутствие которого Аурора Зогойби жаловалась на ступенях, ведущих к пещерам Лонавла. Это мой секрет, и после всех этих лет все, что я могу сделать, – это открыть его, и плевать мне на то, как это прозвучит.

Я перемещаюсь во времени быстрее, чем следует. Вы меня поняли? Кто-то где-то нажал кнопку FF или, может быть, х2. Читатель, слушай меня внимательно, не пропускай ни единого слова, ибо то, что я сейчас пишу, – простая и буквальная истина. Я, Мораиш Зогойби, прозванный Мавром, в наказание за грехи мои, за неисчислимые грехи мои, по вине моей, по прискорбной вине моей живу с двойной скоростью.

А что торговка грибами? Аурора, принявшись на следующее утро расспрашивать администратора гостиницы, услышала в ответ, что, насколько он знает, в районе пещер Лонавла грибы никогда не росли и не продавались. Старуху – птичий потрох, пошел в ад – больше так и не видели.

(Я вижу, как встает заря, и благоразумно умолкаю.)

10

Повторю еще раз: с момента зачатия я, как гость из иного измерения, из иного пространственно-временного конуса, рос и развивался вдвое быстрее, чем наша древняя Земля и все живущие на ней растения и существа. Четыре с половиной месяца от зачатия до рождения – можно ли удивляться, что из-за этой сверхскоростной эволюции беременность моей матери была неимоверно тяжкой? Рисуя себе в воображении, как стремительно раздается ее матка, я не могу сравнить это ни с чем, кроме как с кинематографическим спецэффектом, – словно из-за какой-то дважды нажатой генетической кнопки вся ее биохимия сошла с катушек и принялась накачивать ее протестующее тело с такой яростью, что признаки моего ускоренного созревания были видны невооруженному глазу. Зачатый на одном холме и рожденный на другом, я достиг размеров горы, когда мне полагалось быть еще камешком... итак, я хочу сказать, что хотя вне всяких сомнений я был зачат именно в матеранской гостинице «Лордс сентрал», столь же неоспоримо то, что, когда малыш Гаргантюа Зогойби сделал свой первый удивленный вдох в родильном отделении высшего класса при монастыре сестер Девы Марии Благодатной на Алтамонт-роуд в Бомбее, степень его физического развития была столь высока – достаточно сказать, что его продвижению по родовым путям немало препятствовала щедрая эрекция, – что ни у кого в здравом уме язык не повернулся бы назвать его полуфабрикатом.