Опаленные крылья любви - Агаджанян Самсон (бесплатные версии книг txt) 📗
Он посмотрел на часы. Пора было ехать. Позвонил своему начальнику, коротко доложил причину вызова.
В ЦК ему выдали пропуск. Найдя нужный кабинет, постучал. Войдя, он увидел средних лет мужчину, тот, не вставая, рукой показал на стул. Из папки достал листок бумаги. Жиров сразу узнал свою анонимку, ему стало плохо.
— Пожалуйста, прочтите. Мне нужна ваша помощь.
Жиров, облизывая губы, стал читать. Он лихорадочно думал, что делать. Страх не давал сосредоточиться, но его выручил Савельев.
— Как видите, человек, писавший эту анонимку, хорошо знает полковника Русина. Необходимо проверить некоторые факты, чтобы нам не пришлось перед народом краснеть, что Героя дали недостойному человеку. Для выяснения обстоятельств, указанных в анонимке, мы совместно с вами пошлем комиссию.
Жиров облегченно вздохнул. Выходя из здания, улыбнулся. Первый нокаутирующий удар был нанесен. У себя в кабинете он поднял трубку и набрал номер телефона Наташи. Услышав ее голос, тут же положил трубку. Она была дома. При первой встрече он понял, что родители за границей и она одна. Он буквально выскочил из кабинета. По дороге купил цветы, шампанское, взял такси и поехал к ней.
Наташа, увидев его, замерла. Он без всякого приглашения переступил порог, притянул ее к себе и неудержимо стал целовать. Она не сопротивлялась. Подняв на руки, он внес ее в зал, положил на диван, опустился рядом и вновь стал целовать. Она не сопротивлялась. От возбуждения его трясло. Он лихорадочно стал расстегивать ее халат, обнажив грудь, губами приник к соскам. Его рука медленно соскользнула вниз, нащупала кружевные трусики… Раздев ее, он вскочил и стал сбрасывать одежду с себя.
Лежа совсем голая, Наташа, прикрыв глаза, ждала его. Когда он лег рядом и повернул ее к себе, она открыла глаза, но увидела не его, а фотографию мужа. Словно живой он смотрел на нее.
— Не-е-ет! — громко вскрикнула она и, оттолкнув Жирова, вскочила с дивана, побежала в другую комнату.
Он встал и направился вслед за ней. Дверь была заперта.
— Наташа, — тихо позвал он, — открой.
Она не отвечала.
— Наташа, умоляю тебя, открой.
Но она по-прежнему молчала. Он подошел к разбросанной своей одежде, стал одеваться. Случайно его взгляд остановился на портрете Русина. Он догадался о причине ее поведения. Взял фотографию в руки, мстительно улыбнулся. Потом решительно пошел к двери.
— Наташа, милая, я ухожу. Я люблю тебя!
Она прислушалась. Из прихожей раздалось легкое хлопание двери. Она осторожно выглянула. Его не было. Накинув на себя халат, она опустилась на диван и горько заплакала…
На следующий день он вновь позвонил ей.
— Наташа, милая, ради Бога, прости за вчерашнее, я виноват перед тобой. Обещаю, больше этого не повторится.
— Вы все сказали? — холодно спросила она.
— Наташа, я люблю тебя! Ты мне нужна. Я не могу без тебя. Я…
— Хватит! — резко оборвала она. — Если вы еще хоть раз позвоните или посмеете вновь прийти ко мне, я позвоню маршалу Чеботареву, и тогда вам придется с ним объясняться. А после этого, если вы не сможете без меня жить, звоните, сколько хотите. — В трубке раздались короткие гудки. Он слушал их какое-то время, потом, криво усмехаясь, вслух произнес:
— Не дождешься.
При упоминании имени маршала Жиров отрезвел. Карьера была дороже, чем сочные губы.
Глава седьмая. КРИК В БЕЗДНУ ВСЕЛЕННОЙ
Умар, стоя рядом с Русиным, молча наблюдал, как десантники осторожно несли тело комбата. В глазах Володи стояли слезы…
К ним подошел особист, подполковник Тарасов.
— Не принимай близко к сердцу, Владимир Алексеевич. Идет война, а она без жертв не бывает. Батальон выполнил поставленную задачу, караван взят. Командование вами будет довольно.
Русин хмуро посмотрел на него и молча направился на КПП встречать начальство. Бригадой он командовал не больше недели, за всю свою службу в Афгане не потерял столько солдат, как сейчас. Умар хотел последовать за командиром, но его остановил Тарасов.
— Пошли со мной, посмотрим содержимое каравана.
Когда они подошли к складу, куда солдаты вносили тюки, услышали нецензурную брань. Прапорщик, распарывая тюки, матерился на чем свет стоит. Он стоял спиной и не видел, что вошли офицеры.
— Прапорщик, прекратите материться! — подходя к нему, приказал Тарасов. — Вы чему учите подчиненных?
Лицо прапорщика от злости было искажено, глаза гневно сверкали. Не обращая внимания на грозный тон и звезды на погонах, он вне себя закричал:
— А вы посмотрите на содержимое каравана! Анаша да японская видеотехника. И из-за этой дряни уложить столько солдат! Кому взбрело в голову на гибель людей посылать? Я бы…
— Прекрати! — резко оборвал подполковник. — Не тебе, прапорщику, обсуждать приказы старших, а то я тебя быстро к ответственности призову.
— А вы, товарищ подполковник, не пугайте меня, я уже пуганый.
Тарасов хотел вновь прибегнуть к угрозе, но, увидев грудь прапорщика в наградах, перешел на мирный тон:
— Ладно, забудем об этом, покажи товар.
Ровными рядами в коробках была сложена японская видеотехника. Тарасов из коробки взял видеомагнитофон, стал его разглядывать.
— Умеют же, чертовы самураи, делать, — покачивая головой, произнес он. — Опись еще не составил?
— Никак нет.
Особист отложил в сторону три видеомагнитофона.
— В опись не включай, вечером за ними приду.
Умар стоял в стороне, наблюдая за Тарасовым. «Вот хапуга!» — с брезгливостью подумал он. Особисту было плевать на гибель солдат, его интересовало барахло, которое они захватили. В душе назревала злость на этого крохобора. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не врезать ему по физиономии. И когда Тарасов собрался уходить, Умар подошел к прапорщику.
— Все, что в караване, под опись.
— А с этими как? — показал на отложенные коробки прапорщик.
— Вы что, не поняли, что я сказал?
— Понял, товарищ полковник.
Тарасов удивленно посмотрел на Кархмазова.
— А я что-то, товарищ полковник, вас не понял.
— Вы все прекрасно поняли, — хмуро ответил он и, не глядя на особиста, вышел.
Тарасов повернулся к прапорщику.
— Как я сказал, так и сделаешь.
— Товарищ подполковник, вы же слышали, что…
— Заткнись! — угрожающе зашипел он. — Не забывай, с кем разговариваешь. Ты у меня давно на примете. В один миг за свою агитацию под фанфары залетишь. Понял?
— Так точно, — упавшим голосом ответил прапорщик.
Тарасов, выйдя из склада, подошел к Кархмазову.
— Полковник, не солидно при прапорщике так себя вести. Советую впредь быть сдержанным и не забывать, что мы офицеры.
Кархмазов гневно, сверху вниз окидывая взглядом Тарасова, с трудом сдерживая себя, отчеканил:
— Во-первых, не полковник, а товарищ полковник, во-вторых, я в ваших советах не нуждаюсь, в-третьих, не забывайте, что прапорщик — мой подчиненный и я начальник штаба бригады.
Он резко повернулся и направился туда, где собирались хоронить погибших десантников.
Прошло два месяца. Полковник Русин проводил служебное совещание с офицерами управления бригады. Раздалось прерывистое мурлыкание полевого телефона. Он взял трубку.
— Товарищ полковник, докладывает оперативный дежурный капитан Николаев. Начальник политотдела армии требует вас к аппарату.
— Сейчас приду. — Он положил трубку и обратился к офицерам: — Меня к аппарату вызывает начальник политотдела армии. Умар Анварович, продолжи совещание.
Когда его соединили с начальником политотдела армии, Русин услышал:
— Владимир Алексеевич, знаете, по какому поводу я звоню?
— Никак нет, товарищ генерал-полковник.
— Я думал, ты уже знаешь. Так вот, твоему начальнику штаба Кархмазову присвоено звание Героя Советского Союза. Завтра в десять он должен быть у меня, а в тринадцать ноль-ноль вылетает в Москву, в Кремль. Понял?
— Так точно, товарищ генерал-полковник.
