Сент-Женевьев-де-Буа - Юденич Марина (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
В ту пору произошло событие, которое на некоторое время слегка отдалило их друг от друга. Следуя традиции Беслан женился на тихой милой девочке из очень хорошей семьи, чем сильно упрочил свое и без того блестящее положение в чеченской властной иерархии. Нельзя сказать, чтобы он любил свою жену, национальной традицией это скорее порицалось, нежели предписывалось, а женщины, которую смог бы полюбить, он не встретил — слишком занят был делами Посему чувство это было ему неведомо и ту привязанность, которую начал он со временем, особенно после рождения сына, испытывать к маленькой почти бессловесной, но ласковой и улыбчивой женщине, он считал вполне достаточной и даже непривычной для себя положительной эмоцией К ребенку он испытывал похожее чувство, но это уже не согласовывалось с национальной традицией — детей, особенно сыновей, следовало любить. Этот вопрос иногда занимал его и даже тревожил, но обсудить его он решился конечно же только с Ахметом — Ничего страшного, ты вообще эмоционально туп, — легко и с чувством некоторого превосходства отозвался тот, чем, не подозревая и конечно же не желая того, сильно обидел Беслана Его задело не только унизительное определение — « эмоционально туп» — психологией он не интересовался и с ее терминологией знаком не был, но и та легкость, с которой Ахмет отмел волнующую его проблему. Именно после этого в их отношениях настал период некоторого охлаждения, заметного, впрочем, только им двоим Но тогда судьба видимо хранила их дружбу, ставя ее превыше всего, потому что за возвращение всего на круги своя Беслану уготовано было заплатить страшную цену Уже шла война, и бомба, сброшенная федералами, угодила точно в цель, потом говорили, что это был так называемый точечный удар и русские летчики добивались именно такого результата. Беслан принял эту версию сразу, что сильно преобразило его и до того суровый нрав. Это, собственно и подвигло его на действия, которые очень скоро принесли ему мрачную славу «террориста No 1». Но как бы там ни было, на самом деле случилось страшное — бомба попала в старый маленький домишко его семьи, под крышей которого находились в это время его родители, две младшие сестры и жена с годовалым сыном Хоронить братьям Шахсаидовым было, по существу, некого — на месте дома зияла глубокая черная воронка.
С той поры они всегда были рядом, всю войну, которая даже несколько уровняла их статус: Ахмет неожиданно для многих оказался талантливым и изобретательным полевым командиром, к тому же отнюдь не трусом Для Беслана впрочем это было совершенно безразлично — Ахмет был для него единственным по-настоящему родным человеком на земле Теперь его не стало — и Беслан остался совсем один.
Он просидел еще несколько часов молча и практически неподвижно — не меняя позы и не вставая Никто не смел тревожить его. Способность холодно рассуждать и анализировать в конце — концов вернулась к нему, погасив бушующее в душе пламя Теперь он был почти прежним и только очень внимательный наблюдатель обратил бы внимание на то, что глаза Беса остались почти черными, словно утратив свою необыкновенную способность к изменению цвета, а мускулы лица так и не расслабились, сохраняя под тонким слоем загорелой кожи непроницаемый панцирь железной маски, от чего спокойное вроде лицо настораживало и даже пугало. Но внимательного наблюдателя на ту пору рядом с Бесом не случилось и когда он, наконец, вы шел во двор и крикнул, чтобы к нему позвали некоторых командиров, все решили, что Бес успокоился и вздохнули с некоторым облегчением. Конечно, всех их ожидали теперь скорбные и хлопотные мероприятия — надо было достойно похоронить погибших и кончено же Бес затеет расследование и поиск виновных в их гибели — что будет очень непросто, но все это были дела понятные и привычные — они не пугали его людей Пор существу, это была их обычная работа.
Три года, проведенные Ирэн в стенах степной обители мало что изменили в ней да и, вероятнее всего, остались ею попросту незамеченными В те роковые дни 1917, когда тело ее несчастной матери баронессы Нины Дмитриевны фон Паллен и ее грешного брата Степана предавали земле, мать Софья ни как не могла поверить, что племянница ее действительно помешалась рассудком и на самом деле не помнит, что произошло той страшной ночью в их доме и что заставило ее совершить смертный грех, убив родного брата. В том, что Стиву убила именно Ирэн, мать Софья также ни секунды не сомневалась То же, что мать игуменья не верила в умопомешательство Ирэн имело в основе своей отнюдь не любовь ее к юной племяннице и вытекающее из нее нежелание смириться с несчастьем. Напротив, признавая некую даже Бого противность своего чувства и искренне прося за это у Господа прощения, мать Софья племянницу не любила Все в Ирэн было ей отвратительно и вызывало возмущение — образ жизни, который та вела с младых ногтей, внешность, вызывающая красота и откровенная бесстыдная ее демонстрация всем и каждому, манера говорить медленно и как-то распутно растягивая слова, змеевидная походка, приводящая в движение все узкое хрупкое тело, заставляющая его похотливо струиться и извиваться при каждом шаге. Ей тошнотворен был запах духов, которыми без меры, как уличная девка, пользовалась племянница, от чего им пропитаны были и волосы ее, и вещи, и комната в родительском доме; и даже тонкая смуглая кожа, сколько ее не мой, все равно источала этот пряный дразнящий запах. Запах духов в доме фон Палленов мешался с запахом дорого крепкого табака, который курила Ирэн — и вместе они казались матери Софье ароматом греха и порока Да и вся Ирэн виделась ей вместилищем самых изощренных сатанинских искушений, хитростей и уловок.
Ее можно было упрекнуть, да и сама себя она упрекала, возможно во сто крат более сурово, нежели мог бы это сделать кто-то другой, в том, что племянницы она совсем не знала, а то состояние, в котором пребывала Ирэн когда довелось им наконец свидеться, никак не способствовало близкому их знакомству, поскольку исключало возможность даже самой отвлеченной беседы, не говоря уже о серьезном разговоре, позволившем бы заглянуть в душу юной баронессы Все это было безусловно так и эти, вкупе с десятком других аргументов, в числе которых была и христианская доктрина терпимости и прощения, сотни раз приводила себе мать Софья дни и ночи напролет предаваясь тяжелым размышлениям и искренне моля у Бога иных чувств к несчастной. Но не откликался на мольбы Создатель, а сама мать Софья ничего не могла с собой поделать Было еще нечто, что питало эту неприязнь, в чем мать Софья не могла сознаться даже Богу, по той простой причине, что от сознания ее эта причина была сокрыта — она уверенно разместилась в ее подсознании и оттуда диктовала смятенной монахине отнюдь не христианские чувства Дело было в том, что Ирэн удивительно похожа была на мать Софью в молодости, когда ее звали еще княжной Долгорукой Похожа, разумеется, только внешне. Единственным отличием в их внешности — были глаза, впрочем, общей была необычность их цвета, прозрачно-синие — у княжны Ольги, и фиолетовые — у Ирэн На такую внешность имела бы все права погибшая при рождении дочь княжны Ольги, но она досталась племяннице К тому же, та унаследовала только внешность. Что же касается внутреннего содержания — здесь все состояло не то что бы даже в полном противоречии с душой и разумом княжны, но было им прямым, дерзким и злым вызовом. Все это вместе вызывало у внутреннего "я" матери Софьи самый отчаянный протест Принять и полюбить племянницу, как любила большинство сестер в монастыре, казачек из окрестных станиц, странниц, нищенок-побирушек, тянувшихся отовсюду к монастырским воротам и никогда не получавших отказа в приюте и куске хлеба, она не могла. И даже жалости к ней, беспомощной и теперь совершенно очевидно, что лишившейся рассудка в душе своей не находила.
К счастью для Ирэн, ничего этого она не замечала — той страшной ночью рассудок ее был поврежден очень серьезно Она не только совершенно не помнила тех трагических событий, но и не отдавал себе отчета в том, кто она такая, что за люди окружают ее, где и почему она находится Иногда, наступало некоторое просветление и тогда она вспоминала вдруг как ее зовут, сколько ей лет, просила дать ей платье и обижалась, что приносили не ее, спрашивала, где maman и брат Стива, сердилась и никак не могла взять в толк, зачем ее привезли в это странное место В такие дни она становилась агрессивна.
