Все как у людей (сборник) - Орлова-Вязовская Алиса (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
Я заперся в своей комнате, но мама еще долго кричала под дверью, что отец ушел, не сказав куда. Если он бросит маму ради какой-нибудь шалавы, то это будет моя заслуга. Я разбиваю семью своих родителей! Дальше я не стал слушать. Нашел альбом «Muse» и включил музыку на полную громкость.
В школе я опять вяло отсидел уроки. С одноклассниками почти не разговаривал, да они уже привыкли. Галка в столовой спросила, не зайду ли я к ней поболтать. Я сказал, что дома дела, вряд ли получится. Голова действительно была занята другим. Я не спросил у Эрика телефон и не оставил свой. Как я теперь найду его?.. Я болезненно чувствовал, что теперь просто не смогу без него. Я опять останусь один.
Выйдя из школы, я сразу почувствовал его взгляд. Он сидел на качелях и курил. Я бросился к нему.
– Надеюсь, ты не собираешься кидаться мне на шею?
– Просто очень рад тебя видеть!
– Я знаю.
– Пойдем ко мне. У меня сейчас дома никого нет.
– А если бы кто-то был, что это меняет?
– Не хочу, чтобы мешали общаться.
– Ты раб стереотипов и рамок поведения, навязанных тебе другими.
– Но рамки существуют для всех, так принято.
– Кем принято?
– Как? Ну… людьми, обществом.
– Общество – это люди. И один человек не может навязывать
свою линию поведения другому.
– Но есть какие-то правила, нормы…
– Лично для тебя это что-то дает? Тебе хорошо? По нормам сын не может сказать отцу, что он тупой. То есть, не может высказать своего мнения, потому что он сын. Но ты высказал, значит, какой-то элемент свободы в тебе есть.
– Но я получил за свое мнение!
– Потому что твой отец – раб стереотипа. Родитель должен покарать ребенка за непослушание.. А если бы, такую фразу он услышал от вышестоящего, дал бы он ему по затылку?
– И что ты хочешь этим доказать?
– Доказывать – это тоже рабство. Я уверен в своих словах, они не нуждаются в доказательстве.
Я опять согласился. Мне не хотелось даже вникать. То, что говорил Эрик, я и так высказывал наедине самому себе. А он озвучивал мои мысли – спокойно, без эмоций, как само собой разумеющееся.
Мы ходили по улице и разговаривали. Я пытался уговорить его пойти ко мне – ветрено, могут опять появиться ноющие боли в висках. Но Эрик, пристально посмотрев мне в глаза, спросил – чувствую ли я боль сейчас.
– Нет, не чувствую.
– У тебя болит голова, когда ты один.
– Но я ведь часто бываю один!
– Нет. Ты был один раньше, а теперь ты со мной.
И я опять ему поверил.
Скоро три месяца, как я познакомился с Эриком. Я уже просто не могу без него обходиться. Когда я не вижу его, мне очень плохо. Голова болит сильнее, иногда даже больно дышать. Дома я стараюсь бывать как можно реже. В школу хожу по необходимости, да и то по возможности стараюсь прогулять. Тогда мы сидим с Эриком на нашем чердаке, разговариваем. Мне одинаково нравится говорить самому и слушать Эрика. Наверное, я даже испытываю счастье. Если бы я мог не уходить домой или просто не расставаться с ним, было бы здорово. Однажды я даже предложил ему уехать вдвоем куда-нибудь далеко. Эрик опять скептически улыбнулся и ответил, что свои проблемы надо решать самому, и лучше кардинально. Зачем менять одно место на другое, от себя все равно не уедешь.
Дома я всегда запираюсь в своей комнате и слушаю «Muse». На стене висит большой плакат с фотографией Метью Белами – вокалиста группы. Мне кажется, в его глазах сквозит одиночество.
Отец опять решил заняться моим воспитанием. Вот уже полчаса он нудит про экзамены и военное училище, в которое я обязан поступить после школы. Я ничего не отвечаю, жду, когда ему надоест, и он уйдет. Но от того, что я молчу, он заводится и начинает орать. Стальной обруч сжимает мою голову. Отец орет, что я непонятно в кого такой урод родился! На нормального пацана не похож. Дохляк заумный! А может, я с девками не гуляю, потому что мне парни нравятся? Я смотрю на него с ненавистью, щурясь от головной боли. Он смотрит на плакат «Muse» и торжествующе кричит:
– Точно, в семье не без урода! Вон, даже на стенку вместо баб пидоров лепишь!
Он срывает фотографию Метью и остервенело рвет ее. Я вскакиваю, мне больно дышать.
– Не смей трогать! Я тебя ненавижу! Я вас всех ненавижу!
Я бросаюсь к нему и погружаюсь во тьму.
Очнулся я на своем диване. Слышу, как всхлипывает мама. Возле меня молодая женщина в белом халате. Оказывается, я потерял сознание, и мне вызвали скорую. Голова почти прошла, я чувствую только слабость.
Теперь у мамы появилось еще одно занятие, таскать меня по врачам. Мне опутывают голову проводками, проверяют рефлексы, изучают. Одна радость – я официально пропускаю школу. Вечером, сидя в ванной, я слышу очередную разборку родителей. Оказывается, мне назначили провериться у психиатра. Мама внушает отцу, что теперь он точно не может ее оставить с больным ребенком. Отец кричит, что он такого малахольного сына заделать не мог, в их семье придурков не было. Мама тоже начинает орать, что это все результат отцовских гулянок. Она – беременная дня спокойного не видела, поэтому мальчик такой нервный родился. Тогда отец меняет тему, может, таким образом пацан от военной службы косит… Сейчас умников развелось, что хочешь, изобразят. Надо еще проверить. Врачам деньги платят, чтобы болезни находили.
Из всего разговора меня напрягло слово психиатр. Они считают меня психом. Вот прекрасное решение проблемы, сдать сына в дурку. Ну уж нет, я сделаю все, чтобы этого не случилось.
Эрик тоже со мной согласен. Он вполне поддерживает мое решение не принимать никаких лекарств, если их назначат. И не соглашаться даже на санаторное лечение. Ведь там уже буду не я, свободная личность. Там из меня сделают покорную овцу, не имеющую собственных мыслей. И потом я буду, как все. И тогда Эрик уйдет, я останусь один. Больше всего я боюсь, что уйдет Эрик.
Мы сидим на чердаке, я рассказываю про визит к психиатру. Я все сделал, как мы договаривались. Очень осторожно отвечал на вопросы о друзьях. Про Эрика ни слова. Как говорится «включал дурака».
Эрик предупреждал, что надо быть очень внимательным, у врачей есть свои хитрые подходы. Не надо торопиться с ответом, в вопросе может быть подвох. Надеюсь, мне удалось напустить туману, хотя таблеток мне выписали дикое количество.
Мы стоим у окна и по очереди бросаем разноцветные таблетки вниз, глядя, как они улетают в темноту под волшебную музыку «Muse».
Дома у нас воцарилась гнетущая тишина. Отец со мной почти не общается, с мамой разговаривает сквозь зубы. Мама или плачет, или объясняет мне, что я хочу оставить без мужа собственную мать.
Я вяло отвечаю, что мне все равно, я бы сам с удовольствием от них ушел, и пусть живут, как хотят. Иногда звонит Галка, но я говорю, что плохо себя чувствую и не могу с ней трепаться. Да зачем мне вообще кто-нибудь? У меня ведь есть Эрик! Даже про Викентия Павловича я вспоминаю все реже.
Вчера я услышал страшную новость. Хорошо, что Эрик предупредил меня начать подслушивать. Да-да, он так и сказал, в открытую, что в моей ситуации надо держать руку на пульсе. От родителей, таскающих ребенка к психиатрам, можно ждать чего угодно. Как всегда он оказался прав. Мама сказала отцу, что таблетки мне не помогают, врач считает, что мое состояние ухудшается, короче меня надо госпитализировать.
Эрик предупреждал. Да я и сам знал, что этим кончится. Решили сдать меня. Супер! Как удобно, несчастные родители, сдавшие своего шизика на лечение. Я буду тупым овощем, а они распрекрасно будут жить поживать в окружении сочувствующих друзей и знакомых. Как же, побежал! Я сам себе хозяин! Только я могу распоряжаться собой! Я свободен в своем выборе.
Эрик выслушивает меня, как всегда – без эмоций. Он полностью одобряет все, что я говорю.
– Ты понял, наконец, что такое быть абсолютно свободным?
– Да
– Ты готов к этому?
– Конечно, я пришел к этому давно, просто не мог сформулировать. Ты мне помог.
