Блондинки в шоколаде, или Психология Барби - Биркитт Ирина (читать книги регистрация TXT) 📗
Уже на улице, глядя вслед машине Троя, Машка сказала:
– Им стоит заняться. – И веселые чертики продолжили свой танец в ее карих глазах.
22
Первым моим впечатлением от магазина «Второе дыхание» была унылая затхлость. Машка охарактеризовала это заведение по-своему.
– Я так понимаю, что это не «Второе дыхание», а отрыжки культуры потребления. Сначала в экстазе накупят ненужных шмоток, а потом сдают сюда, чтобы отбить жалкие крохи от реальной стоимости, – пробурчала Машинская и решительным шагом отправилась к столу приемщицы.
Издалека донеслось Машкино: «У меня к вам деликатный вопрос…», а дальше я уже не слушала, рассматривая внутренность этого необычного магазина.
Вот кронштейны с шубами, а тут висят только костюмы, обувь, сумки, шарфы, снова обувь. Есть порядком поношенные, а есть и абсолютно новые вещи с бирками. Элитный секонд-хэнд.
Я взяла элегантные вечерние туфли, расшитые стеклярусом. Хозяйка надевала их редко и по улице явно не ходила. Это было видно по слегка поцарапанной кожаной подошве и едва стертой краске по внешнему краю. Набойка тоже была почти нетронутой. Тут даже сохранился кусочек не до конца оторванного ценника. На вид размер сороковой, а на самом деле тридцать седьмой. Почему же их сюда отдали? Неудобная колодка или они просто лежали без дела на полке? Каблук достаточно старомодный, но исполнение добротное. Заглянем-ка вовнутрь: веер и лаконичное «Lagerfeld». Ага, туфли с такими длинными носами он делал задолго до того, как они вошли в моду, году эдак в девяносто пятом. Но, может, я что-то путаю.
А вот еще пара – к этой обуви можно применить только забавное слово «чувяки». Такие туфли часто стоят под офисными столами у бухгалтеров загибающихся организаций. Разношенные донельзя, они, как ни странно, дарят своим хозяйкам чувство почти домашнего уюта – нигде не жмут и почти идеально повторяют форму ступни и выпуклость пальцев. На что же рассчитывала их обладательница, отдавая такое на продажу? Было бы любопытно посмотреть на человека, который пусть не купит, но хотя бы заинтересуется. Рядом стоял эдакий дизайнерский выкрутас – грубые босоножки на деревянной подошве, а вместо привычной формы каблука резной кубик. Беру их в руки и сразу понимаю, почему они здесь, – натуральное дерево весит почти тонну, а тонкая кожаная перемычка наверняка впивалась в ногу под весом колодки.
Краем глаза замечаю Машку, которая удаляется с заведующей магазина в служебное помещение. Я нашла себе увлекательное занятие и продолжаю рассматривать полки и кронштейны. Вот вечерние платья. С ними все более или менее понятно – вещи яркие, надевают их редко, но появляться на вечеринках в одном и том же наряде несколько лет подряд многие женщины не хотят.
Одна моя знакомая к новогодним корпоративным гулянкам готовится за полгода. Она свято уверена, что ее сногсшибательный вид будет новостью номер один на протяжении трех месяцев среди офисных сплетниц, и на все сто использует свой единственный шанс умыть коллег-соперниц и доказать себе самой, что она преуспевающая дама. Поэтому она уже давно освоила прокат дорогих вечерних нарядов. Платья сюда сдают женщины, которые могут себе позволить их купить, а потом с небольшими потерями продать. Леопардовое великолепие от Cawalli, тонкий шелк от Valentino,
расшитый корсет от Dior – они будоражат воображение и даже по тутошним меркам стоят очень недешево.
Подхожу к стеклянному шкафу с бумажниками и часами. По обилию логотипов и страз понимаю, что это подделки. Сквозь шкаф я вижу стол приемщицы: она перебирает вещи, которые лежат перед ней ворохом, и заносит их названия в журнал. На стуле напротив нее, ссутулившись, сидит девушка. Приемщица деловито оценивает очередную кофточку. Наконец она разворачивает журнал, чтобы девушка в нем расписалась. Посетительница, которая до этого
нервно мяла в руках свою неуместно летнюю сумочку от Louis Vuitton, берет ручку. Ее пальцы заметно подрагивают. От созерцания этой картины меня пробивает почти физическая боль. Становится понятно, откуда в магазине это уныние, – его приносят сюда такие, как она: жены разорившихся бизнесменов, разведенные, еще вчера благополучные дамы, брошенные содержанки и просто сбытчицы краденого. От хорошей жизни сюда приходят редко.
Я поспешно отворачиваюсь, и мое внимание привлекает рыжеволосая девушка, которая с упоением рассматривает себя в зеркале примерочной. На ней потрясающий брючный костюм, и сидит он так, будто сшит по ее меркам. Девушка поворачивается, чтобы посмотреть на себя сзади, и тут наши взгляды пересекаются. Я узнаю ее. Это Леночка. По ее недоумению я понимаю, что она не помнит, кто я. Я решаю облегчить ей задачу и представляюсь. Если бы она наступила на змею, то, наверное, была бы более приветлива. Когда Леночка справилась со своими эмоциями, она премило улыбнулась и начала своим слегка писклявым голоском выяснять, что же я тут делаю. Может быть, пытка диалогом и продолжалась бы, но тут из кабинета заведующей вышла Машка.
Я попрощалась и повернулась к выходу. Машка шла впереди, и, когда я была почти у двери, кто-то дернул меня за рукав. Я обернулась.
– М-м-м… мы мало знакомы, и я не знаю, как это сказать, но, Изабелла, ты не могла бы не говорить, ну там, в компании Артема, что ты меня тут видела. – Я посмотрела в испуганные Леночкины глазищи и дала обещание не упоминать о нашей встрече.
Машка уже ждала меня в машине.
– Ничего не будет.
– Чего не будет? – не поняла я.
– Акта возмездия не будет. Заведующая валялась у меня в ногах, умоляя не поднимать скандал. Она предлагала вернуть вещи, но я уже и вещей этих не хочу. Не хочу, чтобы они мне напоминали об этой истории. Она отдала часть вырученных денег. А матюгальник я Наташе начищу при личной встрече. Едем в «Хайятт»! Я звонила Павлу и узнала, в каком номере она живет. Сколько дать горничной на чай, чтобы она смыла следы крови после того, как мы расчленим Наташу в ванной? – хихикнула Машка и посмотрела на меня.
– Минуточку, тогда придется кончать и с горничной! «Хайятт» на твои разборки горничных не напасется. А если серьезно, что ты собираешься делать?
– Фух, Белка, – Машка погрустнела, – да ничего я не буду делать. Противно, блин, до ужаса. Мне еще час тому назад хотелось удавить ее собственными руками, а сейчас… – Машка махнула рукой: – Пусть живет. Только если она мне где-то подвернется под горячую руку, то все окружающие узнают, чем эта девочка дышит. Уж тогда она не отвертится. В конце концов, я на ней заработала и почистила шкаф от хлама. Хотя сложно назвать хламом габбановский костюм, который примеряла твоя знакомая.
А, кстати, кто она?
Мне впору было хвататься за голову. Как я могла не узнать костюм, который мы с Машкой успели по очереди поносить в Киеве? Я так сконцентрировалась на Леночке, что не поняла, что костюм мне знаком и что он принадлежал Машинской. Вероятность того, что они могут встретиться, была велика, и я рассказала подруге про Леночку.
– Понятненько. Значит, на людях пальцы врастопырку, а сама в комиссионке отоваривается? Ну-ну…
– Не «ну-ну», а ты обещала молчать. – Я испытующе глянула на Машку.
– Хорошо, я сегодня в благодушном настроении. Куда интереснее вынуть Трояна из его раковины. Как ты думаешь, если я буду праздновать в «Лямбде» свой день рождения, это будет хорошим предлогом пообщаться с ним поближе?
– Хорошим, если только ты не потащишь его в койку после пятнадцати минут разговора.
– Неа, с ним бы я поиграла в кошки-мышки. Кстати, когда Миша прилетает? – В голове Машинской явно родился план.
– Не знаю. Он уже отдыхает лет сто и пока ничего не говорил о планах вернуться в нормальную жизнь.
– Ладно, разберемся. Тебя куда? На работу? – Машка наконец-то завела машину, и мы покатили в направлении моего офиса.
