Божий поселок - Сиддики Шаукат (полная версия книги .TXT) 📗

Аман-хан, все еще почесывая бедро, обернулся к Радже и улыбнулся.

—      Пойдем со мной, душа моя,— заработаешь.

—      Куда?—удивленно спросил Раджа.

—      О, душа моя! И это тебе нужно объяснять?—ответил тот, подмигивая.

Раджа вдруг понял все. Он злобно выругался и бросился к Аман-хану.

—      Негодяй! Я выбью сейчас из тебя эти грязные мысли!

—      А что я тебе сказал? — испугался тот.

—      Я тебе покажу, что ты сказал! — не унимался Раджа.

—      Чего раскричался?! Пойдешь или нет?! Спорит, ссорится из-за пустяков!—рассердился в свою очередь Аман-хан.

Раджа продолжал осыпать его проклятиями. Массажист пытался вступиться за Аман-хана, тогда Раджа набросился и на него. Со злости он разбил все его флакончики с маслом. Поднялся страшный шум.

После скандала Раджа уже не пошел в отель пить чай, а вернулся в свою каморку. Дверь ее была открыта, внутри темно — хоть глаз выколи. Каморка находилась в здании, развалившемся во время прошлогоднего сезона дождей. Прокаженный старик нищий, вместе с которым жил Раджа в этой каморке, услышав шаги, закашлялся.

—      Вы еще не спите?—спросил Раджа.

—      О господи, ну и холод!—снова заходясь кашлем, отозвался старик.— Закрой-ка дверь и подай мне покрывало, оно лежит в углу.

Раджа зажег спичку. Захлопала крыльями летучая мышь. Старик, завернувшись в лохмотья, лежал на полу. Раджа набросил на него покрывало.

—      Что-то ты сегодня рано вернулся. Замерз, наверно. Ну и ветрище! — прошамкал он, расчесывая свои язвы.

Ничего не ответив, Раджа плотнее прикрыл дверь и улегся в сырую, холодную постель. Он подтянул колени к груди, сжался в комок. Но долго не мог уснуть, дрожа мелкой дрожью и тихонько постанывая.

Рано утром старик разбудил Раджу, ударив его в бок своей клюшкой, Раджа открыл глаза, но продолжал лежать. Второй удар пришелся по плечу. Оставаться дольше в постели было рискованно: старик разозлится и всыплет клюшкой как следует, а вечером еще откажется дать положенные восемь анн. Раджа сел.

Дверь была открыта. Кто ее открыл? Старик? Или ночью ветром сдвинуло камень? Небо затянуто черными тучами. Старик в полутьме каморки казался призраком — борода свалялась, волосы грязными прядями падали на лицо. Он остервенело расчесывал свои язвы.

Раджа выкатил на улицу небольшую деревянную тележку, посадил в нее старика и покатил.

—      Вот ведь дурень! — проворчал старик, глядя на дрожавшего в ветхой рубашонке Раджу.— Каждый день в кино ходишь. Чем зря тратить деньги, купил бы себе старое пальтишко. Смотри, какой холод.— Сам он сидел в тележке, плотно закутавшись в покрывало.

Раджа ничего не ответил и молча продолжал толкать перед собой тележку. Город, окутанный предутренним туманом, еще спал. Было тихо. Лишь изредка раздавался крик ранних петухов, предвещавших наступление утра. Старик гнусаво запел.

Пора вставать, проснись под благословенными небесами...

Кто спит допоздна — прах на голову тому...

В голосе его была тоска. Казалось, что это клич с того света, что смерть раскинула над землей свою тень, окутывая все живое.

Раджа не обращал внимания на заунывную песнь старика. Если он что-либо и чувствовал, то только холод. Он прикатил тележку к ближайшей чайной. В жаровне тлели угольки. То один, то другой из них ярко вспыхивал, и фейерверк искр разлетался в предрассветных сумерках. Рядом с жаровней шумел большой самовар.

Раджа притормозил тележку.

—      Дай бог тебе удачи в твоих делах! — обратился к хозяину чайной прокаженный. Но тому сейчас нужны были посетители, а не благословения. Он грубо оборвал старика:

—      Проваливай, проваливай!

Раджа рывком толкнул тележку. Хозяин все еще ворчал себе под нос:

—      С утра уже свалились на мою голову. Еще и почина не было. Так нет, подавай им первым!

Старик услышал его слова и обрушился на Раджу:

—      Ты тоже хорош! Нашел, где остановиться!

—      Я думал, хоть чаем он нас напоит,— сокрушенно от* ветил тот.

—      Что ж ты раньше не сказал? Заплатили бы деньги, так он бы как миленький напоил. Поехали в другую чайную. О-хо-хо, ну и мороз!—теперь и у старика зубы стучали от холода.

Они подъехали к другой чайной, выпили по чашке горячего чаю. Не успели отъехать, как какой-то прохожий бросил в жестяную кружку старика монету. Раздался звон. Старик на ощупь нашел на дне кружки монету и обрадовано вскрикнул:

—      Кажется, анна!

Потом открыл глаза, внимательно рассмотрел монетку и заворчал:

—      Сдается мне, что фальшивая. Ну-ка взгляни, Раджа.

Раджа взял монетку, повертел в руках:

—      Конечно, фальшивая!

—      Боже мой, что за времена настали?! — разозлился старик.— Теперь и бога обмануть не боятся.— Он долго еще ворчал:—Неудачно начался сегодня день — с самого утра не везет. Боже, упаси нас от бед.

Но день этот был для них не так уж плох. Нашлись богобоязненные люди, заботящиеся о спасении своей души. К полудню им удалось собрать рупию с небольшим. На одной из улиц справлялись поминки, там оба до отвала наелись лепешек с соусом, отдохнули на солнышке и двинулись дальше.

Когда они проезжали по чистой, красивой улице, их остановил мужчина, у которого из-под пальто виднелся белый медицинский халат.

—      Мальчик, ты давно с этим стариком?—обратился он к Радже. И, не дожидаясь ответа, продолжал внимательно разглядывать язвы старика, который не переставая расчесывал их.— Оставь его, мальчик. Он болен нехорошей болезнью.

Мужчина подошел к стоявшей поодаль машине, сел в нее. Когда машина отъехала, старик грязно выругался ей вслед и обратился к Радже:

—      Мерзавец, не дал ни пайсы! * Кому нужны его советы? Спроси этого разряженного петуха, будешь ли сыт одними советами!

Старик снова выругался. Раджа подумал, что он, пожалуй, прав. Что проку в советах? Ведь Раджа не знал, как ему заработать себе на кусок хлеба, пока не встретил этого прокаженного. Теперь же он ест досыта два раза в день и получает восемь анн на карманные расходы, не считая денег, которые ему удается присвоить потихоньку от старика.

Весь день Раджа возил прокаженного по городу. Гремя колесами, тележка катилась по улицам, переулкам, площадям. Прокаженный поворачивался то одним боком, то другим, стараясь выставить напоказ свои смердящие язвы. На тихих, спокойных улочках Раджа ненадолго останавливался, закуривал сигарету. В свою каморку они вернулись поздно, когда погасли огни и кругом воцарилась тишина.

Едва переступив порог, Раджа потребовал денег. Старик, как обычно, начал увиливать и брюзжать:

—      Ты опять растранжиришь их зря. Пусть лежат у меня. Для твоей же пользы говорю.

—      Давайте-ка поскорее! — настаивал Раджа.

—      Умрешь, так и на саван твой придется собирать милостыню,— продолжал ворчать нищий.

—      Хватит, старик! Гони восемь анн!

В конце концов ему пришлось отсчитать восемь анн. Смачно выругавшись, он протянул их Радже. Раджа схватил деньги и одним прыжком выскочил на улицу.

Ill

Под фонарем сидел один Шами. Бог знает, куда подевались остальные мальчишки. Раджа прошел мимо. Ни один из них не хотел заговорить первым. С того дня, когда они подрались, мальчики сторонились друг друга. «Нужно бы помириться»,— подумал Раджа. Обернувшись, он крикнул:

—      Эй, Шами! Где это сегодня Ноша запропастился?

Шами как будто только этого и ждал.

—      Наверно, мать засадила его дома.

Раджа присел рядом.

—      Ох, и противная женщина его мать. Бог мой! Как она кричит — помереть можно со страху.

Оставляя без внимания эту тираду, Шами спросил:

—      Карты есть? Давай сыграем!

Раджа вытащил из кармана колоду и начал сдавать.

—      Только смотри, не жульничать,— предупредил Шами,— а то я не буду играть.

—      Да нет!—обнажая в улыбке желтые зубы, успокоил его Раджа.— В прошлый раз я хотел только малость пошутить.