Отель на перекрестке радости и горечи - Форд Джейми (читать книги полностью .txt) 📗
Генри приоткрыл окно, и сразу пахнуло конским навозом — или коровьим? Какая разница? Хоть козий, хоть куриный — одинаково мерзко воняет. Во всяком случае, не сравнить с солоноватым воздухом Сиэтла.
Пикап свернул на просторную, посыпанную гравием стоянку. Генри настороженно разглядывал длинные конюшни и служебные постройки, окружившие ярмарочную площадь. На сельской ярмарке Генри ни разу не бывал, он и вообразить не мог, что ярмарочная площадь такая огромная — величиной с весь китайский квартал, а то и больше.
Была там и просторная, давно не крашенная деревянная арена, и загон для скота. А еще дальше — большое поле с ровными рядами каких-то домиков, похожих на курятники. Поле окружал забор из колючей проволоки.
Генри увидел, как из домиков-курятников выходят люди. Смуглые, темноволосые. А вдоль забора — вышки. Даже издали он мог различить солдат с пулеметами. Табличку у ворот можно было не читать. Лагерь «Гармония».
Генри никогда не бывал в тюрьме. Однажды он ездил с отцом в мэрию, и от тамошней суровости ему стало не по себе. Мраморный фасад, холодный гранитный пол. Все дышало торжественностью и в то же время пугало.
Похожее чувство охватило Генри, когда машина протиснулась в приоткрытые тяжелые железные ворота. Два ряда колючей проволоки, сверху витой провод с выступами, острыми, как кухонные ножи. Генри даже дышать перестал. Он не шевельнулся, когда служащий военной полиции заглянул в окно проверить документы миссис Битти. Даже не выставил напоказ значок «Я китаец». Такие, как он, отсюда не возвращаются. Еще один японский военнопленный — и неважно, что китаец.
— Что за мальчик? — спросил солдат. Генри искоса глянул на него — тоже, в сущности, мальчишка, румяный, прыщавый. И, видно, не особо рад служить в таком месте.
— Мой помощник. — Если миссис Битти и беспокоилась за Генри, то ничем не выдала тревоги. — Будет менять подносы и все такое.
— Документы?
Глядя на колючую проволоку, Генри спросил себя, в какой из курятников его поместят.
Миссис Битти выудила из-под водительского сиденья тонкую папку.
— Вот его школьное свидетельство — здесь написано, что он работает на кухне. А вот карта прививок. — Она повернулась к Генри: — Здесь всем должны делать прививку от брюшного тифа, но я проверила, у тебя уже есть.
Генри внезапно понял, что благодарен своей дурацкой школе. И что его отправили работать на кухне, тоже здорово. Если б не это, ни за что бы не попасть ему сюда, не очутиться так близко к Кейко.
Солдат и миссис Битти заспорили, но победила сильнейшая: юный солдат пропустил их, указав на площадку, где разгружались фургоны.
Миссис Битти задним ходом въехала на площадку и поставила машину на ручной тормоз. Генри вылез из кабины и тотчас по щиколотку увяз в грязи; с трудом вытаскивая ноги из чавкающего месива, он добрался до дощатого настила. Шаркая подошвами о доски, он последовал за миссис Битти в ближайшее здание. Мокрые ботинки неприятно хлюпали на ходу.
Он уловил запах стряпни. Пахло чем-то не особо приятным, но съедобным.
— Жди здесь, — велела миссис Битти и исчезла в здании. Через минуту она вернулась в сопровождении еще одного военного и принялась извлекать из-под брезента коробки с соевым соусом, рисовым уксусом и прочими японскими пряностями, которые привезла с собой.
Миссис Битти и человек в форме перетаскали продукты, им помогали Генри и несколько юнцов в белых фартуках и шапочках — дежурные по кухне из новобранцев. Столовая была не меньше десяти метров в длину, с рядами столов и гнутых коричневых складных стульев. Дощатый пол весь в жирных пятнах и следах грязных ботинок. Генри, как ни странно, почувствовал себя здесь уютно. Лагерь нагонял на него страх, а кухня… здесь он как дома. Здесь он знает, что к чему.
Генри заглянул под крышки стоявших рядком кастрюль — их оказалось вдвое больше, чем в школьной столовой, — и опешил при виде влажного серобурого месива — пюре. Тут же заветренные сосиски из банок, черствый хлеб. Вдохнув кислый запах, он затосковал по школьной столовой. Что ж, хотя бы пряности миссис Битти чуточку поправят дело.
Генри смотрел, как миссис Битти и еще один молодой солдат проверяют документы, заполняют бланки. Генри поставили на раздачу вместе с парнем в фартуке — тот бросил на Генри быстрый, оценивающий взгляд. Интересно, что ему не нравится — возраст Генри или его наружность? Но солдат лишь пожал плечами и взялся за работу — видно, привык подчиняться приказам.
В столовую гуськом потянулась первая партия японских заключенных. На волосах и одежде поблескивали капли дождя. Некоторые шумно переговаривались, большинство хмурились при виде еды, что раздавал им Генри. Его так и тянуло извиниться. Очередь продвигалась медленно. В открытую дверь Генри видел, как на крыльце возятся дети, пока их родители стоят в очереди.
— Коннитива… —поздоровался молодой парень ставя поднос на металлическую стойку.
Генри лишь молча указал на свой значок. И так раз за разом: всякий, кто радостно приветствовал его, тут же сникал. Может, и к лучшему. Может, о нем пройдет слух, думал Генри. И Кейко узнает, где его найти.
Генри был уверен, что увидит Кейко в очереди. Но всякий раз, когда в столовую входила девочка, надежда вспыхивала и гасла, и сердце сдувалось, точно воздушный шарик.
— Вы знаете Окабэ? Кейко Окабэ? — изредка спрашивал Генри.
Но японцы лишь озадаченно, а то и недоверчиво смотрели на него. Только какой-то старик улыбнулся, закивал, затараторил, но Генри не понял ни слова. Даже если старик знает, где Кейко, что толку от его объяснений?
К половине второго Генри был уже сам не свой от беспокойства. Никто из Окабэ в столовой так и не появился.
Генри наблюдал за японцами: некоторые входили довольно оживленно, но тут же сникали, стоило им взглянуть на еду. Однако никто не жаловался на стряпню ни Генри, ни его напарнику. Интересно, каково этому солдату, ведь он здесь единственный белый, национальное меньшинство. Но опять же, он отработает смену — и свободен. И у него винтовка с длинным штыком.
— Поехали, пора готовить ужин на другом участке. — Миссис Битти появилась, когда Генри, домыв кастрюли, собирал подносы.
Генри привык подчиняться приказам на кухне. Они отправились на другой участок лагеря, где было меньше бараков, зато больше тенистых деревьев и полянок. На карте у миссис Битти был показан весь лагерь, поделенный на четверти, в каждой — своя столовая. Есть еще возможность разыскать Кейко — даже не одна, а три из четырех.
В следующей столовой как раз закончился обед. Миссис Битти велела Генри вымыть и вытереть подносы, а сама обсуждала с шеф-поваром продукты и меню.
— Если управишься раньше, никуда не уходи, — сказала она Генри. — Хочешь здесь продержаться до конца войны — не вздумай своевольничать.
Генри понял, что она не шутит, и кивнул.
Японцам, очевидно, разрешалось заходить в столовую только в обеденные часы. Целыми днями они сидели в своих курятниках, лишь изредка кто-нибудь шлепал по грязи в уборную и обратно.
Закончив работу, Генри устроился на крылечке черного хода и стал смотреть, как из труб на крышах домиков-времянок поднимается дым, как серые ленты сливаются над лагерем в серое марево. Терпко пахло горящими дровами.
Она здесь. Где-то рядом. Затерялась среди сотен людей. Или тысяч. Хорошо бы обежать все эти домишки, постучаться в каждую дверь, позвать ее по имени, но охранники на вышках наверняка настороже. Якобы защищают заключенных. Но если так, почему их винтовки нацелены на лагерь?
Ладно, главное, что он совсем близко от нее. Есть еще надежда разыскать ее и увидеть, как среди хмурых, печальных лиц сверкнет ее улыбка. Но не сегодня. Сегодня уже не успеть.
31
Часы свиданий 1942
Миновали семь томительных дней, и все повторилось сначала, и вновь Генри был полон надежд. На заднем крыльце школы он дождался миссис Битти, и они отправились на юг, в Пуйяллап, въехали через уже знакомые ворота с колючей проволокой в лагерь «Гармония», но на этот раз им предстояло работать на третьем и четвертом участках, еще более плотно населенных. На четвертом участке людей поселили в павильонах, где прежде торговали скотом, в каждом стойле жила семья — так, во всяком случае, говорили.
