Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Магуайр Тони (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Меня успокаивала сама атмосфера этой комнаты: бледно-кремовые стены, старинные деревянные скамьи. Но священник почти всегда говорил о наших грехах и о том, что мы должны вымаливать прощение, поэтому к концу службы от умиротворения не оставалось и следа.
Когда святой отец заканчивал свою проповедь, слово обычно брала Матрона. От воскресенья к воскресенью ее речь мало менялась. А тема вообще каждый раз была одна и та же: все мы грешницы, и она искренне надеется, что мы осознали свои грехи и когда покинем стены этого заведения, то будем вести более праведную жизнь.
Я, честно говоря, пропускала мимо ушей и монотонную проповедь священника, и пылкие наставления Матроны. Вместо того чтобы думать о покаянии, я разглядывала красивое витражное окно; его специально проделали в стене, когда строили часовню, чтобы придать помещению более религиозный вид.
Сквозь него я могла увидеть кусочек неба, иногда оно было темным, предгрозовым, но чаще всего сияло лазурной синевой. Именно к нему я обращала свои молитвы.
«Я знаю, что была плохой, — говорила я, — но, пожалуйста, поверь мне, я очень-очень сожалею, что грешила».
Я просила небо о прощении и помощи, но не для себя, а для ребенка. «Пожалуйста, — молилась я, — не оставь ее в беде».
Не успела я оглянуться, как наступило Рождество, и даже самые грустные девочки не смогли противиться его чарам. Нам сказали, что в официальной гостиной будет накрыт настоящий праздничный стол, с индейкой и пудингом, и даже матери с новорожденными смогут к нам присоединиться, несмотря на то что обычно младенцев не разрешали приносить в общую комнату.
В сочельник принесли две большие ели — их подарил дому один местный бизнесмен; одну поставили в холле, другую — в главном зале. Матрона выдала нам несколько больших коробок с игрушками и гирляндами и сказала — в кои-то веки с улыбкой, — что мы можем все утро наряжать елки. Радио передавало рождественские песни, и мы весело подпевали им. Девушки на разных сроках беременности бегали из холла в гостиную; те, кому позволял размер живота, забирались на стулья и, поддерживаемые подругами и добрым смехом, развешивали гирлянды и мишуру. Я была среди них самой маленькой, поэтому мне доверили украшать нижние ветки. Меня со всех сторон окружал серебряный дождик и блестящие шары, когда Матрона сообщила, что ко мне пришел посетитель.
«Это мужчина из соседнего дома!» — такой была моя первая мысль. Но, выйдя вслед за Матроной в холл, я, к своему великому изумлению, увидела папину сестру — ту самую, на чьей свадьбе я была подружкой невесты.
— Привет, Марианна, — улыбнулась она мне, и я почувствовала, как к горлу подступили слезы.
Я была так счастлива, что кто-то из моей семьи пришел меня навестить, что была готова броситься к тете и крепко-крепко обнять, но смущение и большой живот помешали мне сделать это.
Нас отвели в один из маленьких кабинетов, и я с нетерпением ждала, когда тетя объяснит, зачем она приехала и как вообще узнала, где я нахожусь.
— Твой отец рассказал мне, куда тебя отправили, — сразу ответила она на второй вопрос, хотя я даже не успела его задать. — Марианна, я не знаю, что с тобой случилось, но он очень сильно разозлился. И все-таки попросил меня приехать.
Я покосилась на свой огромный живот, который лучше всяких слов объяснял, почему я здесь. Но то, что отец попросил тетю приехать, повергло меня в шок, и я даже не сразу нашлась, что сказать. Из всех людей он был последним, кого я могла заподозрить в сочувствии к моему положению, и тем не менее папа нашел в себе силы обратиться к сестре.
— Сомневаюсь, что это твоя вина, — сказала тетя, глядя на мой живот. — И брат мой так не думает, что бы он тебе ни говорил. И пока ты не спросила: нет, больше он никому не рассказывал о том, где ты и что с тобой, только мне. Твоя мама не знает, что я здесь.
Тетя вытащила из сумки сверток в золотой подарочной бумаге и протянула мне.
— Только до утра не открывай, — улыбнулась она. — Мы не хотели, чтобы ты осталась без подарка на Рождество.
Она ласково поцеловала меня в щеку и ушла, оставив после себя сладкий запах духов. Радость от ее визита грела меня всю ночь и весь следующий день. Я могла думать лишь о том, что семья обо мне не забыла.
Приезд тети удивил меня, но следующий гость поверг в шок.
Когда Матрона второй раз за день сказала, что кто-то хочет со мной повидаться, у меня сердце екнуло. Я снова подумала о мужчине из соседнего дома, но это оказалась Дора.
Она сжимала в руках большой сверток и явно нервничала, хотя и пыталась это скрыть. Коротко улыбнувшись, она обняла меня, и я заметила, что за прошедшие месяцы наша соседка сильно постарела. Щедрый макияж был не в силах скрыть новые морщинки возле глаз и неестественную бледность лица. Дора очень изменилась, она даже держала себя по-другому, словно вся ее уверенность куда-то испарилась.
— Хорошо выглядишь, Мар, — сказала она, используя дружеское сокращение для моего имени. Но я больше не могла относиться к ней как к женщине, которая за последние шесть лет стала мне почти тетей. С тех пор как я поселилась в Доме для незамужних матерей, ее забота и доброта померкли перед одним слишком ярким воспоминанием: я лежу на полу, а она заливает в меня воду, пытаясь вымыть наружу моего ребенка.
Я хотела спросить, зачем она приехала, но вместо этого молча отвела ее в тот же самый кабинет, где мы сидели с тетей. Я ждала, когда она начнет говорить. Мое хладнокровие, если это можно так назвать, судя по всему, здорово нервировало Дору. Она старалась не встречаться со мной взглядом; ее пальцы, непривыкшие к отсутствию сигареты, теребили обручальное кольцо. Она протянула мне подарок, который был упакован гораздо менее ярко, чем тетин, и тоже попросила не открывать его до завтрашнего утра. Дора не уточнила, от кого он, а я не стала допытываться.
— Твоя мама родила еще одного мальчика, — сказала она.
Я задохнулась при мысли о том, что сейчас мама сидит перед камином с младенцем на руках, а я здесь, в чужом доме, собираюсь родить ребенка только для того, чтобы потом отдать его чужим людям.
— …и поэтому не смогла приехать, — продолжала тем временем Дора. — Но она просила передать, что, когда придет твое время рожать, она будет здесь. Отец возьмет у кого-нибудь машину и привезет ее сюда, а малыш побудет со мной.
«А что будет делать твой муж?» — подумала я, отметив про себя, что она ни разу не упомянула его имя, более того, ни разу не сказала «мы» или «нас».
Я решила, что отец собирается одолжить соседскую машину, но ничего не сказала. Было ясно, что этот человек — муж Доры — старается принимать как можно меньше участия в моей жизни, и мысль о его предательстве в который раз кольнула холодом сердце.
«Знает ли он, что его жена приехала сюда?» — размышляла я, и внутренний голос прошептал: «Конечно, знает. Он все знает, и она тоже». Как всегда, мой внутренний голос был прав.
Дора изо всех сил пыталась поддерживать разговор, но ее попытки привели лишь к тому, что постепенно он превратился в нервный монолог в ее исполнении, а я не могла выдавить из себя ни слова. В голове вертелась куча вопросов, я не знала, за какой ухватиться. На кого похож новорожденный ребенок? Как там мои братья и сестричка? Они спрашивают маму, куда я пропала? По мне скучают? И последний, который мучил меня с тех пор, как она, а не моя мать, спросила меня, куда я дела использованные прокладки. Я хотела посмотреть ей в глаза и спросить: «Сколько времени вы уже знаете о том, чем я занималась с вашим мужем?» Но у меня не хватало смелости задать ей этот вопрос, так что другие я тоже проглотила.
Дора видела, что я ее не слушаю, поэтому замолчала и, сочтя свой долг выполненным, вздохнула с облегчением.
— Возвращайся поскорее, все тебя ждут, — сказала она на прощание, но я чувствовала, что она врет. — Уже недолго осталось… — Первый раз за все время она отважилась посмотреть на мой живот.
Дора собрала свои вещи — вязаный шарф, небрежно брошенный на спинку стула, потертые кожаные перчатки и сумочку. Быстро поцеловала меня в щеку — губы у нее были сухие и холодные — и ушла. Я стояла на пороге и смотрела ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду. Потом я аккуратно закрыла дверь, вернулась в гостиную, вытащила из коробки серебряный шарик и повесила его на елку.
