Коммуна, или Студенческий роман - Соломатина Татьяна Юрьевна (книги бесплатно .TXT) 📗
Всё это было великолепно настолько, что Полину передёрнуло от смешанных в равных пропорциях омерзения и восхищения. Мечта Дали. Оригинал для подражания в той эпохе, что наступит через пару десятилетий. Интересно, производители итальянской сантехники уже научились производить идентичные натуральным колонии подрагивающей слизи и искусственно ржавить золотые цепи? Изобрели уже сусальную ржавчину?
С минуту Полина не могла даже шевельнуться. Но затем – вдох-выдох – дела-то делать надо! Она вылила лоток, сама – не без экзистенциального ужаса – помочилась, зависнув над унитазом в позе богомола перед атакой (у неё-то тут собственного стульчака ещё не было!), сполоснула лоток под тем же краном (другого не наблюдалось!) над сколотой, некогда эмалированной, раковиной. И вернулась к себе в комнату. Без особых приключений вскипятила воду в чайнике (хватило и на кофе, и на кое-какие гигиенические процедуры), налила Тигру воду в блюдце, пообещав вернуться с молоком. Оделась, взяла сумку с книгами-конспектами, без приключений миновала безлюдные пока коридор и подъезд, выскочила в палисадничек, вдохнула полной грудью утренний воздух и отправилась в институт. Пешком. Было семь часов утра. А первая пара начинается в девять. В восемь пятнадцать Вадя её будет ждать за Художественным музеем, у парапета Комсомольского бульвара, с видом на порт. Такая у них на двоих привычка – курить по утрам с видом на порт, благо пока занятия в главном корпусе, анатомке или поблизости. Он с собой всегда приносит термос с кофе в своей бездонной спортивной сумке. Иногда жутко зевает во весь рот. Она даже не сердится. Во-первых, за почти полтора года – ну, ладно-ладно, чуть больше года – Полина повзрослела и знает, что если мужчина помимо учёбы ещё и работает, то он может позволить себе и зевнуть. Во-вторых, ну кто они друг другу, а? В-третьих, кем бы они друг другу ни были, у неё рыльце перед Вадей в пушку. Вероятно, и у него перед ней, ну да ей об этом ничего не известно. А о себе – известно. Знание о себе всегда печальнее знаний прочих. В-четвёртых и в каких угодно – это всё не важно. Важно только что? Правильно! Важно на самом деле только то, что почти каждое утро они сидят на парапете бульвара, смотрят на порт, курят, пьют кофе и молчат. Семьи нет, а семейный ритуал есть. Забавно всё это…
«Чертовски забавно!»
Эту дурацкую фразочку ввёл в устойчивый оборот Примус.
– Как хороши! – говорил он сам себе, пялясь на выбегающих из того сарая, где раньше мыли чахоточных детей, здоровых, молодых, чисто вымытых, смеющихся студенток. – Чертовски забавно!
– Интересно, каков был процент выживаемости этих прежде пользуемых тут туберкулёзных детишек, не говоря уж о статистике выздоровления? – обращался он к небесам. – Чертовски забавно!
– Кроткий, ты что, мадемуазель Романову ещё не это самое?! – интересовался он у Вадима и, получив в ответ полушутливый, но в меру чувствительный удар по печени, непременно выдыхал вдогонку:
– Чертовски забавно!
В Татарбунары он не поехал. Зачем? Вадим всё купит. Примусу было наказано навести порядок на территории временного обиталища, но он особо не парился на этот предмет. Пару часов он провёл в созерцании, ещё пару – за чтением. Ну и вздремнул, не без этого. И лишь около четырёх пополудни попросил Нилу Кот подмести пол в «скромной обители четырёх иноков». Та с радостью бросилась исполнять. И не только подмела, но и вымыла. Вообще-то, в честь выходного дня, помывки, получения щедрых гостинцев от папы Оли Вольши девушки решили затеять вечеринку и пригласить к себе в комнату своих соседей, одногруппников Полины.
– Повезло тебе! – завистливо присвистывала Вторая Ольга из Кривого Рога – по фамилии Селиверстова. – За кого хочешь, за того и выходи!
– Куда выходи? – уточняла довольная и совершенно отупевшая от такой внезапной радости, как ощущение чистого тела, Полина.
– Замуж, замуж выходи! – смеялась Вторая Ольга.
– А надо? Мне только семнадцать, между прочим.
– Потом поздно будет! Ещё пара лет – и никто не возьмёт!
– Ну да, ну да! В девятнадцать – через те самые пару лет – я, разумеется, буду совсем дряхлой, ни на что не годной старухой, – хмыкала Полина.
– Вот зря ты хмыкаешь! – не переставала наставлять её Селиверстова. – Сейчас всех разберут, кто получше, а тебе потом ничего не останется!
– Они что, мандарины под Новый год в овощном, что «их всех разберут, а тебе потом ничего не останется!» – передразнивала Поля подругу.
Они валялись в комнате на застеленных кроватях. Первая Ольга и Нила отправились на машине Ольгиного папы в рейд – в сельпо. Хотя зачем им то сельпо? Анатолий Кириллович – очень славный и приятный дядька! – столько всего понавёз, что на месяц хватит! И костюмы спортивные с куртками, к слову, не забыл. И никаких лишних вопросов. Улыбчивый, умный, тактичный. Выдают же людям отцов! В общем, Первая с Нилой поехали, а Вторая с Полиной остались. Полине было просто приятно лежать на кровати помытой, не шевелиться и ни о чём не думать. А Селиверстова при виде Вольши-папы так раскокетничалась, расхохоталась и разболталась – пулемётными очередями тарахтела, перемежая соловьиными трелями, – что ей, похоже, спустя некоторое время стало стыдно. Она была девушка жадная и охочая до мужского внимания, но не без интеллекта. А бог, как известно, бодливой корове рогов не даёт. Эти проклятые мужики – все скопом и каждый по отдельности! – воспринимали Ольгу Селиверстову чем-то вроде рубахи-парня, вечной фоновой хохотушки и дежурного бубенчика. При том что она была куда симпатичнее многих девиц, удостаивавшихся и влюблённости, и прочих знаков душевного и полового внимания.
– Ну вот чем тебе, к примеру, не нравится Вадим? – не отставала от Полины Вторая Ольга.
– Да всем он мне, к примеру, нравится.
– Ну так чего ты тормозишь?
– А надо разгоняться? Ты мне скажи, где у него педаль газа, – я нажму! – отшучивалась Полина.
– Ох, я бы ему на ту педаль газа понажимала!!! – мечтательно захлёбывалась Селиверстова. – Слушай, Полина! Ты что? Ещё девственница?! – вдруг сделала она огромные круглые глаза.
– Да. А что, это преступление? Меня моя девственность не тяготит, Оль! – лениво проворковала Полина.
– Тебя-то не тяготит! – менторским тоном провещала Вторая Ольга. – А вот мужчины девственниц боятся!
– Да ты что?! – с наигранным удивлением произнесла Полина. – Ну всё, тогда мне конец. Придётся ждать бесстрашного мужчину! Пожалуй, пара лет ещё до глубокой старости есть. Позволю себе такую роскошь – дождаться того самого храбреца, что сокрушит эту опасную неприступную крепость!
– Вот всё тебе хиханьки!
– Оль, ну как две вполне себе неглупые девицы, студентки медицинского вуза, могут говорить о такой ерунде всерьёз?
– Слушай, как ты думаешь, а Первая Ольга и Нила тоже девственницы или уже того?
– Вернутся – спроси. Мне кажется, что да. Могу даже с уверенностью сказать, что девственницы. Я бы и про тебя тоже так думала. Как-то ты не вяжешься с образом эдакой пожившей девицы.
– Ну, вовсе не такой уж и пожившей. Так, разок-другой было. Мне просто казалось, что девственницей в институте быть как-то неприлично.
– Господи, и я ещё думала, что это у меня мусор в голове! – рассмеялась Полина.
И Первая Ольга, и Нила оказались девственницами, как и Полина. И вовсе, к слову, не считали, что мужиков надо срочно расхватывать на манер горячих пирожков. Первая Ольга сказала, что семья – это скорее кропотливо спланированная акция, нежели нечаянно нагрянувшая любовь или, тем более, простое половое влечение. Нила, вспомнив любовные похождения своей матушки, сообщила, что мужчин на свете, в общем-то, как грязи – и свинья, если что, везде болото найдёт. Но только количество мужчин, пусть даже частенько и весьма себе неплохого качества, счастливой любви, а тем более – семьи, вовсе не гарантирует. Полина сообщила подружкам, что ещё даже ни разу не целовалась. Толком. Один эпизод из школьного прошлого – не в счёт.
