Дитя во времени - Макьюэн Иэн Расселл (полные книги TXT) 📗
– Ты счастлив, Чарльз?
Чарльз запихивал свои богатства обратно в карманы, примерно в том же порядке, в каком они были предъявлены. Закончив, он быстро встал и широко взмахнул рукой. Стивен съежился на досках, стараясь удержать их в равновесии.
– Смотри! Это фантастика! Ты не понимаешь, это
фантастика!
– Ты хочешь сказать, вид?
– Да нет, дурачок. Смотри… – Чарльз достал из кармана рогатку и теперь прилаживал кусок гальки в кожаное гнездо. – Гляди.
Он повернулся лицом к солнцу и отвел руку с камнем за голову, так что резинки растянулись на длину двух локтей. Чарльз застыл в этом положении на несколько секунд, очевидно, для большего эффекта. Воздух вокруг них сгустился, и Стивену стало трудно дышать. Затем, сопровождаемый резким щелчком резины о дерево и коротким, тонким жужжанием, камень вылетел с платформы и, взмыв высоко, стал стремительно удаляться, на мгновение задержавшись четкой черной точкой на фоне красного неба. Еще не начав снижаться, камень исчез из виду. Стивен предположил, что камень перелетел через лес и упал на ближайшем поле, в четверти мили от них.
– Хороший выстрел, – сказал он с энтузиазмом. Он колебался, не следует ли ему заметить, что уже начало темнеть.
Чарльз все еще стоял, уперев руки в бока и глядя вслед улетевшему камню, когда снизу сквозь деревья до них донесся слабый звук колокольчика.
– Пора обедать, – заявил он и, шагнув к отверстию, стал спускаться. Когда он снова заговорил, над полом платформы виднелась только его голова. Трудно было решить, то ли он тщательно имитировал нечеткую речь, то ли она вошла у него в привычку. – Это просто… тут главное, как отпустить…
Стивен был так растерян и его так тошнило от страха, пока он полз к отверстию в полу, что он без возражений слушал, как его друг рассуждает о технике стрельбы из рогатки. Добравшись до края, он с замиранием сердца приготовился спускаться. Руки его дрожали, лимонад поднялся к горлу. Чарльз слез вниз еще на полметра и остановился. Смех его, казалось, был почти истеричным. Наконец он взял себя в руки, вытер глаза, посмотрел вверх на Стивена и снова расхохотался.
– Ну а теперь делай все, что я скажу, или тебе крышка!
В конце этого дня, в течение которого он чуть не погиб в автокатастрофе, познакомился с человеком, едва не раздавленным насмерть, пережил приставания бродяг и чудом не свалился с дерева, Стивен почувствовал, что нуждается в горячей ванне. Тельма сказала, что ей нужно еще кое-что прочитать и она не против, если они немного повременят с едой. Стивен отмокал в длинной ванне в викторианском стиле, зажатой под наклонной крышей в туалетной комнате для гостей. В голове его не было ни мыслей, ни воспоминаний. Он думал только о полосках ряби на поверхности воды – волнах, поднятых его сердцебиением. Его собственное колено вздымалось перед ним, подобно мысу в морском тумане. Кожа на кончиках пальцев собралась складками. Стивен закрыл глаза и погрузился в полудрему, время от времени поворачивая ногой кран с горячей водой.
Когда он наконец спустился вниз, Тельма читала физический журнал. Она сидела, расставив локти, за обеденным столом, на котором стояло всего два прибора. Дверь и окна были по-прежнему распахнуты, но теперь за ними сгущалась темнота, откуда доносилось пение сверчков. После того как Тельма принесла из кухни еду, она объяснила, что Чарльз уже поел и ушел спать и что обычно он ложится в девять.
– Сегодня он задержался из-за тебя.
Эти слова могли послужить Стивену прекрасным поводом задать множество вопросов и завести разговор о неважном умственном состоянии Чарльза. Однако он был рад, когда Тельма передала ему нож и попросила нарезать мясо. Они поговорили о том, как лучше готовить молодую баранину. Тельма пребывала в хорошем настроении. Несколько недель, проведенных на свежем воздухе, долгие послеобеденные часы, посвященные ухаживанию за садом, и возможность работать над темой, выбранной по желанию, наполняли ее радостью. Ее босые ноги издавали приятный шаркающий звук по каменному полу, пока она носила из кухни в столовую салат, картофель и стеклянные бутылки с уксусом и оливковым маслом. На ней была мужская рубашка без воротника, заправленная в широкую юбку. Вокруг шеи висели раскрашенные деревянные бусы, купленные, возможно, в магазине игрушек. Она все еще носила тугой узел волос на затылке, приличествующий преподавателю физики. Между ней и Стивеном снова витал былой дух секретной доверительности. Хорошо было жить в глухом углу и принимать приехавшего погостить друга. Более того, они были взволнованы, поведение Чарльза придавало им чувство раскованности. Тельма могла больше не таить это в себе. Она налила в стаканы бургундского. Воздух был напоен беспредельным великодушием, и Стивен, сделав хороший глоток вина, раскаялся в своих подозрениях. Если бы он только знал, чего на самом деле хочет, кем бы он на самом деле хотел быть, он легко сумел бы добиться всего.
Пятнадцать минут спустя Стивен осуществил принятое им много недель назад решение и рассказал Тельме о том, что произошло с ним на проселочной дороге в Кенте. Заканчивая свое повествование, он представил дело так, будто очнулся в кресле у камина в доме Джулии. Тельма давно сердилась на них за разрыв, по ее словам, она была не прочь как следует стукнуть их лбами друг об друга. Стивену не хотелось беспокоить ее описанием их временной, несерьезной близости. Все остальное он пересказал в мельчайших подробностях, вплоть до ощущения сдвига во времени, до своей уверенности в том, что ему было знакомо это место, до описания того, как велосипеды стояли рядом под дверью паба, – и он во всех деталях изобразил, какие это были старомодные модели, рассказал о том, как он узнал молодую пару за столом и знакомые жесты отца, и о том, как его мать смотрела прямо на него и все же сквозь него, словно его там и не было, и о своем ощущении падения, которое он пережил, возвращаясь к дороге, о чувстве скольжения по чему-то, напоминающему желоб.
Тельма, слушая Стивена, равномерно продолжала есть и, когда он закончил, не остановилась, пока ее тарелка не опустела, и лишь потом спросила, что было до и после этого приключения, о чем именно он тогда думал. Стивен описал свою поездку на поезде, которую припомнил с трудом, и сказал, что, кажется, он думал тогда о работе подкомитета. А после? Но то, что произошло после, Тельме знать было не обязательно. Они с Джулией поговорили о разных пустяках, сказал он, дважды ставили чайник и съели испеченный Джулией пирог. А потом он отправился пешком на станцию, успел на лондонский поезд и поужинал у знакомых.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросила Тельма, наливая вина.
Он пожал плечами и рассказал о том, как ему удалось узнать, что у его родителей когда-то были новые велосипеды.
– А они помнят этот паб?
– Мать не помнит. А отец не смог даже вспомнить велосипедов.
– Но ты не рассказал им о своем приключении?
– Нет. Мне не хотелось. Это выглядело бы так, словно я подслушивал важный разговор.
– Возможно, они говорили о тебе.
– Может быть.
– Но ты так и не сказал, что ты об этом думаешь, – заметила Тельма.
– Не знаю. Очевидно, здесь что-то связано со временем, с возможностью видеть сквозь время. А раз ты в курсе всех этих теорий… Она захлопала в ладоши.
– Ты едешь за город, переживаешь видение, или галлюцинацию, или что-то подобное, и что же ты делаешь? Обращаешься за советом к специалисту, разумеется! Причем не меньше чем к ученому-физику. Ты униженно явился к оракулу, которого сам же втихомолку презираешь. Почему бы тебе не обратиться к кому-нибудь из ваших модернистов?
Но Стивен привык к подобным выпадам.
– Да ладно тебе, Тельма. Признайся, что тебя распирает от желания прочесть мне лекцию. Тебе не хватает здесь студентов, пусть даже самых бездарных. Ну, давай послушаем. Так что же сегодня принято говорить о времени?
Несмотря на хорошее настроение, Тельма, казалось, без особой охоты приступила к привычному уроку. Может быть, она подозревала, что ему лень думать самому, а может, берегла идеи для своей книги. По крайней мере, поначалу она говорила быстро, словно старалась отделаться. Лишь позже она воодушевилась.
