Уик-энд на берегу океана - Мерль Робер (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
– Дай ему, Поль! – визжал хулиган. – Выдай-ка этому недоноску.
Маленькие глазки великана сверлили Майа с выражением нестерпимого превосходства. Майа затрясся от бешенства.
– Сволочи! – завопил он.
Солдат наступал на него. Он даже не застегнул брюк, обе руки его висели вдоль тела. Вид у него был сонный. Однако маленькие поросячьи глазки заблестели.
– Нет! – прокричал Майа, прикрывая обеими руками грудь. И тут локтем он ощутил кобуру. Он быстро расстегнул ее и наставил на великана револьвер.
– Не подходи! – крикнул оп.
Ствол револьвера лежал на ладони Майа, холодный и тяжелый. Его охватила огромная радость.
– Ого! – протянул великан.
Он продолжал наступать на Майа. Теперь расстояние между ними уменьшилось до метра. Майа снова почувствовал, как давит на него все та же нечеловеческая тяжесть.
Раздался выстрел. Великан поднес обе руки к груди и взглянул на Майа с выражением безмерного удивления. Потом опустил руки, скривил губы так, будто собирался заплакать, и медленно зашатался. Шатался он секунды две, потом резко накренился, упал во весь рост на пол и больше не двигался.
Майа отделился от стены и, спотыкаясь, шагнул вперед. Он, не отрываясь, глядел на того, другого. Уложить такого хулигана, – да это же настоящее удовольствие!
– Нет! – завизжал хулиган, отступая. – Нет, нет!
Он как– то странно покачивал головой и не спускал с Майа испуганных глаз. Майа споткнулся, чуть было не упал, оперся о стену плечом и потом неровным шагом двинулся вперед. Жесты его были так неуверенны, что револьвер плясал в руке. Целых две секунды потребовалось, чтобы добраться до кровати. Хулиган отступил, забился в угол у окна и весь скорчился от страха. Обе руки он вытянул вперед, как бы защищаясь.
– Нет! Нет! – молил он, мотая головой. – Нет! Нет!
Майа выстрелил. Хулиган опустился на колени, руки он выбросил вперед, открыл рот и все мотал головой, как бы говоря «нет». Майа снова нажал на курок. Его враг упал ничком, вцепился было в край постели, но пальцы разжались, и он сполз на пол, увлекая в своем падении покрывало. Так он и лежал калачиком, уткнувшись лицом в пол. Майа видел только его спину, затылок, черные волосы, которые равномерным движением мотались по полу, словно он все еще твердил свое «нет!». Майа перегнулся через кровать и, опершись ладонью о матрас, разрядил всю обойму.
В комнате сразу воцарилась полная тишина. Майа повалился на постель рядом с Жанной. Он чувствовал, как усталость проникала в каждую пору его тела, но в то же время им овладело какое-то странное чувство облегчения. Он всунул в рот сигарету, чиркнул спичкой и, запрокинув голову, затянулся. «Я только что уложил двоих, – подумал он. – Я, Майа, только что уложил двоих». Он повторял и повторял эту фразу, но это ничего не проясняло. Он сам не мог понять смысла своих слов. У него было только одно желание – лежать здесь, не шевелясь. Вдруг он подумал, не умерла ли Жанна. Надо посмотреть, помочь ей, привести ее в чувство, если она просто в обмороке. Но нет, самое главное – лежать здесь, лежать и не шевелиться, прежде всего не шевелиться. А остальное потом. Все его мускулы ослабли и горели, как после утомительного перехода. Матрас подался под его тяжестью. Майа вытянулся во весь рост, даже как-то весь распластался, будто опасаясь, что хоть одна частица тела не совпадет с выемкой матраса.
Но вдруг он подскочил. Шею его сильно ожгло. Очевидно, он задремал, и сигарета выпала изо рта, осыпав пеплом губы и подбородок. Попала она под воротничок сорочки. Майа нащупал сигарету и снова зажал ее зубами. Чувствовал он себя как-то смутно, не совсем даже понимая, где он, словно после слишком долгого сна. Но ощущение покоя исчезло. Скосив глаза, он поглядел на Жанну, лежавшую рядом с ним. Юбка задралась до бедер, кофточка была разорвана, и видны были маленькие розовые высокие грудки. Машинально Майа протянул руку и прикрыл юбочкой голые ноги. Вдруг ему стало противно, он вспомнил, что только накануне Ниттель точно таким жестом натягивал юбку на ноги покойницы. Жанна не пошевелилась. Она лежала, широко раскинув руки, и на обоих ее плечах, в том месте, где на них нажимал подонок, краснели ссадины – следы от ногтей. Сейчас, полуобнаженная, на постели она казалась очень хрупкой и очень юной. В висках у Майа застучало. Протянув руку, он кончиком пальца коснулся голой девичьей груди. Грудь упруго подалась. Майа быстро отдернул руку, будто схватился за раскаленное железо.
– Жанна! – громко окликнул он. – Жанна!
Он схватил ее за плечи и встряхнул. Девушка безвольно качнулась в его руках, щеки ее не порозовели. Он опустил ее на подушку, но тут ему вспомнилось, что как-то при нем один врач дал больному пощечину, желая привести его в чувство, и он несмело хлопнул Жанну по щеке. Лицо Жанны даже не дрогнуло. Он хлопнул сильнее, двумя руками сразу. При каждом новом ударе голова Жанны послушно перекатывалась справа налево, и это движение почему-то вызывало чувство стыда. Однако надо было вывести ее из обморочного состояния. Теперь он бил ее уже наотмашь. Мертвую тишину, царившую в доме, нарушал только звук пощечин, назойливый, чем-то смущавший Майа звук. Майа остановился передохнуть и вытер мокрый лоб. И вдруг он увидел себя как бы со стороны – один в незнакомой спальне, рядом с ним полуобнаженная девушка. Он, Жюльен Майа, ожесточенно хлещет по щекам, избивает несчастную девушку, лежащую рядом с ним в постели, а на полу валяются в луже крови двое солдат. И это он, Майа, их убил.
К мертвенно-бледным щекам Жанны прилила кровь, и они чуть порозовели. Жанна приподняла веки и тут же опустила их.
– Жанна! – крикнул Майа и, размахнувшись, снова ударил ее по лицу.
На этот раз с губ девушки слетел не то стон, не то приглушенное «нет». Она снова открыла глаза, снова закрыла. Майа дал ей еще пощечину. В третий раз она подняла веки и блуждающим взглядом обвела комнату. И снова веки ее упали, будто их тянула вниз какая-то непонятная тяжесть.
– Жанна!
Снова и снова он пытался привести ее в чувство, приподымал обеими руками ее тело, безжизненно падавшее обратно на подушки. Он снова с каким-то ожесточением дал ей пощечину. Звук пощечины прозвучал как выстрел. Все лицо Жанны задрожало мелкой дрожью, она машинально захлопала ресницами. Полуоткрыв веки, она повела глазами сначала направо, потом налево. Мало-помалу омрачавший их туман рассеялся. Майа заметил, что девушке удалось сосредоточить на нем свой взгляд, и тут же в глазах ее вспыхнул ужас.
– Не трогайте меня! – крикнула она.
– Это я, я! – сказал Майа. – Вы меня не узнаете?
Жанна приподнялась на постели и растерянно уставилась на него.
– Вы? – сказала она. – А где те?
Майа указал ей рукой на труп великана. В лежачем положении он казался еще массивнее.
– А другой там, за кроватью.
– Они мертвые? – спросила Жанна, опершись на локоть.
– Да.
– Это вы?
– Да.
– Я боюсь, – сказала Жанна.
– Они же мертвые.
– Это вы в них стреляли?
Майа утвердительно кивнул головой.
– Ох, – сказала Жанна, – а я думала, в меня стреляли.
Она опустила глаза и посмотрела на валявшийся у ее ног труп великана. Он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, слегка раздвинув свои уже одеревеневшие ноги. Казалось, он заполняет собой всю комнату. Майа проследил взгляд Жанны и тоже посмотрел на труп.
– Какой он большой.
– Да, – розным голосом сказал Майа.
– Он был больше вас?
– Да.
– А вот он и мертвый, – сказала Жанна своим четким ясным голоском. – Он уже теперь не может мне сделать плохо.
Вдруг она с неожиданной живостью повернулась к Майа.
– А как вас зовут?
– Майа, Жюльен Майа.
– Я буду вас звать Жюльен, можно?
В голосе ее даже послышались веселые нотки. Майа стоял возле постели, неподвижный, отчужденный, с невидящими глазами.
– Зовите как хотите.
– Что с вами такое? У вас лицо в крови.
– Да нет, ничего, – тусклым голосом сказал Майа.
