Жизненная сила - Уэлдон Фэй (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Лесли, а что вы скажете о…
— Лесли, как, по-вашему…
— Мистер Бек, какого вы мнения…
И Лесли с неизменной находчивостью, уверенностью и непринужденностью сразу высказывал четкое мнение. Я гордилась им. Ветер свистел в балочных перекрытиях под нашими йогами. Все происходящее казалось мне осмысленным и разумным — те, кто непосредственно участвует в процессе строительства, всегда убеждены в своей правоте. Возможно, мы строили здание не так и не там, снеся то, которое было незаменимо, — не важно.
Постройка зданий приносит человеческим существам такое же удовлетворение, как приготовление ужина. Пещерные люди расчищали пещеры и выцарапывали рисунки на стенах, лесные дикари строили шалаши из веток, обитатели болот возводили жилища на сваях, эскимосы резали лед, складывали из ледяных блоков дома и жили в них. Строительство — столь же естественное занятие для мужчин, как приготовление пищи — для женщин. (Закончив этот дискриминирующий и дезинформирующий отрывок рукописи, я хотела бы привлечь ваше внимание к другому: очутившись в какой-нибудь неразвитой стране, оглядитесь по сторонам и вы увидите, что именно женщины таскают кирпичи, рубят деревья, строят шаткие жилища, а мужчины просто сидят и глазеют, одурманенные спиртным, наркотиками или депрессией; но я рискну утверждать, что виной тому упадок здорового образа жизни и угнетающая сущность капитализма, а не какой-нибудь изъян мужчин по сравнению с женщинами, поэтому забудьте обо всем, что я сказала.) Позвольте лишь добавить, что, находясь на высоте одной седьмой здания, я исполнилась убежденности, что эти мужчины в серых костюмах — порядочные люди, занятые мужским делом, как и полуголые татуированные рабочие на лесах, а мне, слабой женщине, положено слушать их, молчать и делать записи.
Поднялся ветер, собравшиеся в клетях спустились на строительную площадку и переместились в трейлер, где находилась контора. Какая-то девушка сварила нам кофе. Я заметила, что мне подали кружку в последнюю очередь. Мужчина, который, судя по всему, был чиновником из министерства общественных работ и значился в списке присутствующих как «мистер Д. Олтервуд», забыл о недавней официальности и дружески обратился к моему боссу:
— Ну, Лесли, как поживает Анита?
И Лесли ответил:
— Анита? Ведет жизнь, описанную Райли. Дом, в котором нужно поддерживать порядок, любимый мужчина, выходы в свет, будущий ребенок — о чем еще может мечтать женщина? Скоро вы станете дедом. — И я вспомнила, что девичья фамилия Аниты — Олтервуд, и поняла, что Лесли сделал выгодную партию, удачнее, чем моя, но предпочла оставить этот вывод при себе. Бедняжка Анита! Ради благосклонности ее мужа я пожертвовала даже удовольствием вернуться домой и сообщить Эду, Розали, Сьюзен и всем остальным: «Лесли женился на Аните по расчету. Никакой любви, о которой он твердит, там нет и в помине», чтобы потом, когда Лесли будет разливать вино, а Анита — вносить в комнату супницу, мы, их гости, могли втайне размышлять о том, какую жизнь она ведет, и переполняться жалостью. Лесли Бек женился на ней потому, что ее отец, выходец из бедного района, не выбирал средств, чтобы преуспеть, занял государственный пост и помогал зятю заставить местные власти плясать под его вульгарную дудку! Некогда верным средством разбогатеть был торговый корабль, или караван верблюдов на Великом шелковом пути, или десяток рабов, или плавильная печь, изрыгающая дым; в последние же пятьдесят лет, когда крупнейшие города мира изменились до неузнаваемости и вознесли в небо стальные шпили и стеклянные фасады, вместо того чтобы жаться к земле в страхе перед богами и непогодой, этим верным средством стало разрешение на проведение строительных работ — ради него женщины выходят замуж, а мужчины умирают.
Мое отношение к Лесли Беку не изменилось в худшую сторону только потому, что он женился на Аните по расчету. Просто то, к чему мы с ним медленно, но неуклонно приближались, почти перестало вызывать у меня угрызения совести.
Я всегда восхищалась его хладнокровием, той легкостью, с которой он избавился от Джослин. И поскольку роман со мной не принес бы Лесли никакой пользы, я считала, что его влечет ко мне истинная страсть.
Похоже, я спятила: я забыла, где нахожусь, забыла о желтой твердой каске у меня на голове и большом блокноте в руках, перестала думать о муже и детях, оттеснив их в самый дальний уголок памяти, откуда их голоса были почти не слышны.
Лесли Бек Великолепный. Разве кто-нибудь из пас мог забыть то, что рассказала нам Мэрион Лоуз еще в те времена, когда она была робкой девушкой, жила в подвале Лесли Бека в обществе тараканов и гниющего грибка, нянчила Хоуп и Серену, ежедневно посещала «Куртолд», изучая историю искусств, по выходным бывала в гостях у Розали, Сьюзен и у меня, убирала, стирала, гуляла с детьми, зарабатывала ничтожные суммы, чтобы одеваться и питаться, была подругой, компаньонкой и служанкой в одном лице! От нее мы узнали о принадлежащем Лесли Беку члене, жезле, органе — назовите его любым словом, выражая трепет, восхищение, равнодушие или презрение, о том предмете, который мешает мужчинам и женщинам стать олицетворением духовности и мысли, тонкими ценителями искусства, поскольку все мы преклоняемся перед требованиями плоти и являемся ее узниками.
Другими словами, однажды днем Мэрион открыла дверь ванной и увидела Лесли Бека, а также его огромное достоинство — по ее мнению, как у великана на меловых холмах в Дорсете. Она поспешно захлопнула дверь, но недавняя картина отпечаталась на ее сетчатке и, как она утверждала, навсегда отвратила от секса. «Если секс — всего-навсего возвратно-поступательное движение этой штуковины, — говорила Мэрион Лоуз, большеглазая, со стройными ногами и утонченной душой, — значит, без него я преспокойно смогу обойтись». Все мы пришли к выводу, что она чересчур разборчива, зачастую себе во вред.
Что касается самой Мэрион, она ощущала превосходство над нами, даже когда работала на нас. Все мы были приземленными домохозяйками, воспитательницами детей, хранительницами очага. Наши мужья обладали жезлами обычного размера, наша жизнь в той или иной степени соответствовала общепринятым нормам и потому была не по вкусу Мэрион. В наших постелях царили тепло и привычные запахи; мы безобразно полнели, в муках рожали детей и снова худели, выскакивали из постелей, чтобы кормить, воспитывать, вести непрекращающуюся борьбу с пылью, а потом в изнеможении снова забирались под одеяла. А в это время Мэрион созерцала очередную средневековую пресвятую Деву с младенцем и убеждалась, что в посещении Святого Духа нет ничего плохого и что его узнаешь сразу — по тому, что сначала он преподнесет тебе дюжину алых роз. Думаю, она проболталась затем, чтобы лишить нас душевного покоя, и не просчиталась.
