Зеница ока. Вместо мемуаров - Аксёнов Василий Иванович (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
На этот раз легковерных ни на Западе, ни в России вроде бы не нашлось. Трагедия была так велика, что мир задохнулся от отчаяния. Хор отлетевших душ был так суров, что в нем гасли мелочные побуждения, импульсы тщеславия, соблазны всезнайства и снобизма, партийные пристрастия, стереотипы пресловутой «политической корректности» и даже религиозная нетерпимость. Впервые на земном шаре возникло состояние горестной, но мужественной солидарности, от которой, небось, затряслись презренные «воины Аллаха», а на самом деле растлители всех человеческих религий. Впервые всерьез протянули друг другу руки Россия и Америка. Впервые, быть может, задумались всерьез те, кто еще совсем недавно навешивал все ужасы чеченской войны на российскую армию.
Так обстоит дело сейчас. Что будет дальше — неизвестно. Без всякого сомнения, поток дезинформации будет нарастать, а вместе с ним, вполне возможно, вновь начнется процесс саморастления. Ясно, что в нем начнут активно кашеварить субъекты вроде восходящей звезды ЛДПР Митрофанова, который уже вопит с трибуны Госдумы: «Все на поддержку талибов!» Уже и сейчас, пока армада возмездия медлительно движется к какому-то неопределенному полю сражения со средневековым безумием, начинают проявляться первые признаки «двойного стандарта». Правительство США публикует списки террористических организаций, однако не включает в него ни «Хамас», ни «Хесболлу», чтобы не осерчал добрый дядюшка Арафат, ни чеченских подрывников, чтобы не задеть чувства приверженцев «национально-освободительной борьбы». Израиль вновь отстраняется от участия в антитеррористической коалиции, что является, на мой взгляд, очень серьезной ошибкой с далеко идущими последствиями. ООН, которая в первый день манхэттенского кошмара выступила с безоговорочным осуждением и призывом к искоренению терроризма, теперь уже подготовила пакет оговорок, к созданию которого, очевидно, приложила руку и руководительница позорного Дурбанского форума Мэри Робертсон, Мисс Лицемерие нашей планеты. Директор Института русской истории г-н Фурсов, очевидно, завзятый парадоксалист, высказывает предположение, что Америку не обязательно атаковали «недовольные исламисты», не исключено-де, что под ярлыком «арабы» «могут действовать, например, группы неких банкиров, желающих поменять экономические приоритеты». Надеюсь, теперь ясно, какого рода мыслительный процесс я имею в виду. В обстановке этого словоблудия каким-то упреждающим эхом возможного будущего позора прозвучали заявления некоторых чиновников, что военная операция «не неотвратима». Впрочем, это, может быть, была чисто тактическая дымовая завеса: ведь нельзя же себе представить, что эти люди не понимают ментальности убийц, оставшихся безнаказанными.
Я не собираюсь и дальше шевелить «двойные стандарты» и «пакеты оговорок», хотя бы потому, что их создают люди бесконечно мне далекие. Главной заботой этой статьи являются те, кого я люблю, к кому и сам принадлежу всю жизнь и всей душой, либеральные интеллигенты как Запада, так и Востока. Сейчас, в этот поворотный момент истории, над нами нависла опасность сползания в трясину позорного пораженчества. Пусть это пока еще чисто гипотетическая опасность, тем более важно хотя бы попытаться ее предотвратить, пока еще не созрела гипотеза не-неотвратимости сопротивления.
Предлагаю совершить небольшой исторический экскурс. В 1909 году, как бы подводя итоги тридцатилетнего периода российского терроризма, вышел в свет знаменитый сборник «Вехи». В нем группа «новых русских философов» дерзко выступила против катехизиса тогдашней «передовой интеллигенции», в принципе того самого класса, которому позднее Набоков дал столь емкую характеристику. В письме Эдмунду Вилсону от 23 февраля 1948 года он писал, что основными чертами интеллигенции являются «дух самопожертвования, активное участие в политических событиях и политической мысли, активное сочувствие слабым нациям (underdog of any nationality), фанатическая честность, трагическая неспособность скатиться к компромиссу, истинный дух международной ответственности». Боже, какой наивной кажется эта дефиниция сейчас, в начале третьего тысячелетия. Взять хотя бы обязательное, непреложное сочувствие слабым. Разве не ясно сейчас, что более слабый — это не обязательно более честный, не обязательно менее жестокий, менее опасный?
Эти сдвинутые параметры и устрашающие стереотипы уже были видны авторам «Вех». Они взывали к интеллигенции: прекратите бездумную поддержку и романтизацию разрушительной революции! Н.Бердяев критиковал «передовую интеллигенцию» за ее тенденцию подходить к философии и культуре с чисто политических и утилитарных позиций. С.Булгаков писал, что максимализм целей и средств привел к появлению нового героя, революционного студента, который заменил в глазах общества прежний духовно независимый идеал. А.Изгоев говорил, что главным посылом интеллигентской молодежи становится смерть; она является и главным критерием левых. Этот идеал завораживает умы молодежи и парализует ее совесть. Вместо того чтобы творить жизнь, молодежь стремится к ее разрушению.
Эти философы, а вместе с ними М.Гершензон, В.Кистяковский, П.Струве и С.Франк призывали к переоценке старых ценностей и к творческому созданию новых. В принципе они стремились к разрушению ореола «борцов и мучеников», которые вскоре все-таки ввергли Россию в поистине адскую бездну.
Кто сейчас становится «борцами и мучениками»? Люди, рядом с которыми российские революционеры выглядят сущими рыцарями без страха и упрека. Нападая на царскую администрацию, те все-таки никогда не брали в заложники невинных. Цинизм нынешних бойцов ведет человечество к такому будущему, перед которым поблекнут и нацизм, и коммунизм.
В подпольных — а часто и совсем открытых — исламских ячейках по всему миру крепнут узы кровавого средневекового заклятия. В Бейруте фасады зданий украшены огромными портретами симпатичных юношей, взорвавших на себе динамит. Их называют «мучениками». Никто в арабской округе не думает, что мучениками являются те, кого убили или покалечили их самоотверженные взрывы: тель-авивская дискотека, иерусалимская пиццерия, манхэттенские небоскребы… Это «неверные», их следует убивать, так предписал Пророк.
В американских газетах появились фотографии девятнадцати хайджекеров-самоубийц. Среди маниакальных, явно наркотических физиономий есть несколько миловидных юношей, напомнивших мне мусульманских студентов, каких я немало повидал за те годы, что преподаю в университете. Иные из них во время классов просят разрешения выйти, чтобы помолиться. Как они представляют себе своего Бога? Неужели хоть в какой-то степени они приближаются к тому, чему поклонялся кровавый самоубийца Мохамед Атта, чей предсмертный дневник сохранился в случайно отставшем от самолета багаже? Вот какие мысли он туда вносил:
«Подчиняйся Богу и его посланнику… Всегда помни строки о том, что ты возжелаешь смерти… если ты знаешь, какое вознаграждение тебя ждет после смерти… Те, кто верит в жизнь после смерти и в вознаграждение после смерти, станут теми, кто ее возжелает… Когда войдешь в самолет, скажи: О Бог, открой мне все двери… О Бог, освободи меня от моей ноши… Мы от Бога и возвращаемся к Богу».
После этого он убил пилотов, сел за штурвал и направил самолет к Манхэттену.
Интересно, что ни разу в этих предсмертных записках — или параграфах инструктажа? — не упоминаются те, кто погибнет вместе с ними, невинные жертвы мании. Каждый из этих героев-самоубийц, как известно, предвкушает последующее вознаграждение. Каждому в зависимости от умственного уровня учителя, очевидно, внушали разное. Малограмотным парням из глухой саудовской деревни говорили о том, какие прельстительные пери их встретят в раю, а таким образованным, как Атта (а он обучался в Гамбургском университете), быть может, говорили о вечном блаженстве духа.
Он упоминает «посланника», которому следует подчиняться. Кто это? Пророк Магомед? А кто передает ему приказы Пророка? Сам Усама или просто какой-нибудь мулла-политрук? Вот на экране перед американским тележурналистом кривляются два таких политрука из ливанской «Хесболлы». Стоя под портретом своего собственного Усамы, шейха Насраллы, такого же, как они сами, жирного, обкушавшегося сластей и парной баранины, они вещают: «Западный человек слишком прагматичен, чтобы понять высоту духа наших бойцов-смертников… Вы не цените вашу жизнь, потому что просто живете, мусульманский герой ценит жизнь, потому и умирает…» Что-то знакомое слышится в этих заклинаниях, что-то напоминающее социалистический реализм: «Смерть за родину — это жизнь!»
