Невеста - Уикхем Маделин (читать книги полностью txt) 📗
Никто не знал о его прошлом. Об Аллане. Руперт не рассказывал об этом ни единой душе. Ни Франческе, ни Тому, ни викарию. Ни самому Господу Богу.
Том ожидал их у дверей. Как и Руперт с Чарли, он был одет по-деловому: хорошо пошитый костюм, рубашка от Томаса Пинка, шелковый галстук. Все мужчины в общине церкви Святой Екатерины носили одинаковую одежду, одинаковые прически, одинаковые массивные золотые печатки. По выходным они надевали легкие брюки и скромные рубашки от Ральфа Лорена, либо загородные костюмы из твида.
– Руперт! Рад тебя видеть. Все готово к службе?
– Конечно.
– Молодец!
Том улыбнулся Руперту, и у того по спине пробежала дрожь. Точно такое же впечатление он пережил, когда впервые встретил Тома.
– Надеюсь, ты не откажешься быть чтецом в следующей группе изучающих Библию?
– Разумеется! Какая тема выбрана?
– Обсудим это позже.
Том вновь улыбнулся и отошел. Как ни странно, Руперт испытал легкое разочарование.
Впереди Франческа и Сью теплыми объятиями приветствовали знакомых; Чарли энергично тряс руку старого школьного приятеля. Куда бы Руперт ни глянул, повсюду толпились стильно одетые люди, имеющие хорошую работу и хорошую зарплату.
– Я просто спросил Иисуса,– услышал Руперт позади себя.– Я спросил Иисуса и назавтра проснулся с готовым ответом в голове. Я вернулся к клиенту и сказал ему…
– Не понимаю, почему люди не могут себя контролировать! – горячо говорила Франческа. В ее глазах появился блеск, а в голосе слышались резкие нотки.– У матерей-одиночек не хватает средств даже на себя!
– Не забывай, из какой они среды,– с деланно-любезной улыбкой ответила ей блондинка в пиджаке от Армани.– Мы должны поддерживать и наставлять их, а не осуждать.
– Я знаю,– пробормотала Франческа,– хотя это очень сложно.
Она бессознательно приложила ладонь к своему плоскому животу, и Руперту стало ее жаль. Он догнал жену и поцеловал ее сзади в шею.
– Не волнуйся,– шепнул он ей на ухо,– у нас будет ребенок. Надо только чуть-чуть подождать.
– А вдруг Господь не хочет, чтобы у меня был ребенок? – Франческа обернулась и посмотрела на мужа.– Что тогда?
– Хочет.– Руперт постарался произнести это с уверенностью.– Я не сомневаюсь.
Франческа вздохнула и опять отвернулась.
Рупертом овладела паника. Он не знал ответов. Да и где их найти? Он утвердился в христианской вере позднее, чем Франческа, хуже знал Библию, занимал более низкое положение и даже денег зарабатывал меньше, чем она. Тем не менее жена беспрекословно его слушалась, по собственному желанию дав обет подчиняться.
Постепенно толпа поредела, прихожане расселись по скамьям. Некоторые опустились на колени, другие выжидательно смотрели перед собой, кое-где еще болтали. Многие шуршали бумагой, приготовившись делать записи. Сумма пожертвований, собранных в церкви Святой Екатерины за одну службу, примерно равнялась годовому сбору в маленькой корнуолльской церквушке, которую Руперт посещал мальчишкой. Здесь паства могла позволить себе щедрые даяния, ни в чем себя не ущемляя. Они все так же ездили на дорогих машинах, ели изысканную пищу, путешествовали за границу. Готовая целевая аудитория, мечта рекламщиков, подумал Руперт. Даже если продать место на стенах церкви под размещение рекламы, и то можно озолотиться. По лицу Руперта промелькнула невольная усмешка. Фраза в духе Аллана.
.– Руперт! – его размышления прервал Том.– Иди, твое место впереди.
– Да-да.
Руперт сел на приготовленный для него стул и обвел взглядом паству. На него смотрело много знакомых лиц, он поймал несколько приветливых улыбок. Руперт попытался улыбнуться в ответ. Оказавшись в центре внимания, под взглядом пяти сотен христианских глаз, он вдруг почувствовал себя неуютно. Кого они в нем видят? Что думают? Руперту стало по-детски страшно. «Все считают меня таким же, как они,– внезапно дошло до него.– Но я не такой, как они. Я другой».
Заиграла музыка, все встали. Руперт тоже поднялся и послушно опустил глаза на желтый листок бумаги, который держал в руках. Мелодия церковного гимна была светлой и радостной, слова – жизнеутверждающими, однако Руперт не чувствовал радости, а, наоборот, ощущал, как по венам растекается яд. Он не мог петь, не мог разорвать круг, по которому двигались его мысли. «Они все думают, что я такой же, как они,– вертелось в голове.– А я не такой. Я другой».
Он всегда отличался от остальных. В Корнуолле, где прошло его детство, он был сыном директора школы, и это отдалило его от других детей еще до того, как он успел к ним потянуться. Папаши прочих ребят ездили на тракторах и глушили пиво, а его отец увлекался греческой поэзией. Мистера Карра уважали, он, вероятно, был самым уважаемым директором за всю историю школы, но Руперту от этого легче не становилось – по натуре мальчик был мечтателен и застенчив, не любил шумных игр. Парни над ним насмехались, девчонки не замечали, и постепенно у Руперта развилось внутреннее средство защиты от мира – заикание – и появился вкус к одиночеству.
Примерно к тринадцати годам ребенок превратился в восхитительного золотокудрого юношу, и стало еще хуже. Девчонки вдруг начали таскаться за ним по пятам, ухмыляясь и говоря непристойности, ребята-сверстники – поглядывать с завистью. Благодаря привлекательной внешности Руперта все решили, что он может переспать с любой и, более того, что он так и делает. Почти каждую субботу Руперт приглашал ту или иную девушку в кино, усаживался с ней на последний ряд и обнимал за талию, стараясь, чтобы все это видели. В понедельник счастливица, стоя в толпе подружек, до икоты хихикала и роняла откровенные намеки. Слава Руперта росла не по дням, а по часам. К его изумлению, ни одна из девочек не выдала того факта, что его сексуальная удаль ограничивалась целомудренным поцелуем на прощание. К восемнадцати годам он перегулял со всеми девушками в школе – и при этом оставался девственником.
Руперт надеялся, что в Оксфорде все будет иначе: он сойдется с однокашниками, встретит девушку другого сорта – не то что девицы из школы, и все встанет на свои места. Проведя лето на пляже, он приехал в Оксфорд загорелым и стройным и немедленно привлек к себе внимание. Девушки стайками вились вокруг него – умные, обаятельные, такие, о которых он всегда мечтал.
