Когда боги глухи - Козлов Вильям Федорович (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Документы у Супроновича отлично сработаны, там это умеют делать, внешность тоже изменилась, даже Карнаков не сразу его узнал. Леонид стал грузнее, лицо округлилось, появился второй подбородок. Маргарита сама любила поесть и его откармливала разными вкусными вещами…
– Озлобил ты Якова Ильича, – продолжал Ростислав Евгеньевич. – Александра говорила, что от злости его и удар хватил. Лежит один наверху и по-гусиному шипит на всех, кто к нему подходит, – плохо у него с речью стало.
– Я же добром просил: мол, отдай золото, – проговорил Леонид. – Так куда там! Он готов был и на тот свет его с собой прихватить! Руку даю на отсечение, помирать бы стал, а все одно никому не сказал, где тайник. Уж я-то как-нибудь знаю своего папашу!
– Бог вам судья, – заметил Карнаков.
– Как сын-то ваш, Игорь, поживает? – вдруг задал Леонид вопрос, заставивший Карнакова сразу насторожиться.
– Я не знаю, где он, – после паузы ответил он.
– Бруно Бохов велел передать вам для Игоря карманный магнитофон, – продолжал Леонид. – На Западе они сейчас в моде, а туг в новинку. Чего придумали! Таскай себе музыку в кармане! К нему есть маленький микрофон, который можно к галстуку приколоть, – записывай, что люди рядом говорят, никто и не догадается. Полезная штучка! И недешево стоит.
– Я Игоря не видел с сорок третьего, – сказал Ростислав Евгеньевич. – Его воспитывала Советская власть, наверное, комсомолец.
– Чудно получается, Ростислав Евгеньевич! – рассмеялся Лсонид. – Родной отец не знает, где его отрок, а там знают.... Мне ведь дали его московский адресок. На тот случай, если с вами не доведется встретиться… Выходит, там на него рассчитывают?
Поначалу и Карнаков полагал, что сын его станет разведчиком, но с годами все больше склонялся к тому, что не стоит Игоря вовлекать в эту опасную игру с огнем. Пусть живет как знает. Но, видно, не бывать этому… Пожалуй, Игорь сейчас представляет для них большую ценность, чем он сам, Карнаков…
Будто отвечая на его мысли, Супронович проговорил:
– Нечего вам тут сидеть, Ростислав Евгеньевич. Мне поручено передать вам, чтобы перебирались в Череповец, а потом, может, и в город покрупнее, где большая промышленность, строительство новых заводов, фабрик… Нужно вербовать людей, денег для этого не жалейте. И любая информация нужна. Кстати, вы выписываете местные газеты? Необходимо тщательно отбирать материалы, в которых говорится о перспективах развития промышленности, транспорта, шоссейных дорог, приводятся разные сроки, цифры… Все это там представляет большой интерес.
– Легко сказать – перебирайся! – усмехнулся Карнаков. – Меня ведь тоже, Леня, ищут.
– Что же так до старости и думаете грибки-ягоды принимать от населения? – насмешливо спросил Леонид. – А за кордон сообщать о годовых урожаях даров природы?
Раньше Супронович не позволял себе такого тона по отношению к своему шефу. То было раньше, а теперь шефы у Леонида другие. Судя по всему, Ростислав Евгеньевич сам попал в подчинение к бывшему своему холую!
– В Череповец еще можно попытаться, – примирительно начал он. – Там находится наша главная база. Директор заготконторы ездит сюда ко мне охотиться, как-то после рюмки то ли в шутку, то ли всерьез предложил идти к нему замом.
– Воспользуйтесь, – заметил Леонид. – Здесь от вас толку мало.
И снова ухо Ростислава Евгеньевича резанул начальственный тон Супроновича.
– Ты надолго сюда? – подавив досаду, спросил он.
– Обтяпаю одно небольшое дельце – и домой… – усмехнулся Леонид.
– Домой? – иронически посмотрел на него Карнаков.
– Здесь у меня земля под ногами горит, – признался Супронович. – Хотя я и раздобрел на мясных харчах своей немки в Бонне, все одно могут узнать… Дом и родина для меня сейчас там, где кормят, деньги платят и смертью не грозят. Да и для вас, пожалуй, тоже.
– Чего-то не зовут меня туда… домой, – заметил Карнаков.
– Туда надо не с пустыми руками заявиться, Ростислав Евгеньевич, – засмеялся Леонид. – В Западной Германии много окопалось нашего брата, да цена-то тем, кто не нужен им, – копейка! Знаю я таких, которые давно уже с хлеба на квас перебиваются… Наших хозяев сейчас интересуют не бывшие полицаи и каратели, а молодые люди, которых можно в СССР завербовать. От них-то, наверное, больше толку… Помните, как мы в Андреевке действовали? Ракеты в воздух пускали из ракетниц, вредили как могли, а теперь другая война – подавай нашим боссам ученых, военных, инженеров, молодежи подбрасывай литературку антисоветскую, можно и религиозную… Короче, идет охота за душами! Как этот… ну, который с дьяволом связался?
– Ты имеешь в виду Фауста?
– Книжонок я вам тоже привез, – будто не слыша Карнакова, сказал Супронович.
– Ради этого и пожаловал? – усмехнулся Карнаков.
– У меня тут свой интерес, – туманно ответил Супронович.
– Награбленное у населения осталось? – догадался Карнаков.
– Конфискованное у врагов «нового порядка», – насмешливо поправил Леонид. – Так нам говорили бывшие хозяева… А вы разве не поживились?
– Грабежом никогда не занимался, – хмуро буркнул тот.
– Вы ведь идейный враг Советской власти, – язвительно заметил Супронович.
– У меня к тебе просьба, Леонид, – другим, просительным тоном произнес Карнаков. – Не надо трогать Игоря. Ну завербуете его – опыта никакого нет, засыплется и пропадет ни за грош. Не думаю, чтобы от него была какая-то польза западной разведке.
– Это не нам с тобой решать, – ответил Леонид. – Твой другой сынок, Бруно, позаботится о своем единокровном братце…
– Гельмут жив?
– Летает пилотом гражданской авиации «Интерфлюп». Гельмут, побывав в русском плену, отошел от идей национал-социализма. Живет в Восточном Берлине и помогает строить социалистическую Германию. Даже в СЕПГ вступил.
– Как видишь, наши дети не спрашивают нас, как им жить и какому богу молиться!
– Я думаю, Бруно образумит непутевого братца, – сказал Леонид.
– Не верю я, что можно что-либо изменить, – вдруг горячо заговорил Ростислав Евгеньевич. – Думали, Гитлер сотрет Советскую власть с лица земли, а оно вон как повернулось: железный фюрер рассыпался в прах! Германия раскололась, в Восточной заправляют коммунисты, пол-Европы стало социалистической… А мы тут, превратившись в мышей-грызунов, шуршим, дырки в мешках прогрызаем…
– Никак выходите из игры, Ростислав Евгеньевич? – помолчав, задал вопрос Леонид.
– Я не о себе, Леня, – ответил Карнаков. – Моя песенка спета. Лямку я свою тяну, нет у меня выбора, как, впрочем, и у тебя. Не хочется затягивать в это болото Игоря… Раньше я считал себя борцом – освободителем России от большевистской заразы. Война на многое открыла мне глаза. Теперь я не борец-освободитель, а обыкновенный шпион. И служу не идее, а, как красиво пишут в фельетонах, золотому тельцу! А на что мне деньги, Леня? Нам ведь нельзя отличаться от масс; а массы в России живут скромно, дворцами да яхтами не владеют.
– Вы можете уехать на Запад, – вставил Леонид. – У вас на счете…
– Какой счет? – взорвался Карнаков. – Все, что абвер мне заплатил, лопнуло как мыльный пузырь! Нет у меня в Берлине никакого счета!
– Меня уполномочили сообщить вам, что деньги в долларах и западных марках поступают на ваш счет в Западном Берлине, – солидно заявил Супронович. – И ваше звание подполковника сохранилось. Правда, хозяин переменился, но нами командует ваш сын, Бруно Бохов. Я не знаю, в каком он звании, – ходит в гражданской одежде, но человек он влиятельный. И думаю, если вы захотите, сумеет переправить вас на Запад.
– Кому я там нужен, старик-пенсионер?
– Не смотрите так мрачно на жизнь, – покровительственно сказал Леонид.
– Мне в этой жизни и вспомнить-то нечего, – вздохнул Карнаков. – Вот до революции я жил! И какие были перспективы! А потом… потом была не жизнь, а прозябание! Думал, при немцах свободно вздохну, но и тут просчитался: немцы свою выгоду блюли, народ русский для них – быдло, рабы, а такие, как мы с тобой, нужны были им, чтобы каштаны таскать из огня!
