Город Анатоль - Келлерман Бернгард (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
Вот какие соображения заставили Бориса взять отпуск на полгода. Но об одном пункте, и, пожалуй, самом важном, Борис всё-таки умолчал. На это у него также были особые причины. Это было открытие нефтяных источников в Анатоле, открытие, которое весьма и весьма занимало его, хотя он обмолвился об этом двумя-тремя словами. Если нефти найдено немного, то это дело нестоящее. Если же ее запасы и в самом деле столь значительны, как утверждают все английские газеты, в том числе и наиболее солидные, то этому вопросу надо уделить пристальное внимание. Трудно учесть заранее все возможные последствия этого открытия. Нефть может предопределить не только экономическую судьбу, но также и курс внешней политики его страны. При таком положении дел Борис должен оставаться здесь и тщательно за всем наблюдать, чтобы с самого начала не было совершено какой-нибудь ошибки. Дело идет не только о будущем, совершенно не предвиденном развитии его страны, но также и о первых ростках его личной карьеры, — карьеры, которая отвечала бы его честолюбию. Отказ от Лондона и большого света был весьма мучителен для Бориса, но он признал необходимость этого решения и принял его.
Борис встретил Янко с мягким дружелюбием, которого Янко никогда раньше не замечал в нем. Борис взял в долг у Мармороша пять тысяч крон и половину вручил Янко: «Пока нам всё принадлежит поровну!»
— Не пройтись ли нам как-нибудь вместе по городу, Янко? — спросил однажды Борис.
И действительно, вечером он отправился гулять с Янко по улицам. Появление Бориса вызвало настоящий фурор среди жителей Анатоля. Ведь это был Борис Стирбей, которому все предсказывали блестящую карьеру. Вот у кого можно поучиться, как должен одеваться подлинно светский человек. Что рядом с ним вся эта подчеркнутая элегантность Жака, например? Вот что значит Лондон! Борис был сама сдержанность и достоинство. Он никогда не позволял себе спешить. Он ненавидел резкие движения. От всего его существа исходила холодная любезность. Хотя взгляд его ни на чем подолгу не останавливался, однако он всегда всё замечал.
Борис болтал и даже шутил. Иногда он, по-видимому сам того не замечая, начинал говорить по-английски. Этим языком он владел в совершенстве. Может быть, у него была потребность говорить на языке, который он любил?
— Ты понимаешь меня, Янко?
— Говоря откровенно, с трудом. Я понимаю разве только каждое десятое слово.
— В таком случае, прости.
В городе было много новых лиц, удивительно много новых лиц, которых Борис никогда раньше не видал. Он остановился перед строившимся магазином Роткеля. «Вот как, — подумал он, — этот Роткель глядит дальше других!»
Антония и Гизела прошмыгнули из своего подъезда. С сумочками в руках, они, как всегда, быстро пошли по улице, как будто спешили по важному делу. Но они вышли только для того, чтобы посмотреть на Бориса Стирбея. Подумать только, ведь это Борис Стирбей из посольства в Лондоне! Сестры были одеты по последней моде, и где бы они ни появлялись, глаза молодых людей пристально следили за ними. Над ними немножко посмеивались, о них сплетничали. Обе они были замужем, и обе вернулись к отцу. О Гизеле говорили, что она не настоящая женщина, и поэтому ее муж, Мориц Хониг из Варшавы, после первой же ночи отправил ее назад к отцу. За Антонией многие ухаживали, а на Гизелу лишь смотрели с любопытством. Как можно ухаживать за женщиной, если она не настоящая женщина! Сестры добежали до ратуши, затем повернули назад. Теперь они должны были встретиться с Борисом лицом к лицу. Они хотели испытать, поклонится он им или окажется слишком гордым для этого. Борис раскланялся, правда несколько холодно, но вежливо, и они поблагодарили его ласковым взглядом черных глаз и очаровательной улыбкой красных ротиков. Гизела нашла, что Борис — душка, очень интересный и настоящий аристократ, но Антония сказала, что у него что-то холодное во взгляде, ей больше нравится Янко. Около аптеки они встретили приятельниц и остановились. Видели ли они Бориса Стирбея?.. И пока они болтали, Антония немного пококетничала с доктором Воссидло, молодым врачом, который всё еще ждал практики. Студент Ники Цукор, по прозвищу «акробат», друг Воссидло, так неприлично уставился на Гизелу своими черными масляными глазами, что она принуждена была отвернуться. Ютка Фигдор считала, что он несносный нахал. Однажды во время танца он просто-напросто ущипнул ее! Тут опять показался Борис, но — ах! — он вдруг перешел на другую сторону улицы. Антония и Гизела опять рысцой побежали к своему дому, а затем еще раз вернулись. Так бывало каждый вечер. Иногда у них в руках были желтенькие книжки французских романов.
Прожив в городе несколько недель, Борис вдруг обратился к Янко с просьбой проводить его к Жаку:
— Интересно посмотреть, что там, в лесу, делается!
Больше он ничего не сказал.
И Янко послал Жаку записочку с просьбой разрешить ему завтра днем прийти с Борисом.
На опушке леса всё казалось в полном беспорядке. Кучи наваленных труб, железные балки, бревна, доски и горы мешков с цементом. Лязгали поезда узкоколейки, на лесах возились рабочие, от резервуаров доносилась непрерывная трескотня клепальных молотков. Сарай на сарае, зловоние отхожих мест. Подвода застряла в грязи, возница в бешенстве хлестал лошадей.
В маленьком дощатом бараке; стоявшем несколько в стороне от других, они нашли Жака за грубым деревянным столом, на котором был приколот большой чертеж на кальке.
— Это план города, мы хотим его тут построить, — с любезной улыбкой объяснил он Борису. — Вот здесь нефтеперегонный завод, здесь силовая станция, водопровод, вокзал, столовые, здесь дачи для инженеров, бараки для рабочих, больница… Я вам представлю архитектора Штукенброка из Берлина. Он будет строить город.
Борис поблагодарил его и с большим интересом принялся рассматривать план.
— А вот это — Анатоль? Но ваш город значительно больше!
— Нефтяной город пожрет Анатоль, — засмеялся Жак. — Анатоль будет лишь маленьким пригородом нашего города. Может быть, вы хотите осмотреть буровые вышки?
Раньше Борис был почти не знаком с Жаком. Теперь он обращался к нему с подчеркнутым уважением и нисколько не обиделся на Жака за то, что тот принимал его в измазанной нефтью куртке. Впрочем, Жаку было, по-видимому, совершенно безразлично, какое мнение составит о нем барон Борис Стирбей. Жак был очень вежлив с ним, но это была поверхностная, рассеянная вежливость. Боже мой, что за дело ему до этого Бориса?
— Ваши нарядные башмаки будут совершенно испорчены, если мы пойдем к вышкам, — сказал Жак с улыбкой, заметив на Борисе новые лондонские ботинки.
Они осмотрели скважины, и действительно, нарядная обувь Бориса была вконец испорчена нефтяной грязью. Они побывали около временных земляных резервуаров, куда, пока не будут готовы железные баки, отводили нефть. Борис спросил о предполагаемой годовой добыче нефти. Жак пожал плечами и улыбнулся. Это был нескромный и не совсем умный вопрос. Борис сразу это почувствовал и сам покраснел. Но Жак всё же не замедлил с ответом. Трудно точно сказать. В этом году они надеются добыть сто тысяч тонн. Но уже на будущий год добыча дойдет, как они предполагают, до трехсот тысяч. Жак был, по-видимому, вполне уверен в успехе своего предприятия.
— Хотите теперь посмотреть скважину в лесу, где горит нефть? Но туда лучше будет поехать в моем автомобиле: пешком это отнимет, пожалуй, с полчаса.
Но Борис поблагодарил. Он казался рассеянным, усталым и озабоченным. Он не хотел больше отнимать время у Жака и раскланялся, — что опять-таки было знаком того уважения, которое он питал к Жаку.
— Всё это было чрезвычайно интересно. Благодарю вас!
На обратном пути Борис был задумчив.
— Какой позор, что наши нефтяные источники эксплуатирует иностранный капитал! — сказал он.
Янко расхохотался.
— Жители Анатоля просто-напросто объявили бы Жака идиотом, если бы он обратился к ним за деньгами.
Увы, Борис и сам это понимал.
Вдруг Борис остановился, глядя себе под ноги.
