Люди, лодки, море - Покровский Александр Михайлович (мир книг TXT) 📗
Это часовню наши подводнички окрестили: «Храм Спасса на нашей крови».
***
«Восхищен» фразой прокуратуры «не могли состыковаться… комингс-площадка была повреждена… куском носовой части…»
Это круто. «Курск», кажется 159 метров длинной. Это что ж за ядерный взрыв такой был, что «оторвало», а потом под водой прилетело на 159 метров и как даст ровненько по тому месту, куда мы хотели «пристыковаться»?
Здорово. Я тут с ребятами из института Арктики и Антарктики по этому поводу («прилетело-долбануло») перекинулся парой фраз, так они просили передать, что сразу ставят прокуратуре «пять» по физике за 7 класс.
***
В «Робинзоне» я ничего нового не придумал. Развешивание пластин регенерации в аварийном отсеке, чтоб быстрее от СО избавиться – это в правилах химической службы есть. Там такой раздел: снаряжение при авариях. То, что он у лица держит руками – это я придумал. Я снаряжал регенерацию много раз. Сперва: коврик, чистота, перчатки. Потом, как привыкли, перчатки я исключил. Но только для себя. Голыми, чистыми руками легче управляться с пластинами, а в перчатках того и гляди выронишь. Секрет в том, что руки надо помыть, на них не должно быть ни капли жира, тогда при первом контакте с пластиной на пальцах остается желтый пушок – регенерация. Она-то и служит изолятором. Словом, мне можно было, а остальным – нельзя. Я просто знал химическую природу процесса. Сама регенерация не горит. Поэтому температура зависит от того вещества, с которым она вступает в контакт – вещество или горит быстро, или медленно, или взрывается. Конечно, пол с гудроном лучше ею не мыть, в чемодан с бельем ее тоже лучше не класть, а в остальном – это обычное химическое вещество, надо только особенности его знать. Я матросов на лодке учил. Они у меня относились к регенерации с должным почтением, но спокойно.
***
По Маринеско. У меня к нему сложное отношение. Человек он был разный. Непростой. И время тогда было безжалостное. Человеческая жизнь ничего не стоила, и он ни на секунду о ней не задумывался. Он готов был рисковать своей жизнью и жизнью своих людей. Я люблю говорить, что русская армия непобедима потому, что никого не жаль. Подводный флот на Балтике и на Севере был поставлен в очень сложные условия. Лодки в море, как правило, ходили только один раз – туда. Минные поля, охотники, самолеты – кого только не было на бедные подводные души. На Балтике выгоняли в море чуть ли не в наказание. Но были такие, кто сам рвался: Маринеско, например. Его посылали в надежде, что он не вернется, а он возвращался. Приходил, пил, куролесил – сам черт не брат. В Хельсинки трое суток был у бабы, а его с собаками искали. Она ему подарила автомобиль, он его погрузил на борт и привез в базу, потом катался на нем по базе и моряка задавил насмерть – даже не поморщился. На «Густлова» он натолкнулся случайно. На «Густлове» было более 6600 человек. В основном женщины и дети – беженцы. Курсантов подводных школ было больше 900 человек. После утопления выжило чуть более 1200 человек. Курсантов из них – 500. Утонули в основном женщины и дети. Конечно, это война. Конечно, топили тоннаж. И в то же время, конечно, на состояние подводного флота Германии это повлияло не так сильно, как расписывали потом наши. За годы войны в подводном флоте Германии отслужило 40 тыс. человек, погибло – 30 тыс. Это примерно 1000 лодок. Каждый день со стапелей сходила одна лодка. В конце войны немцы теряли 30 лодок в месяц. Отбоя от желающих служить в подводниках не было. Все знали, что это смертники, знали, но шли. Русских гибло не меньше. Русский подводный флот был в худших условиях. Практически он был блокирован в своих базах. Когда я начал заниматься Маринеско по просьбе «Мосфильма», я услышал про него и плохое и хорошее. Смогут ли они снять про него кино? Не знаю. Чем-то он похож на джек-лондоновского «Морского волка». В любом случае, это был предельно жесткий человек.
Очень хвалят командира «Курска» как человека и специалиста, но это не спасло корабль и людей. Где-то он дал слабину. Что лучше: жесткий Маринеско или человечный Лячин? Лучше, наверное, холодный профессионал.
***
О спасении. Спасательная операция проведена так, что о ее руководителях ничего приличного сказать нельзя.
Это позор. Причем вселенский. Особенно удручает то, что они начинают всем «баки заколачивать» насчет того, что люди жили 6 часов. Это просто у людей совести нет.
По моим расчетам, они должны были жить минимум 3, максимум – 7-10 суток.
Самое смешное, что в ходе этой позорной «спасательной операции» на лодку через систему «Эпрон» даже не пытались подать воздух, чтоб провентилировать кормовые отсеки и тем спасти людей хотя бы от отравления угарным газом. Через ту же систему «Эпрон» на затонувшую лодку можно подать электричество, через нее можно продуть ЦГБ, черт-те что можно через нее делать, а они пытались пристыковать эту плавающую спасательную ерунду на дохлых аккумуляторах несколько суток. Даже если б пристыковали. Даже если б взяли несколько человек, остальные, дожидающиеся своей очереди, могли бы дышать хоть нормально, и свет бы у них был – ничего не сделано, об «Эпроне» ни слова. А нас учили, что это азбука спасения.
***
О вскрытии люка. Вот идиотия! Вскрывают люк, и из него вырывается воздух. «Видите!» – говорят. – «Весь воздух вышел!». А что он должен был делать? Водолазы через люк затапливают отсек, а потом говорят, что он «полностью затоплен». Глупость. Корма была вся сухая. Там люди в РБ были. А носовых отсеках они даже СГП некоторые надели. А здесь – все в РБ, не собирались они выходить в спешке. Некуда они не спешили.
Такое впечатление, что их в корме уморили, словно от свидетелей избавлялись.
А сколько разговоров о том, «стучали – не стучали», «технологические стуки».
Нормальный акустик чувствует, когда стучат люди, а когда это «технологический стук».
Ненормальным начальникам все будет «технологический стук».
Вообще-то, спускается водолаз, и он слышит у корпуса не только стуки, но и крики в отсеке. Нет у вас водолазов, спустите ГАС (гидроакустическая станция) – она услышит.
Первая заповедь: установи связь с людьми в отсеке. А им эта заповедь по херу.
Они колокол ставили и им (20 тонн) всю комингс-площадку изуродовали, а потом тыкали друг другу в эту полосу и говорили о столкновении. Из-за этого и состыковаться не могли.
Но состыковаться можно было. Нужно было заделать эти царапины хоть пластилином. В наше время сказали бы «нет пластилина, из говна сделайте». Для этого, опять таки, нужны водолазы.
Водолазы там были, только они документацию собирали. Так, во всяком случае, говорили в телевизоре «руководители».
Сам я ни одного водолаза не видел, не показывали.
А в эти дни на Козловском переулке в Москве была демонстрация из водолазов – все хотели ехать.
Вышел Дыгало и сказал: «Все есть. Не нуждаемся».
У них все есть!
Выяснять отношения с государством, уморившим своих людей, бесполезно.
Про «Курск» можно говорить бесконечно. Виновата система, а она себя виновной никогда не признает.
Как мы себя уничтожим, так нас ни один враг не уничтожит.
***
Немного истории. «К-19» – это «Хиросима».
Ее так называли. Лодка первого поколения, ракетная.
При спуске на воду не разбилась бутылка шампанского.
Принято считать, что с этого момента начались все ее беды. На ней потом столько людей погибло.
Она значилась во всех сборниках по авариям. У нее была течь первого контура, она сталкивалась с подводной лодкой, на ней был пожар – 28 жизней.
На ней не хотели служить.
Она попадала в фильмы. Первый – отечественный, где ее называли «ракетно-ядерным щитом нашей Родины», и последний – с Харрисоном Фордом, о котором мы сейчас и поговорим.
Но сначала еще немного о лодках первого поколения.
Подводники с них чаще, чем другие, умирают от лейкемии. Я уже о нескольких таких смертях знаю сам. «Чего ж ты хочешь, – говорят в таких случаях, – он с первых поколений».
