От заката до обеда - Великина Екатерина (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Суммы, перепадающие от родителей, весьма скромны, но при этом супруги ухитряются проживать в счастье. Это ничего страшного, что жить тесно, неуютно и неудобно, – зато сыто и любофф. Правда, девочка иногда жалуется подружкам на ленивого супруга, но это происходит не от чувств-с, а для поддержания светскости в разговоре. Дескать, «а мой-то козел палец о палец не ударит, вот ведь каков проказник».
Ну да не об этом разговор.
Неделю назад у молодых ломается холодильник. Котлеты не замораживает, сосиски не охлаждает и вообще. Дети горюют страшно и со слезами названивают родителям. Родители, не менее слезно, отсчитывают необходимую сумму и посылают молодых в «М.видео». Радостно стучаще копытами, супруги сваливают в магазин.
Через час возвращаются с цифровой фотокамерой. Занавес.
Эта история конечно же крайности. Покупать на деньги холодильника, который ты себе не можешь позволить, цифровую камеру, которую тоже не можешь позволить, – абсурд, клиника и не лечится.
Я говорю о другом.
О тех вещах, которые теоретически нам доступны, но фактически будут недоступными еще долго. Взять вот ту же самую говночистку. Позавчера видела отменный экземпляр: стеклянная ручка, цветные разводы, золото по кантику. Всего-то 300 долларов – и чисть не хочу. Теоретически могу купить хоть завтра. Даже пять штук, если разохотиться. Фактически – вряд ли когда-либо куплю – у меня кран на кухне течет, ребенок на «Можге» спит и на потолке сгущенка. Одним словом, есть проблемы понасущнее трехсотдолларовых говночисток.
Надеюсь, что с теоретической частью все ясно.
Да, все вышеописанное – это теория. И цены не было бы мне, Катечкиной, если бы я этой самой теории придерживалась. Потому что даже ребенок поймет: от дизайнерской говночистки нас спасает только то, что мне ее не хочется. Но никак не текущий кран.
На путь нездорового приобретательства я встала еще в девять лет. В те времена денег мне не давали, отчего приходилось крутиться. Как правило, я обогащалась тремя способами: или тырила мелочь из родительского кошелька, или сдавала бутылки, или делала и то и другое. С бутылками было просто: как вы уже знаете, в 1989 году северный народ был начисто лишен интимности и все свое добро держал на лестничной клетке. Стеклотара покоилась в любви ровно до тех пор, пока ваша покорная слуга не разглядела ценник в приемном пункте. Соседи лишились богатства единомоментно: я ухитрилась перетаскать Клондайк за три дня. На самом деле ничего смешного в этом нет – сдача бутылок адский труд. Во-первых, каждую нужно было вымыть и вытрясти из нее бычки, а во-вторых, «приемка» находилась в полутора километрах от дома. За три дня мне удалось совершить девять поездок на бабкиной тележке и заработать 60 рублей. Собственно, я бы и больше заработала, если бы мама не застукала, как я в ее белоснежной ванне намываю «эту мерзость». Так или иначе, но деньги у меня появились. И вместе с их появлением сразу же началось томление.
Шестьдесят рублей не только жгли карман и лишали сна, но и озадачивали. На что потратить столь славную сумму, если в магазинах только «кисель брикетированный» и «ирис ягодный»? – вот вопрос, который мучил меня неделями. Точно сумасшедшая старуха моталась я от прилавка к прилавку, и не было мне покоя. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас не открыли комиссионный магазин.
Ох, этот комиссионный магазин! Прошло шестнадцать лет, а мне до сих пор снится, как я стою у витрины, трясу варежкой с мелочью и решаю, что лучше: «Марс», «Турбо» или «четыре мармеладных червяка»… Но это уже потом, после.
В первый раз я купила Бант.
Если вы помните, было одно время, когда правильные барышни ходили с бантами. Не со школьными, из капроновой ленты, а с такими огромными из не-пойми-чего на заколке. Подозреваю, что в Москве их вообще никто не носил, но в бомонд поселка Чернышевский без бантов не записывали.
Чудо было из черной сетки с красными бусинами и желтой розой посередине и стоило ровно 60 рублей.
«Шоколадка – это ненадолго, – рассуждала я про себя. – Жвачка тоже быстро ужуется, три минуты – и не сладко. А бант, бант-то ведь останется!»
Под эти рассуждения я совершенно незаметно для себя подошла к кассе и достала деньги.
Покупка века состоялась.
Два дня я любовалась бантом. На третий очарование от приобретения поутихло. На четвертый день я поняла, что бант мне не особенно и идет. На пятый мне страшно захотелось шоколада. На шестой я лихорадочно пересчитывала стоимость банта в жвачках и плакала. На седьмой я пошла к маме и сказала:
– Послушай, вот тут у меня есть чудесная заколка. Прямо-таки чудесная. Всего тридцать рублей. Или даже двадцать.
Меня пожалели. Мама забрала мой бант и выдала мне 30 рублей, которые я немедленно проела. Воспитательного момента не состоялось.
И напрасно. Благодаря маминому попустительству «банты» преследуют меня по сей день. Вот взять хотя бы прошлогоднюю шубу. Ну какая, в жопу, шуба – если у тебя скатерть дырявая? Ответ один – дорогая. Я выбирала ее как маньяк, сверкая глазами, хищно дуя на мех и периодически поглядывая на мужа – «как бы не убег».
«Норка после сорока лет – это грустно, – приговаривала я про себя. – Шуба нужна, пока я молодая. Сорокалетний грустный шкаф – он и в шубе грустный шкаф».
Состоялось.
Купила. Обмыла. Повесила на плечики. Два дня доставала, гладила и вешала назад. На четвертый сходила погулять в Коломенское. На пятый повесила обратно. Навсегда.
Да, я надевала свою шубу ровно один раз.
Почему?
Да потому что норка до сорока – это грустно. Грустно вышагивать «мадамкой», когда можно скакать в яркой дешевой курточке и менять эти курточки еженедельно. А еженедельно менять шубки не получится. Не по чину.
И лежит моя норка на полке, дорогая и прекрасная. И каждый раз, когда у нас нет денег, я пересчитываю ее на стоимость кухонного гарнитура. Пересчитываю и плююсь.
Или вот, казалось бы, мелочь. Неделю назад купили ребенку кубики. Сутки по магазинам бегали, выискивали. Оказалось – не так-то просто найти. Те самые, кондовые «советские из бука» нонче не продаются. В лучшем случае можно купить сосновые, а они, как известно, легкие и к градостроению не располагают.
Впрочем, к вечеру правильные кубики нашлись в «Марии», на Ленинском. И тяжеленькие, и покрытие хорошее, и вообще. Единственный недостаток – цена: 40 штук – 1600 рублей. Нет, не то чтобы я не могу позволить потратить на игрушку эту сумму – у Фасольца есть агрегаты значительно дороже… Но чтобы заплатить 50 долларов за двадцать кубических сантиметров древесины, некий барьер все же пришлось преодолеть. И вот мы их купили, принесли домой, и уже неделю Фасолец в них радостно наяривает.
Беда только в одном – вечером, когда ребенок укладывается спать, я иду считать поганые кубики. И нет мне покоя, если их 39. Например, сегодня я сорок минут ползала по углам, выискивая башенку. Так и не нашла.
А все почему? Правильно! Нехрена покупать то, что тебе не по чину.
