Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага - Амаду Жоржи (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
– У меня целый список на Терезу Батисту.
Капитан не дозволял, чтобы болтали о его женщине. Кто не помнит случая с Жонгой, компаньоном по процветающей плантации? Он потерял и плантацию, и способность работать правой рукой да чуть не лишился жизни, его спас врач из Санта-Каза, и только потому, что заговорил с Селиной, шедшей с берега реки. Как только Габи закрыла рот, Жустиниано Дуарте да Роза чуть не разнес её пансион.
– Список? Так покажи мне его, я хочу знать этих сукиных детей, которые осмелились… Где этот список?
Ранних посетителей пансиона тут же сдуло ветром, Габи с трудом пыталась успокоить разбушевавшегося капитана, говоря, что никакого списка нет, что это она образно выразилась, хваля красоту Терезы.
– Нет нужды хвалить.
Однако, несмотря на запрет капитана, Терезу хвалили и обсуждали многие, как и надеялись, что и до них дойдет очередь, и в списке, конечно, секретном, появлялись новые имена. Выходит, в такой большой стране нет красивее и желаннее, чем его Тереза, и капитан гордился тем, что владел таким сокровищем, на которое зарится даже доктор Эмилиано Гедес, миллионер и фидалго. Жустиниано её показывал на петушиных боях и когда принимал у себя на ферме одного фазендейро, да в магазине – бродячему торговцу, он вызвал девчонку, чтобы она подала кофе и кашасу, наслаждаясь завистью гостей, но, пожалуй, больше гордился петухом Клаудионором – непобедимым чемпионом и свирепым матадором.
Красота Терезы мало тревожила бы капитана, если бы не её работа в магазине, где её лицо, фигура, добрая улыбка и хорошее обращение с покупателями приносили прибыль в чистых деньгах. В постели же капитана имели значение другие ценности. Дорис, например, была страшна и больна чахоткой, но столько, сколько прожила, была ему необходима. Так почему же Тереза столько времени была в супружеской постели?
Может быть, кто знает, потому, что ни разу не отдалась ему по-настоящему? Послушная, да, целиком и полностью исполняющая все его приказы и капризы безо всякого писка, но только потому, что боялась схлопотать наказание палматорией, ремнем или плеткой из сыромятной кожи. Он приказывал, она исполняла, никогда никакой инициативы, только подчинение везде и во всём. Дорис, так та в постели не знала меры и сама предлагала всевозможные варианты, затыкая за пояс девиц Венеранды. Тереза же молча и быстро исполняла то, что требовалось. Но одним послушанием и исполнением приказов капитан, похоже, удовлетворен не был, хоть послушания он добился, сломив её волю, научив страху. В этом он был мастак. И пускал в ход палматорию, а если нужно, и плеть, чтобы девчонка вновь не взбунтовалась и пребывала в страхе. Страх – то, что правит миром, как же без страха?
Но, прежде чем выставить Терезу вон, продать или обменять её на какую-нибудь у Габи или Венеранды – Тереза была достойна быть у Венеранды, для столичных завсегдатаев это лакомый кусочек, – или отдать её доктору Эмилиано, возможно, капитан хотел завоевать её целиком, видеть её влюбленной, униженной, просящей, сознательно возбуждающей его, как все остальные, начиная с Дорис? Еще один брошенный самому себе вызов? Кто мог это знать при столь замкнутом характере капитана?
Большинство же, включая кумушек, почтеннейшего судью и кружка эрудитов, сходились на том, что столь долгое пребывание Терезы в доме капитана объяснялось зреющей красотой Терезы Батисты, которой совсем скоро исполнялось пятнадцать лет: маленькие твердые груди, округлые бедра, этот медно-золотистый оттенок кожи. Кожа, как у персика – по поэтическому сравнению судьи и барда, – к сожалению, не многие способны оценить справедливость образа из-за незнания заморского фрукта. Маркос Лемос, бухгалтер завода, решил, основываясь на национальных богатствах природы, сравнить красоту Терезы с медовым вкусом сахарного тростника и мягкостью сапоти. Имя Маркоса Лемоса значилось одним из первых в списке Габи.
А для капитана? Кто знает, может, для капитана Тереза была необъезженной, дикой кобылкой? И он её объезжал, объезжал, вонзая в неё шпоры и нахлестывая плеткой.
22
Живой, свободной, веселой девочки, лазающей по деревьям, бегающей с дворняжкой и мальчишками, играющими в бандитов, пользовавшейся уважением в драке, смеющейся с подружками в школе, умной, хорошо всё запоминающей, за что хвалила её учительница, смешливой, способной, приветливой, больше нет – она умерла под ударами плети и палматории на матраце комнаты, что за магазином Жустиниано Дуарте да Роза. Живущая в страхе, Тереза Батиста ни к кому не испытывала привязанности, всегда одна в своем углу, всегда с постоянным, не покидающим её страхом. Он чуть ослабевал, когда капитан уезжал в Аракажу или Баию по делам, что случалось два-три раза в год.
Беззаботную пору детства на ферме у тетки и дяди, учебу в школе доны Мерседес, Жасиру и Сейсан, героические сражения с мальчишками, субботние базары и праздники она вычеркнула из своей памяти, вычеркнула, чтобы не вспоминать тетку Фелипу, приказавшую ей ехать с капитаном. «Капитан – человек хороший… в его доме ты будешь иметь всё, станешь фидалгой». Даже дядя Розалво оторвал глаза от пола, выйдя из хронического оцепенения, и помог поймать её и передать капитану. На пальце тетки блестело кольцо. «Что я сделала, дядя Розалво, какое совершила преступление, тетя Фелипа?» Терезе хочется забыть всё это, воспоминания тяжелы, болит все нутро. А как хочется спать! Встаёт она с восходом солнца, нет у неё ни воскресений, ни вообще того, что называется отдыхом; ночью – капитан. Иногда он не оставляет её в покое до рассвета. Когда же вдруг уезжает или остается в городе, ночи для неё благословенные, святые. Тереза спит, отдыхает без страха, умершее детство не воскрешается даже в снах, рядом с ней только дворняжка.
Терезе хотелось бы подружиться с арендаторами и их женами, но это не так-то просто. Любовницу капитана, спящую с ним на супружеской постели, все сторонятся: не дай Бог навлечь на себя гнев Жустиниано Дуарте да Роза! О его женщине болтать не следует, надо держать язык за зубами. Многие были свидетелями того, что случилось с Жонгой, а кто не был, знал понаслышке. Он еще счастливец – спасся. Селина, та дорого заплатила за болтовню и усмешки – отделал ей бока капитан на Куйа-Дагуа. Женщина капитана смертельно опасна, она как зараза, как змеиный яд, от которого нет спасения.
Дважды капитан возил её на лошади на петушиные бои. Он гордился своими петухами и своей красивой девкой, любил вызывать зависть. Карманы набиты деньгами для ставок, сопровождающие его охранники при кинжалах и револьверах. Петухи в крови, железные шпоры, ощипанные груди, голова, политая кашасой. Тереза закрывала глаза, чтобы не видеть, но капитан приказывал ей смотреть, ведь нет более захватывающего зрелища, хоть и говорят, что бой быков лучше, но он сомневается. Поверит, когда проверит. И оба раза, когда присутствовала Тереза, его петухи с треском проиграли. Поражение необъяснимо. Так просто ничего не случается, всему есть своя причина и виновник, а виновник она, Тереза, это ясно, она смотрит с жалостью и осуждением и вскрикивает, когда петух падает, подергиваясь в агонии, исходя кровью. Каждый владелец боевых петухов знает, что роковым для чемпиона, участвующего в бою, является присутствие среди зрителей плаксы, мужчины или женщины – всё равно. Сначала Жустиниано ограничился руганью и оплеухами этой дуре, пусть научится оценивать и натравливать петухов. Но потом задал ей основательную трепку, чтобы отвести дурной глаз и выместить раздражение из-за потерянных денег, отвести душу за горечь поражения. С тех пор капитан перестал брать Терезу на петушиные бои. И как это может не нравиться петушиный бой, как можно быть такой тряпкой? Однако Тереза сочла, что дешево заплатила за своё неожиданное освобождение. Лучше в эти редкие часы поискать вшей у Гуги.
Так в непроходящем страхе прошло два года с лишком. Однажды капитан застал Терезу пишущей карандашом. Он выхватил карандаш и лист бумаги.
