Сад вечерних туманов - Энг Тан Тван (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Она улыбнулась:
– Ты знаешь, как он глаз потерял?
– В Бурскую войну.
Она взглянула на меня:
– Мне жаль, что с твоей мамой так случилось.
Я отошла на несколько шагов в сторону, сделав вид, что любуюсь какой-то птичкой, севшей на арку.
– Уверена, что ужин ты не готовила, – сказала Эмили. – Пойдем, поедим вместе.
– А где Магнус?
– В К-Л. Сегодня рано утром уехал. Раз в месяц ездит взять наличные на зарплату рабочим.
– Хоть бы мне сказал. Мне нужно кое-какие книги достать.
– О, мы никому не говорим, когда он поедет и когда вернется. Безопаснее, лах. Меньше шансов в засаду попасть, видишь ли. Итак, – вопросительно глянула на меня, – ужинаем?
Я кивнула и пошла за ней по ступеням. На верхней Эмили остановилась и обернулась ко мне:
– В ту ночь, когда я впервые встретила Магнуса… мы стояли на балконе, глядя на огни Джорджтауна внизу, под нами, – заговорила она. – Заморосил дождь, но он не дал мне уйти с балкона. Тогда-то он и произнес строку из того стихотворения: «Вот нежится Земля, ночь напролет купаясь в непроглядной тихой благости дождя». – Воспоминание смягчило ее лицо. – Я попросила записать ее для меня, а он отказался. Знаешь, что сказал? «Мне незачем писать, ты и так запомнишь эту строку навсегда».
Какое-то время мы стояли там, в сумерках, и слова поэта, имени которого я не знала, проникали мне в душу.
Почти на самом пороге дома я спросила:
– А тигра-то подстрелили?
– Думаешь, меня это волновало после того, как я Магнуса увидала?! – Смех ее заискрился в полумраке, и на какой-то крохотный момент она словно снова стала молоденькой девочкой. – Загонщики нашли несколько следов, но тигра мы так и не увидели. Он был, наверное, последним, жившим в тех горах.
Склонившись ко мне, она прошептала:
– Я выдам тебе тайну: я рада, что его так и не нашли и что мы не убили его.
Я кивнула:
– Я тоже рада.
– Мне нравится представлять себе, что он и по сей день жив, – произнесла Эмили, глядя на горы, где уже лежала ночь, – и все еще бродит по горам.
В конце каждого дня в Югири я возвращалась к себе в бунгало, ставила на огонь чайник и включала радио, дожидаясь, пока он закипит. В новостях, если я слушала их, обычно сообщалось, что К-Ты зверски убили очередного плантатора и его семью. Рухнув на стул у обеденного стола, я опускала руки в таз с кипятком, выпаривая из них накопившуюся за день боль. Бывали дни, когда боль была такой, что я дивилась: как это в воде не видно крови? Особенно мучила меня левая рука, шрамы на ней краснели больше, чем кожа вокруг них. Глядя на свои обрубки, я вспоминала фокус с исчезающим большим пальцем, который так любил показывать мне отец, когда я была девочкой, я вспоминала, как визжала при этом от восторженного ужаса…
Однажды вечером, отмачивая руки, услышала, как на крутую дорожку въехала машина. Остановилась перед моим бунгало. Умолк двигатель, хлопнули дверцы, а потом донесся голос окликнувшего меня Магнуса. Замотав левую руку в полотенце, я вышла. Вместе с ним приехал какой-то китаец, одетый в защитного цвета куртку с поясом и четырьмя накладными карманами, его новехонькие шорты едва не доходили до белых гетр под коленями.
– А-а, ты дома. Хорошо, – сказал Магнус. – Инспектор Ву хочет поговорить с тобой.
Жестом пригласив их устраиваться в плетеных креслах на веранде, я пошла в дом, вытерла руки и надела перчатки. Радио все еще говорило, и я убавила звук. Когда я вышла на веранду, инспектор Ву, положив ногу на ногу, доставал сигарету из серебряного портсигара. Предложил сигарету Магнусу, тот отказался. Я было потянулась за куревом, но остановилась: я же больше не в лагере, мне теперь незачем откладывать сигареты про запас, чтобы потом сменять их на что-нибудь нужное.
– А вы тут совсем одиноки, – произнес Ву, чиркая спичкой, чтобы прикурить сигарету.
– Что нужно от меня специальной службе?
Инспектор совсем не удивился, что я догадалась, кто он такой.
– Нам нужно, чтобы вы уехали с Камеронского нагорья. Возвращайтесь в К-Л.
Я глянула на Магнуса, потом опять перевела взгляд на инспектора.
– Девять дней назад в Тапахе сдалась полиции одна бандитка, – сообщил Ву. – Она входила в Перакский Третий полк. Они базируются в этом районе. Ее командир знает, что вы тут живете.
За дорогой чайные поля уходили в сумерки. Мотылек с крыльями, шириной в мои ладони, бился вокруг лампочки, освещавшей веранду, упрямо прокладывая себе путь прямо к сердцу солнца.
– Вы считаете, они намерены сделать что-то со мной?
– Вы поддерживали обвинение против немалого числа К-Тов. И добились успеха. Дело Чан Лю Фунг принесло вам очень дурную славу. – Ву со свистом выпустил дым меж вытянутых губ. – Вы – легкая добыча. Да еще и отец ваш участвовал в переговорах о независимости.
– Я и не знала об этом, – сказала я.
– Его сделали советником в комитете по переговорам о Мердека [150].
– Советовать правительству?
– Нет. Китайской стороне.
– Тео Бун Хау хочет освободить Малайю от колониального правления?
Магнус покачал головой, усмехаясь:
– Трудно поверить.
– Нужны люди, умеющие говорить по-английски, чтобы представлять интересы китайцев… наши интересы… на переговорах, – объяснил Ву. – Британцы из Малайи уйдут – это всего лишь вопрос времени. Мы, китайцы, должны стоять друг за друга, какими бы ни были наши разногласия: и хоккиен, и чаошань, и хакка, и кантонцы, и даже проливные китайцы. Мы не можем позволить, чтобы все решалось малайцами. У нас тут на карту поставлено столько же, сколько и у них.
В последние два года идея так называемого самоуправления все больше крепла в сознании малайских националистов. Обеспокоенные своим будущим, малайские китайцы создали собственную политическую партию, чтобы к их голосу прислушивались на переговорах о Мердека.
– Мой отец даже на мандаринском китайском не говорит, – заметила я. – Как он может выступать от имени китайцев?
– Он нанял себе учителя, – улыбнулся Ву. – На днях даже с краткой речью выступил в Китайской торговой палате. Весьма замечательная речь, если честно. Он начал ее со слов на чистейшем мандаринском: «Я больше не банан». Мне говорили, стены дрожали от аплодисментов.
– «Банан»? – вопрошающе повторил Магнус.
– Желтый снаружи, белый внутри, – пояснил Ву. – Послушайте, мисс Тео… вы меченая женщина. Вам придется уехать.
– Даже если вы выставите против меня все до единого законы Чрезвычайного положения, инспектор, – заявила я, – я никуда не уеду.
– Будь разумна, Юн Линь, – произнес Магнус. – Для тебя здесь небезопасно.
– Мы не в силах обеспечить вам безопасность. – Инспектор предостерегающе воздел палец. – Прямо скажем, людей нам и так не хватает.
– Я ни о какой защите не просила и не собираюсь просить, – ножки моего стула царапнули по доскам пола, когда я встала. – Впрочем, благодарю вас за заботу.
Инспектор Ву щелчком послал окурок во тьму над перилами. Он написал что-то на бумажке и протянул ее мне:
– Номер моего телефона. На всякий случай.
– Перебирайся хотя бы в Дом Маджубы, – предложил Магнус.
– Мне нравится одной управляться.
Магнус покачал головой и сдался. Уже усевшись в машину, он высунулся из окошка и сказал:
– Завтра Праздник середины осени [151]. Мы устраиваем небольшой межсобойчик. Придешь? Отлично. Прихвати с собой Аритомо. Начало в шесть часов.
Прежде чем улечься спать, я обошла дом, убеждаясь, что все двери и окна заперты как следует. Я оставила свет на веранде. Цикады в лесу трещали громче обычного в ту ночь, и джунгли, казалось, стали гуще и подступили гораздо ближе.
На следующий вечер Аритомо остановился у моего бунгало. Одет он был в серый смокинг и брюки в тон. От него едва уловимо благоухало одеколоном – запах мха после дождя. В одной руке он нес большую картонную коробку, но отказался поведать мне, что в ней. Боясь, как бы он не покончил с моим ученичеством, я ни словом не обмолвилась о посещении инспектора Ву.
150
Мердека – независимость (малайск.).
151
Праздник середины осени, чжунцюцзе (кит.) – лунный праздник народов Восточной и Юго-Восточной Азии, широко отмечается в Китае и Вьетнаме. Это вечер любования полной луной, сопровождаемый угощением «лунными пряниками» и запусками бумажных фонариков. По своей значимости этот праздник уступает только китайскому Новому году, знаменуя собой середину годичного цикла в представлении народов Восточной Азии. Приходится на пятнадцатый день восьмого месяца (полнолуние) по китайскому календарю, что примерно соответствует второй половине сентября.