Рейдер - Астахов Павел Алексеевич (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
Марик
Тяжело бороться за место под солнцем, если ты живешь в России и зовут тебя Марк Минаевич Фрид. Марик рос в обычном московском дворике возле Патриарших прудов, ходил в двадцатую школу, а после занятий спешил в музыкальную школу на Герцена. Спешил, потому что промедление грозило ему новым синяком под глазом, а в лучшем случае, серией оплеух, которые, не скупясь, отвешивали ему дворовые мальчишки.
Драться Марик не умел, не хотел и не мог, потому что каждый раз он думал не о разбитых губах, расквашенном носе или заплывшем глазу, а об оставшейся от отца скрипке. Ссадины и синяки благодаря живучести молодого организма заживали, а вот давший однажды трещину инструмент исправить было невозможно. И Марик каждый раз принимал нелегкое решение – страдать, спасая главное достояние семьи.
Так продолжалось до пятого класса. За это время Марк подрос, но вместе с ним выросли и обидчики. Их было от трех до пяти человек, а он – один. Они умели хорошо драться, а Марик – лишь играть на скрипке. И конца этому социальному неравенству не предвиделось.
И вот однажды к маме зашел в гости ее бывший одноклассник Валерий Зайцев. Следует сказать, в начале семидесятых все мальчишки Советского Союза знали, кто такой Валерий Зайцев, чемпион мира и Европы по боксу в среднем весе. Дядя Валера приехал в гости из заграничной поездки и первым делом рассказал про Мюнхен, Париж и Лондон, где провел несколько боев и завоевал чемпионский титул, но в конце концов обратил внимание и на Марика:
– Ну что, пацан, а ты чем занимаешься? Самбо? Бокс? Классическая борьба? Неужели футбол?
И в ответ на каждый вопрос Марк лишь вздыхал и все ниже и ниже опускал голову.
– Я музыкой занимаюсь. На скрипке играю. Вот. – Марк потянул из шкафа папин инструмент.
– Вот те на… – Чемпион почесал стриженную под «бобрик» голову. – А что играешь?
– Ну, разное… – Марк замялся… и все-таки расчехлил скрипку.
И когда он сыграл «Реквием» Амадея Вольфганга Моцарта, растроганный чемпион отблагодарил юного скрипача, как сумел: вывел во двор, поставил в основную стойку и за часик-другой показал главное – вплоть до убийственной комбинации «апперкот и хук слева».
А спустя еще полчаса, когда Марк старательно и абсолютно неожиданно для дворовой публики отправил своего главного тирана Илью в глубокий нокаут, все худшее в этой жизни кончилось – раз и навсегда. Больше его не били.
Странным образом судьба снова свела Марка с жертвой его первого нокаута уже в 1992-м. Марк Минаевич вернулся из США, где проходил стажировку в «Бэнк оф Нью-Йорк», а Илья к этому времени уволился из «Альфы» и создал свою охранную фирму. Они встретились, посидели за хорошо накрытым столом, посмеялись, и все вышло как нельзя лучше.
Марку нужна была надежная охрана и физическая защита, Илье – серьезный заказчик, и за почти пятнадцать лет совместной работы Илья не подвел шефа ни разу. Дважды, пользуясь своими старыми служебными связями в органах, он разоблачал подготовку реальных покушений на олигарха. Ну, а Фрид… Марк Минаевич Фрид с того самого первого нокаута ни с кем и никогда не дрался – как-то не было нужды. Но два главных урока дяди Валеры он усвоил навсегда: не ждал, когда его ударят, и уважал профессионалов – хоть в музыке, хоть на ринге, хоть в зале суда. И Артем в число таких профессионалов, с точки зрения Фрида, входил.
Разумеется, чтобы по-настоящему заинтересовать сегодняшнего, достигшего всего Марка Минаевича, профессионализма было недостаточно. И пробным камнем для Павлова стала формально его не касающаяся история развода олигарха-металлурга с женой.
Олигарх сразу предложил бывшей жене содержание в 500 тысяч долларов ежегодно, и, скорее всего, ее это устраивало. Но вот беда, это не устраивало адвоката супруги, известного в узких кругах маклера по бракоразводным делам Альберта Зловонского. Вместо того чтобы разрешить конфликт, Альберт увлекся поисками давно легализованного имущества олигарха, рассчитывая за счет разгрома чужой семьи получить в качестве гонорара такую же сумму.
Выглядело это довольно комично, так как судья, окончательно запутавшись в нулях, в конце концов постановил выплачивать на содержание оставшихся с матерью двух несовершеннолетних детей половину оклада бывшего супруга в 25 тысяч рублей. Сам металлург удивился осторожности судьи и добровольно выписал супруге чек еще на 250 тысяч североамериканских долларов – так, на ближайший год. И только настырный поверенный так ничего и не получил – пожалуй, заслуженно.
Павлов, еще на первом этапе высказавшийся в адрес коллеги столь же весело, сколь и точно, оказался прав и юридически, и просто по-людски, и Фрид, наблюдавший за этим поединком со стороны, уверенно занес его в свой неписаный перечень людей, достойных внимания.
Покупатель
Легенда о рыцарях Круглого Стола стала для Спирского Евангелием.
«Изменник-рыцарь! – кричал раненый сэр Гавейн осажденному в своей французской крепости сэру Ланселоту. – Когда я поправлюсь, я снова сражусь с вами. Ибо не успокоюсь, пока один из нас жив!»
И Петр Петрович заливисто смеялся. Гавейн определенно выполнял указание Мордреда, ибо «сражаться» с осажденным сепаратистом, да еще на чужбине, можно было годами. В то время как самое важное происходило вовсе не на войне, а в Лондоне – под шумок.
Этот сугубо рейдерский прием стал у Спирского любимым. Отправить юристов жертвы (в легенде – рыцарей Артура) в какой-нибудь Зажопинск (в легенде – во Францию), по любому, самому дурацкому иску и без помех переписать фирму на себя – это срабатывало всегда. Ясно, что это сработало и у Мордреда – все-таки он был королю родней, по-нашему сказать, акционером.
Вероятно, Мордреду помогло и то, что уставшие от старческих «закидонов» Артура люди – те же купчишки да ремесленники – давно уже ассоциировали непопулярную войну за поруганную честь «королевы-власти» с именем ее мужа. И надо полагать, что, когда прошел слух о гибели Артура, никто особо не опечалился, и самим же Артуром назначенный преемник Мордред взошел на трон под всеобщее ликование – пусть и немного досрочно.
Спирский начал работать так же чисто, лишь когда сумел сколотить настоящий «аппарат поглощения» – с пиаром и прочими «подготовительными ласками эрогенных точек» мелких акционеров. Было забавно наблюдать, с каким азартом они кидаются сдавать своих старых «Батраковых» и какой шок их постигает, когда через два-три дня становится ясно, что Новый Король уже перепродал их – свою «королеву Гвиневеру», свою «любовь до гроба» – новому владельцу, почти в бордель.
Негромко зазвонил «особый» прямой аппарат, номер которого знали лишь несколько самых доверенных людей, и удивленный Петр Петрович снял трубку и, не отвечая, прислушался. Приятный женский голос, не дожидаясь ответа, промурлыкал:
– Петр Петрович? Вас беспокоит приемная Марка Фрида. Вы можете ответить Марку Минаевичу?
Спирский оцепенел. С Фридом лично он был знаком, что называется, только шапочно, а фигура такого масштаба – сама! – позвонила ему впервые.
– Да, да. Чем обязан?
– Марк Минаевич хотел с вами переговорить, – лаконично ответила сладкоголосая барышня.
Большего она ответить и не могла.
– Соединяйте, – решительно кивнул Петр Петрович и тут же услышал густой бас олигарха:
– Вечер добрый, Петр Петрович… Надеюсь, ни от чего важного не оторвал?
Спирский бросил взгляд на монитор: немногие уцелевшие рыцари наносили лорду Мордреду удар за ударом.
– Минуточку, – сварливо попросил он и вывел Мордреда из игры. – Да, Марк Минаевич, слушаю.
– Говорят, вы в пятницу приобрели интересный объект… в Тригорске.
Спирский удивился. Об операции в Тригорске могли знать многие, но вот что за этим захватом стоит именно он, было известно единицам.
– Ну… это обычный хозяйственный спор… пока многое неясно…
– Не смешите, господин Спирский, – хохотнул олигарх. – Насколько мне известно, шансов у Батракова никаких.
