Игорь Саввович - Липатов Виль Владимирович (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Теперь Валентинов сидел в поролоновом кресле такой, что казалось, брось в него камешком – раздастся металлический звон, и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы на палубу не взлетел из трюма матрос-радист.
– Игорь Саввович, вас зовут до рации. Чей-то производственный отдел запрашивает. Срочно!
Никакой производственный отдел ничего не запрашивал, а просто Володечка Лиминский, бесясь от безделья после отъезда Валентинова, интересовался бесценной жизнью и здоровьем своего дружка Гольцова. В ответ на «Иди к черту!», произнесенному энергично, Володечка не смутился, а передал еще и поклон от полковника Митрия Микитича. «Ты хоть и чертыхаешься, – сказал он, – а без тебя скучно. Пулька не состоится… Слушай, есть анекдот: Ах не хотите! Тогда будьте здоровы!»
Обливаясь потом, с огромным трудом поднявшись на палубу, Игорь Саввович сразу заметил, что с Валентиновым произошло еще что-то новенькое. Ноги у него были не скрещенными, а вытянутыми, руки – такое наблюдалось впервые! – беспомощно лежали на коленях, голова опустилась на грудь, глаза были закрыты, и даже сомбреро наползало на лоб.
Игорь Саввович нервно зевнул. В постаревшем лице Валентинова, в сомкнутых веках, в подбородке, во всей согбенной фигуре было такое, что глаз от главного инженера отрывать не хотелось… В далекое-далекое прошлое, в молодость ушел Валентинов. Школьные звонки, старинные танго и вальсы, запах черемухи в саду на Воскресенской горе, лодка на темной реке, Ленка Веселовская с косой ниже пояса, страх и боль войны, и опять Елена Веселовская, одна только она – разная: новая и старая, в бриллиантах и бархате, в телогрейке и кимоно. Лена, Лена, Лена! Счастливым было постаревшее лицо, нежно подрагивали губы, нежность таилась в раздвоенном подбородке…
«Валентинов до сих пор любит мать! – сквозь головную боль и вертящуюся муть с жалостью и нежностью думал Игорь Саввович. – От него можно ожидать всего… Любит! Он любит маму!..» Игорь Саввович осторожно лег, сдерживая тошноту и обморочное головокружение, думал теперь о том, что он – как это ни горько и ни обременительно – тоже любит главного инженера, тянется к нему, хочет всегда видеть и слышать, гордиться Валентиновым, подражает ему. «Проклятые гены! Яблоко от яблони… Черт возьми, отваливается голова! Идиот несчастный – захотелось напиться!»
– Погибаю во цвете лет! – жалобно простонал Игорь Саввович. – Нет ли в аптечке анальгина, тройчатки или, наконец, синильной кислоты?
Валентинов, не открывая глаз, распорядился:
– Октябрин Васильевич, принесите Игорю Саввовичу две пилюли анальгина и воды…
Выпив лекарство, Игорь Саввович лег на спину. Солнце светило в лицо, небо казалось почти черным, так как не было ни единого облачка; чайки походили на бумажных «птичек», и все это густо и плотно усыпано бордовыми и коричневыми точками – так рябило в глазах. «Князь Болконский на ратном поле! – иронизировал над собой Игорь Саввович. – Высокие философские мысли бороздили его высокое чело!..»
– Сергей Сергеевич, – негромко спросил Игорь Саввович. – Знаете ли вы хоть одну скамейку в нашем городском парке?
Валентинов посмотрел на Игоря Саввовича удивленно.
– Скамейку? В парке? Гм! – Главный инженер пожал плечами. – Извольте! Позади раковины для духового оркестра… Самая тихая и тенистая скамейка! Гм! Почему это вас интересует, Игорь Саввович?
– Утилитарно! Интересуюсь, скоро ли буду водворен на псишку…
– Гм! Бог знает, что вы плетете!
Главный инженер откинулся, опять закрыл глаза, и было ясно, что вспоминает о тихой скамейке в городском парке, на которой когда-то целовался с матерью Игоря Саввовича. Главный инженер не знал, что его сын три дня назад сидел в одиночестве на этой скамейке и думал, идти или не идти к отцу. Валентинов также не знал, что его бывшая жена, рассказывая сыну о тайне его рождения, мельком упомянула о скамейке за раковиной для духового оркестра… «А что, если мать тоже любит Валентинова? – подумал Игорь Саввович и криво улыбнулся. – Чего только не бывает».
Чушь, похмельный бред! Елена Платоновна Гольцова – женщина, которая никогда не ошибается, жена члена-корреспондента Академии медицинских наук, сама профессор-доктор, светская львица – возможно ли, чтобы она столько лет любила пикобородого Валентинова, романтика и анахорета? «Пить надо меньше, уважаемый Игорь Саввович!»
Видимо, эта здравая мысль что-то сдвинула в мозгу Игоря Саввовича. Как вспышка.
… Переулок, который Игорь Саввович условно называет Гаражным, празднично освещен, горят три загадочные неоновые буквы, хрипло звучит последняя басовая струна последней погибающей гитары, со стоном, держась обеими руками за землю, шатаясь, пытается сесть верзила; лежит пластом коротышка…
– Простите, Сергей Сергеевич, еще один вопрос. Представьте такую ситуацию. Человек, падая, ударился головой об асфальт. Он, наверное, здорово-таки ударился, но потом сел, опираясь на руки… Что это? Серьезная травма черепа или простое сотрясение мозга?
Главный инженер досадливо поморщился, но глаза не открыл.
– Вы мне сегодня определенно не нравитесь, Игорь Саввович! – вежливо, но строго сказал он. – Впечатление такое, точно вы не спали много ночей или больны… Советую вам хорошенько выспаться.
Посмотрите на этого человека, граждане! Главному скоро стукнет шестьдесят, а он не замечает того, что старшина катера Октябрин Васильевич заметил, как только Гольцов вышел из машины и двинулся к трапу. Старшина сокровенно улыбнулся, а вот его Сплавное Величество заявляет, что Игорь Саввович «ему не нравится», и не более того.
– Я не пойду спать! – ухмыльнувшись, сказал Игорь Саввович. – У неизвестного, который ударился головой об асфальт после моего хука в челюсть, серьезная травма…
– Постыдитесь клеветать на себя! Бог знает, что вы плетете!
В устье реки Коло-Юл катер «Лена» вошел на рассвете; река дымилась плотным туманом, прибрежные тальники, поселок и причал едва просматривались, на восточной кромке неба, где полагалось по времени быть солнцу, расплывалось зеленое пятно. Когда катер осторожно, вслепую пришвартовался, оказалось, что у причала стоял еще один катер – белый, длинный, поджарый
Ультрасовременное судно на подводных крыльях знала вся речная область: стремительное, мощное, похожее на ракету, оно с огромной скоростью перемещало по прибрежным районам и колхозам, по плотбищам и леспромхозам, по сплавконторам и совхозам первого секретаря обкома партии Кузьму Юрьевича Левашева. В этой поездке его сопровождал «хозяин» Коло-Юла, то есть директор Тагарской сплавной конторы Олег Олегович Прончатов, и теперь они стояли на палубе, ожидая, когда можно будет перебираться на «Лену». Почти сутки Левашев с Прончатовым метались по Коло-Юлу, первый секретарь на месте изучал вопрос, чтобы активно участвовать в последней, решающей беседе. Левашев и Прончатов были одеты одинаково: резиновые высокие сапоги с отворотами, плотные брюки, знаменитые зеленые куртки-«энцефалитки» и глубоко надвинутые на лоб зеленые фуражки с сетками от комаров. Как только «Лена» пришвартовалась, Левашев и Прончатов прошли на нее.
– Здравствуйте, товарищ Валентинов! Здравствуйте, товарищ Гольцов!
Секретарь обкома Левашев был рослым человеком, плечистым, с резкими чертами лица и одной характерной особенностью – квадратными губами, которые так не нравились Игорю Саввовичу. Рука у него была сильная, жесты энергичные; первый секретарь обладал такой чудовищной, невероятной, фантастической работоспособностью, которой завидовали даже Валентинов и Прончатов. Первый секретарь имел привычку прищуриваться и глядеть на человека так, словно видит его насквозь. Вот и сейчас, крепко пожимая руку Игорю Саввовичу, первый секретарь просквозил его прищуренными глазами и, конечно, заставил Игоря Саввовича внутренне иронически улыбнуться. «Ах, как вы заблуждаетесь насчет своей проницательности, товарищ Левашев! – подумал он. – Если бы вы умели просвечивать людей насквозь, вы не одобрили бы назначение Гольцова на должность заместителя главного инженера! Сто процентов ошибки – это много, Левашев!»
