Белый отель - Томас Дональд Майкл (лучшие бесплатные книги .txt) 📗

Таким образом, я был совершенно не прав, полагая, что центральными персонажами являются «мужчина, женщина; женщина, мужчина» 38. Что бы ни говорило об обратном, роль мужчины, отца, в частном театре пациентки была подчиненной; перед нами предстали две «героини» – пациентка и ее мать. Документ фрау Анны выражает глубочайшее ее желание вернуться на небеса безмятежности, в изначальный белый отель – мы все там останавливались, – в чрево своей матери 39.

Год спустя я совершенно случайно снова встретился с фрау Анной. По забавному совпадению, это произошло в Бадгастайне, где я отдыхал с одной из своих родственниц. Мы вышли прогуляться, и я увидел знакомое лицо. Выяснилось, что она играет в оркестре небольшой гастролирующей труппы, и я был счастлив видеть, что она прекрасно выглядит; по правде сказать, тела у нее было скорее в избытке, чем в недостатке. Казалось, она рада меня встретить. Она шла на репетицию и выразила надежду, что мы придем на вечернее представление. Опера, в которой ей предстояло играть, была современным, довольно-таки туманным сочинением, и я отклонил приглашение, сославшись на то, что мало ценю современную музыку, – и добавил, что непременно пришел бы, если бы она играла в «Дон Жуане»! Она уловила мой лукавый намек и улыбнулась. Я поинтересовался, знает ли она язык, на котором исполняется эта опера (партитура которой была у нее в руках), и она ответила, что да, чешский теперь тоже в ее репертуаре. Моя спутница выразила восхищение тем, что фрау Анна умеет читать на стольких языках, и та ответила с печальной улыбкой, обращаясь скорее ко мне, что иногда сама удивляется, от кого бы она могла унаследовать эту способность. Почти наверняка она спрашивала себя, не порождена ли та холодность, с которой отец относился к ней после смерти матери, подозрением, что она не его дочь.

Фрау Анна сказала, что время от времени продолжает испытывать легкие рецидивы своих симптомов, но не в такой степени, чтобы это могло помешать ее игре. Она опасалась, однако, что запоздалое начало и длительный перерыв, вызванный болезнью, не позволят ей достигнуть вершин своей профессии. Я счастлив сказать, что до сих пор продолжаю слышать о ней как о талантливой исполнительнице, она успешно продолжает в Вене свою музыкальную карьеру, а живет по-прежнему в обществе тети.

ЧАСТЬ 4

санаторий

1

Весной 1929 года фрау Элизабет Эрдман ехала из Вены в Милан. Она позволила себе роскошь вагона первого класса, чтобы сохранить свежесть до конца поездки; большую часть пути она оставалась в купе одна, наслаждаясь пейзажем за окном и время от времени читая журнал или с закрытыми глазами повторяя про себя партию, которую ее пригласили петь. Поезд был почти пуст, и она завтракала в одиночестве в большом, прекрасно обставленном вагоне-ресторане. Внимание множества официантов нервировало ее, поэтому она наспех проглотила все, что ей принесли, и вернулась в свое купе.

Поезд остановился у маленькой тирольской деревушки – станция была чуть больше платформы, – и фрау Эрдман подумала сперва, что с ними едет некая знаменитость, поскольку перрон кишел народом. Но потом она с досадой поняла, что это пассажиры, – нагруженные рюкзаками и чемоданами, они забирались в поезд.

Для вагонов второго класса их было слишком много; их поток захлестнул даже первый класс. Пятеро мужчин и женщин с рюкзаками пробились в ее купе, и ей пришлось торопливо переложить свои вещи на полку. Люди стояли даже в коридоре, прислонившись к окнам и дверям. После суеты размещения рюкзаки и лыжи свисали с полки над головой фрау Эрдман, и она чувствовала себя зажатой в углу плотными телами своих попутчиков. На них так много одежды, что они – даже трое мужчин – походили на беременных; они громко разговаривали и грубовато, по-панибратски хохотали: было ясно, что отпуск они провели вместе и поэтому на любого незнакомца смотрят как на досадную помеху. Фрау Эрдман начала испытывать легкие симптомы клаустрофобии, подобно купальщице, оказавшейся среди кишащего скопища медуз: именно это слово и этот образ пришли ей на ум. Она встала, извинившись, переступила через их ноги и направилась к двери.

Ко всему прочему, совершенно некстати, она как раз в этот момент почувствовала необходимость пройти в туалет. Но, глянув в обе стороны коридора, она поняла, что для этого пришлось бы вести отчаянную борьбу, пробираясь сквозь толпу людей, многие из которых сидели, взгромоздясь на свои рюкзаки и чемоданы. Какой-то молодой человек в нескольких шагах от нее, заметив ее встревоженный взгляд, вежливым жестом показал ей, что она может пройти. Она, вымученно улыбнувшись, покачала головой, как бы говоря: «Не стоит, я могу подождать!» – и он улыбнулся в ответ, поняв ее послание и найдя его забавным. Фрау Эрдман увидела, что он стоит на «островке» возле открытого окна, протолкалась к нему, встала рядом и, высунув голову в окно, жадно глотнула свежего воздуха.

Почувствовав себя гораздо лучше, она прислонилась спиной к застекленной двери купе напротив. Молодой человек спросил, не возражает ли она, если он закурит, и, когда она сказала, что ничего не имеет против, предложил ей сигарету из своего портсигара. Она отказалась, после чего он заметил, что теперь стало значительно больше дам, курящих сигареты; неужели у нее никогда не было соблазна попробовать? Да, сказала она, в молодости ей это нравилось, но потом от курения пришлось отказаться, чтобы не испортить голос. Она сразу же пожалела о сказанном – могли последовать любопытные вопросы, ответы на которые заставили бы его думать, что она выставляет напоказ свои таланты. Вопросы действительно последовали, и пришлось признаться, что она профессиональная певица и едет в Милан, чтобы петь там в опере. Да, это довольно важная партия.

Молодой человек был впечатлен. Он рассматривал ее обычное, чуть тронутое морщинами лицо – но у нее были выразительные глаза и губы, – стараясь припомнить, не попадались ли ему в газетах ее фотографии. Затем сказал, что, будучи студентом геологического факультета, в музыке смыслит мало, но о миланском «Ла Скала» слышал каждый, и, должно быть, она – одна из «звезд». Женщина рассмеялась – став при этом почти привлекательной – и решительно потрясла головой.

– Боюсь, совсем нет! – сказала она.– Я – всего лишь замена. Вы, наверное, слышали о Серебряковой? – Молодой человек покачал головой.– Вот она – великая певица. Она пела эту партию, но упала на лестнице и сломала руку. Ее дублерша оказалась не готова, и они попали в трудное положение. Дело в том, что опера на русском, а в мире не так уж много сопрано, умеющих петь по-русски и не занятых на много месяцев вперед. Я оказалась единственной, о ком они смогли вспомнить!

Она звонко рассмеялась, и у нее собрались морщинки возле глаз. Собственная скромность, вполне искренняя, доставляла ей удовольствие; в свободе от мании величия таилось счастье.

Молодой человек пытался было возражать, но она подтвердила:

– Это правда! Я получила роль только по этой причине. Но меня это не волнует. Считаю, что мне повезло. Вряд ли я достигну чего-то большего – ведь мне почти сорок. Выступлю в «Ла Скала», в хорошей роли. Будет что вспомнить!

Она поежилась от удовольствия – и перевела разговор на молодого человека. Он сказал, что этим летом сдает выпускные экзамены, а затем надеется найти в Риме работу учителя и жениться там на своей подруге. Сейчас он ехал повидаться с ней после отдыха, в котором так нуждался. В течение целой недели он взбирался на горы, катался на лыжах, спал под звездами и теперь чувствовал себя заново родившимся. Заинтересовавшись, она стала расспрашивать его о пребывании в горах, но, к ее разочарованию, он оказался весьма косноязычным, когда речь зашла о духовном аспекте скалолазания. Он сказал, что главная его цель – взобраться на Юнгфрау 40. Фрау Эрдман эти слова почему-то показались забавными, но она скрыла улыбку, серьезно кивая головой, пока он описывал, как это будет трудно.