Повторение судьбы - Вишневский Януш Леон (полные книги TXT) 📗
Но он не сказал о множестве других, причем куда более интересных вещей. Которые относятся не к обычной физиологии, а к тому, что у всех ассоциируется с эмоциями, душой, сознанием и через это с религией. Например, не сказал, что люди любят благодаря нейропептидам. Что Бога, которого в общем-то может и не быть, но которого, невзирая на это, можно любить, они любят тоже благодаря этим веществам. Блажей как раз и занимался такими пептидами – ответственными за эмоции. В книгах по фармакологии, которые Марцин читал, чтобы понять свой страх, ссылки в основном были на работы иностранных авторов. А из польских ученых цитировали главным образом его брата. Это было фантастическое чувство – читать свою фамилию на страницах научных книг. И когда это случилось в первый раз, он выскочил из читального зала в холл к телефону-автомату и немедленно позвонил брату. Блажей полностью проигнорировал то, что хотел сказать Марцин. Что он горд, что восхищается братом, что мама, несомненно, будет рада. Блажей прервал его после третьей фразы.
– Марцин, на кой черт ты читаешь такие книги? – встревоженным тоном спросил он. – Что случилось? Зачем тебе это нужно?
Марцин не рассказал ему о своем страхе. Постеснялся. Он соврал, что наткнулся на книгу совершенно случайно, услышал о ней от знакомого. А у него все в порядке. Повесив трубку, он задумался, почему так поступил. Почему не сказал: «Понимаешь, Блажей, уже некоторое время я словно овощ, испытывающий только страх. Боюсь заснуть, боюсь проснуться. Меня обидела женщина. Я принимаю таблетки, чтобы не бояться. И одновременно боюсь того, что эти таблетки могут со мной сделать. Я хочу знать, чего я боюсь, и хочу понять, почему после таблеток мне ненадолго становится лучше. Поэтому я и читаю такие книжки. Только поэтому».
Нет. Этого он не сказал бы ни одному близкому человеку. И брату тоже. А может даже, особенно ему. Гурали не должны бояться.
А спустя три дня на вахте в общежитии его ждал большой толстый пакет. Блажей прислал оттиски всех своих статей о специфических пептидах, которые он называл «молекулами эмоций». С помощью химических формул он объяснял, как получается, что люди испытывают отвращение, наслаждение, грусть, привязанность, тоску, возбуждение или стыд. Он описывал механизмы реакций, в которых участвуют эти молекулы. Марцин долго сидел со словарем и переводил статьи, потому что большая их часть была на английском, стараясь понять каждое слово.
Картина, сложившаяся из того, что он понял, восхитила и одновременно напугала его. Чувства возможны исключительно благодаря состоящим из аминокислот пептидам, а те, чтобы попасть в клетки мозга, должны найти на их поверхности нечто вроде отверстия, через которое смогут протиснуться внутрь. Такое отверстие напоминает замочную скважину и расположено на плавающих на поверхности клетки рецепторах, которые являются не чем иным, как большими белками. Пептид может протиснуться внутрь клетки только через соответствующую ему замочную скважину в рецепторе. Инсулин не соответствует рецептору, который пропускает через скважину окситоцин. Когда пептид окажется внутри клетки, начинается цепь реакций, которые переводятся в то, что люди называют ощущениями. Щеки краснеют, когда человеку стыдно, сердце бьется быстрее, когда мы возбуждены; мы испытываем чувство безопасности, а то и блаженства, когда пептидом, протиснувшимся сквозь рецептор, является вещество, напоминающее по своей структуре морфин. «Морфин», который производится в мозгу, а не тот, из ампулы, что вспрыскивает в вену врач или медсестра. Таких внутренних «морфинов», обладающих наркотическим действием, мозг человека производит множество. А также и других пептидов, воздействие которых подобно воздействию иных наркотиков. Это они переводятся в эмоции. Благодаря им мы чувствуем дурман и восторг, когда бываем влюблены. А также испытываем желание близости. Желание настолько сильное, что хочется раздеться и осязать.
По причине сходства с наркотиками они вызывают привыкание, подобное наркотическому. Сходство химии эмоций с химией наркотиков, с одной стороны, поразительно, но, с другой, опасно. Сама по себе мысль, что героин и любовь на уровне мозга воздействуют по одной и той же схеме, ошеломляла. Ведь Бог должен был знать: люди очень скоро сориентируются, что рецепторы пропускают через свои замочные скважины не только внутренние, «нормальные» пептиды, и найдут их замену! Тем более что замена всегда под рукой. В соке недозрелых маковых головок и стеблей, в листьях коки, которые индейцы жевали уже больше тысячи лет, в сушеной индийской конопле, которую предки нынешних мусульман курили с незапамятной древности. Поскольку люди, в сущности, живут только для того, чтобы переживать эмоции, Богу должно было быть ясно, что они откроют действие этих растений. А когда создадут науку химию, им даже эти растения окажутся ненужными. Они синтезируют газы, порошки и жидкости, исполненные эмоций. Некоторые из них потом будут продавать в аптеках.
Внезапное отсутствие эмоций вызывает – в точности как отсутствие наркотиков у наркомана – «ломку». Магда, девушка с перебинтованными запястьями, сидевшая в приемной у психиатра в Катовице, хотела только одного: получить доступ к веществу, которым сможет хотя бы ненадолго закрыть рецепторы в мозгу!
Читая все это, Марцин начал понимать, как действуют разноцветные таблетки. Веществами этих таблеток он «затыкал» рецепторы мозга. По какой-то причине все, что он пережил «после Марты», привело в расстройство химические реакции в его мозгу, до той поры протекавшие нормально, и таблетки возвращали – ненадолго – утраченное равновесие. Он не понимал только одного: почему симптомы ломки в его случае проявились исключительно в виде панического страха.
Однако больше всего впечатлило его после прочтения статей брата и дало много пищи для размышления вовсе не то, что смахивало на записи лаборанта на тему химической теории эмоций, включая и любовь. Блажей, как он это сам называл, «клеил» куда более важные пептиды. И именно по этой причине его приглашали в самые известные институты. Каждый институт хотел, чтобы Блажей клеил эти пептиды у них, соблазняя совершенной аппаратурой и общением с признанными учеными, работающими в этой же области. Как только Сильвия терпела постоянное отсутствие мужа? В сравнении с Блажеем даже моряков можно назвать домоседами.
Пептид, которым занимался Блажей, должен был закрыть замочную скважину в исключительно важном рецепторе. Рецептор этот находится не только на поверхности клеток мозга, но прежде всего на клетках лимфоцитов в иммунной системе каждого человека. Вирус HIV, если рассматривать его под электронным микроскопом, похож на ежа. Иглы этого ежа являются протеинами, которые идеально подходят к рецепторам на лимфоцитах. Заражение вирусом HIV происходит, когда эти протеины соединятся с белком рецептора, проникнут внутрь лимфоцита и практически убьют его. Если бы удалось «склеить» пептид, который также подходил бы к рецепторам на лимфоцитах, и закрыть им замочную скважину, то можно было бы заблокировать дорогу вирусу! Такой механизм прекрасно действовал на рецепторах клеток мозга. Это описывалось во всех учебниках фармакологии. Достаточно впрыснуть несколько миллиграммов налоксана, чтобы спасти жизнь наркоману, который в результате передозировки героина впал в кому. Магически действующий налоксан блокирует рецепторы нейронов мозга, закрывая путь молекулам наркотика. Об этом знают даже полицейские в каждом крупном городе, и когда находят в вокзальных клозетах наркомана без сознания, то вызывают, поскольку они не носят с собой шприцев с налоксаном, «скорую помощь».
Блажей клеил нечто подобное налоксану. Но это нечто должно было блокировать не героин, а вирус, вызывающий СПИД.
Возможно, его брат клеил самый важный пептид на свете…
Его растрогал этот мейл Блажея. В нем чувствовалась такая печаль и горечь. А постскриптум: «Если бы можно было повернуть время вспять и все начать сначала, то я бы построил свою жизнь так, чтобы иметь больше времени для людей, а не для проектов и науки» – был похож на признание, что брат неправильно построил свою жизнь. Марцин, зная, что Блажей добился подлинного, никем не оспариваемого успеха в свой деятельности, не мог понять причин его разочарования.
