Дневник войны со свиньями - Биой Касарес Адольфо (онлайн книга без .txt) 📗
– Куда? – спросил Данте.
– Умирать в одиночестве, – ответил Рей.
– Их увозят, чтобы они умирали одни, – объяснил Аревало, – чтобы не действовали на психику соседа по палате.
– Кафе, где они собирались, верно, было вроде нашего на площади Лас-Эрас? – спросил Видаль, словно разговаривал с самим собою.
– Как ты можешь сравнивать, че! – укорил его Аревало. – Тогда была другая атмосфера.
– Когда же мы снова засядем за картишки? – спросил Видаль.
– Скоро, – заверил его Аревало. – Так сказал мне врач. Мы-де присутствуем при последних судорогах, этому безобразию скоро конец.
– А если нас прикончат раньше? – спросил Видаль.
– Все возможно. Видимо, мы у них на примете. По крайней мере, в моем случае, думаю, все было заранее подстроено. Меня поджидали. Сперва действовали неуверенно, потом расхрабрились.
– Или я плохо слышу, или он повторяется… – пробурчал Данте.
Видаль поспешил задать вопрос:
– Скажи, Аревало, а с твоим соседом что случилось?
– Он, как и вы, пошел проведать друга, а когда возвращался домой, его и схватили возле гаража похоронной конторы.
– Хочу домой, – захныкал Данте. – Рей, прошу тебя, пойдемте со мной. Проводите меня. Я старый, поверьте мне, и как подумаю, что могут напасть, помираю от страха.
Его бледное лицо приобрело землистый оттенок. «Как бы ты здесь не помер», – подумал Видаль.
– Служащие гаража хотели затащить его к себе, – продолжал Аревало, – но тут появился постовой и увез его.
– Было бы экономней оставить его там с похоронщиками, – высказал свое мнение Рей.
– Ты говоришь, его увезли отсюда умирать в одиночестве? – спросил Данте.
– А я не знаю, куда их увозят. Один санитар сказал мне, что их оставляют где придется. Санитар-то мальчишка, он, конечно, считает меня стариком и рисует мне самые мрачные картины, хочет запугать. Вот и сказал – их, мол, оставляют где придется, даже в вестибюле на нижнем этаже.
– Бедняга, – заметил Видаль. – Если он еще жив, кто знает, что ему снится.
– Это тот, которого мы видели, – охнул Данте. – Рей, я хочу уйти.
– Сейчас пойдем, – объяснил Рей. – Встал я спозаранок, чтобы присмотреть за работой в пекарне, а я, коль не посплю свои восемь часов, никуда не гожусь.
– И по пути меня проводишь? – спросил Данте умоляющим тоном.
«Меня ждет Нелида, – подумал Видаль, – а они тут меня задерживают. Этих двух стариков никто не ждет, и все же они не могут побыть лишнюю минуту с больным другом. Одного эгоизм гонит, другого трусость. Ничего нет хуже старости». И тут же себя одернул: «То, что я сижу с Аревало и еще не вернулся на улицу Гватемала, возможно, доказывает, что я тоже стар. Но нет, я знаю, что остаюсь здесь, чтобы дать время Нелиде, чтобы не вернуться раньше, чем она. Прийти в квартиру, где не будет Нелиды, было бы ужасно».
Снова появился врач.
– Прошу вас, сеньоры, не уходите пока. Я вас задержу на несколько минут. Или, по крайней мере, самого молодого го вас. Чтобы взять капельку крови на анализ. На случай, если придется делать вашему другу переливание крови. Это пустяк, один укольчик.
Врач включил свет и начал выслушивать Аревало. Тот, глядя поверх склонившейся к нему плеши, сказал:
– A y тебя, Данте, виднеются седые пряди. Придется еще разок покраситься.
Врач нервно почесал себе голову.
– Когда вы разговариваете, – пояснил врач, – мне щекотно.
– Не знаю, что ты там говоришь! – возмутился Данте. – Когда ты говоришь, словно тебя душат, я ничего не слышу.
– У меня ведь астма, – извинился Аревало. – Я сказал, что у тебя уже виднеются седые пряди.
– Что поделаешь! – скорбно согласился Данте. – Сам-то я на себе не вижу. И кто меня покрасит? В тот раз меня покрасил бедняга Нестор. Сам я не могу. Вы должны помочь мне. Это важнее, чем вы думаете.
– Никого ты не обманешь, – сказал Аревало. – По-моему, не худо быть немного фаталистом.
– Легко так говорить, – возразил Данте, – когда находишься в таком здании, это же настоящая крепость. А мне-то надо идти домой в полной темноте и переходить через улицы, а там темно, как в волчьей пасти.
– Никто тебя не гонит, – успокоил его Видаль.
– Я сейчас вернусь, сеньоры, – сказал врач. – Подождите меня, пожалуйста.
– Пойдем поскорей, пока он не вернулся, – взмолился Данте. – Исидро уже влип. Его сцапали под предлогом переливания крови. А мы тут не нужны. Не будем же мы держать доктора за руку. Если останетесь, вот увидите, он что-нибудь придумает, чтобы нас схватить. Воспользуемся тем, что его нет, и улизнем. Мне здесь не нравится.
– А кому нравится, – отозвался Аревало.
– Не думаю, что он станет нас ловить, – предположил Рей, – но все равно уже поздно, завтра мне рано вставать, а от нашего присутствия здесь никакой пользы. Исидро, разумеется, должен остаться.
– Конечно, – согласился Видаль. – А вам я советую уйти. Вы нам не нужны.
Рей открыл рот, но ничего не сказал. Данте, как капризный ребенок, тащил его за рукав, подталкивая к двери.
– Они ушли? – спросил Аревало.
– Ушли.
– Ты рассердился.
– Знаешь, они меня слегка возмущают.
– Не сердись. Вспомни, что всегда твердит Джи-ми: с годами тормозящие органы ослабевают. Как у других бывает недержание мочи, так Данте не может сдержать страх.
– Данте слабак, но Рей? Такой крепкий мужчина…
– А он тоже перестал себя сдерживать. Не помнишь, как он в кафе тянул руку к арахису, весь прямо дрожал от жадности? Как многие старики, он тоже потерял стыд.
– Стыд? Да, ты прав. Однажды в отеле у Виласеко…
– От старости он стал отъявленным эгоистом. Уже и не скрывает этого. Его интересуют только собственные удобства и больше ничего.
40
– Значит, вы окажете мне эту услугу? – спросил Каделаго.
– Аревало говорил мне, доктор, – сказал Видаль, следуя за ним по коридору, – что этой воине скоро конец.
– Верите ли, – сказал доктор, печально покачав головой, – психиатрическое отделение не справляется с наплывом молодых. Все являются с одной и той же проблемой: у них боязнь притронуться к старикам. Настоящее отвращение.
– Отвращение? По-моему, это естественно.
– Даже не подают руки, вы представляете? И еще новый неоспоримый симптом: молодые идентифицируют себя со стариками. В ходе этой войны они поняли глубоко и болезненно, что каждый старик – это будущее кого-то молодого. Возможно, их самих! Еще один любопытный факт: у молодых неизменно развивается следующее фантастическое представление: убить старика – все равно что совершить самоубийство.
– А не связано ли это скорее с тем. что жалкий, безобразный вид жертвы делает преступление неприятным?
– Всякий нормальный ребенок, – с некоторым ликованием объяснил доктор, – в какой-то момент своего развития становится потрошителем кошек. Я тоже этим занимался! Потом мы эти игры выбрасываем из памяти, мы их удаляем, извергаем. Вот и нынешняя война пройдет, не оставив следа.
Они вошли в небольшую комнатку. Видаль сказал себе: «Чтобы не раздражать это чучело, я заставляю Нелиду ждать меня и тревожиться!» Он клеветал на себя: он оставался здесь не из боязни кого-то рассердить, а ради возможности быть полезным своему другу Аревало. А может, на самом деле он пришел сюда из-за настояний Рея и теперь дает свою кровь лишь в угоду врачу? Да, для всего можно найти уйму объяснений, как доказывала докторша Исидорито.
– А потом я могу уйти, доктор?
– Вне всякого сомнения. После небольшого отдыха. Вы мне тут несколько минут отдохнете с полным удобством, на кушетке. Кто нас торопит?
– Меня ждут, доктор.
– Поздравляю вас. Не все могут сказать такое.
– Несколько минут, доктор? Сколько?
– Женщины и дети не сдерживают своего нетерпения, но мы, мужчины, научились ждать. Хотя нас абсолютно ничего не ждет, мы ждем.
– Потрясающая мысль! – заметил Видаль.
– Вот и прекрасно, – сказал врач. – Просто укольчик. Ну-ка, вы мне не двигайте ручкой. Дома вы мне выпьете чашку кофе с молоком да стаканчик фруктового сока и будете как новенький. Надо возместить потерю жидкости.
