Наркосвященник - Блинкоу Николас (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

Тони сидел рядом с Маркусом. Он перегнулся через его плечо и, шлепнув Дэвида по коленке, сказал так громко, что его голос отозвался во всех уголках храма:

– Похоже, она тебя кинула.

Дэвид покивал головой: ну-ну. Помалкивал бы лучше, горластый ублюдок. Но вслух ничего не сказал, а только стрельнул в сторону Тони косым взглядом, которого тому, похоже, вполне хватило, чтобы уняться.

– Прости, – сказал Тони. – Может, мне выйти на улицу и посмотреть?

– От этого она быстрее не появится.

– Но ведь...

Тони пожал плечами. Он не мог бездействовать. Жестами он стал показывать, что надо бы как-то ускорить процесс, он мог бы вмешаться, поторопить или подмаслить, чего бы это ни стоило.

– Ладно, иди, – сказал Дэвид. – Может, мне от этого полегчает.

– Ну да, я и говорю, – расплылся Тони и вскочил с места.

Вместо того чтобы обойти скамьи, он двинулся прямо через центральный проход. До Дэвида то и дело доносился его шумный голос:

– Здравствуйте, миссис Рэмсботтом. Какая у вас красивая шляпка!

Через плечо Дэвид видел, как Тони уже мило болтает с его матушкой. Та вовсю улыбалась, жадно вглядываясь в его бархатные карие глаза и синеватые губы, в решительную складку у его рта, еще более упрямую, чем будь он даже младшим братом Омара Шарифа [4]. Дэвид чуть было не застонал, но вовремя переключился на какой-то мотивчик. Он стал без слов подпевать хору, похоже, какие-то итальянские песни.

Маркус Бэббэдж вытянулся вперед:

– Ты не волнуешься?

– Какой смысл? – повел головой Дэвид. – Невеста, наверное, хочет заставить нас подождать.

– Да, наверное. Но я-то тогда почему так волнуюсь?

– Ты тоже можешь сходить посмотреть, если хочешь.

Маркус оглянулся и выжидающе посмотрел на дверь. Дэвид перевел взгляд на ризницу, откуда в недоумении выглядывал отец Чарлз. Дэвид попытался изобразить бровями что-то типа "ни черта не понимаю", и старик, вероятно, сообразив в чем дело, кивнул и снова исчез.

Глядя через плечо, Дэвид попытался отыскать глазами Тони. Его нигде не было, но зато появилась Карен, стремительно вбежавшая в узкой юбочке и белых туфлях на каблуках. Похоже, что-то произошло. Как только она ворвалась в ужасном волнении, сметая с лавки лилии, Дэвид сразу же заподозрил неладное.

– Там оцепление!

– Что?

– Оцепление!

Она, задыхаясь, смотрела ему прямо в глаза, ведь это из-за него теперь у всех будут неприятности.

– Копы?

Маркус Бэббэдж помотал головой, будто стряхивая что-то:

– Ах ты, блин! Чертовы свиньи...

Дэвид все смотрел назад в сторону придела. Тони уже, наверное, сбежал. Не было смысла отлавливать его у главного входа. Он вышел через заднюю дверь в парк... а потом? Наверняка попался. Да, скорее всего, они схватили его прямо за парком.

Дэвид хлопнул себя по лбу.

– Ну, конечно же, будет оцепление, ведь сегодня снимается какой-то грандиозный фильм на Гросвенор-сквер, я совсем забыл. Вот и все. – И он усмехнулся, глядя на Маркуса, а потом добавил: – Изображают демонстрацию возле американского посольства, ну, против Вьетнама.

Маркус был ужасно взволнован, но, уцепившись за мысль насчет фильма, вздохнул с облегчением.

– А ты откуда знаешь? – спросила Карен с явным подтекстом: ты один знаешь, хотя никто даже и не слышал.

– Отец Чарлз мне говорил, – ответил Дэвид. – Наверное, надо посмотреть, может ли машина Анабеллы сюда подъехать.

Он встал, улыбнулся своим родственникам, сидящим по левую руку от него, затем направо – родственникам Анабеллы. Различия между ними уже почти не замечалось – те же причудливые шляпки, одинаково красные лица у стариков и невообразимые прически у молодежи. Все они смотрели на него в ожидании, и в глазах у них читался один и тот же вопрос: "В чем дело?"

Дэвид широко улыбался, пока не устал, и тогда уже успокаивающе махнул рукой. Хор затянул "Иерусалим" – наконец хоть что-то на английском. Дэвид узнал эту вещь еще по вступлению и запел одновременно с сопрано, так что голос его зазвучал даже громче, чем у солистки: "На этот горный склон крутой..."

У него был сильный голос, возможно, немного грубоватый на высоких нотах, но на низких – просто красивый. "Ступала ль ангела нога..." [5]

Единственное, что ему мешало, так это чрезмерная чувствительность и эмоциональность. Если бы он не прожигал праздно свое время в баре, то мог бы далеко пойти. Он знал, как можно увлечь толпу.

"И знал ли наш агнец святой..."

Он отбивал ногой такт, ступня то ходила в сторону, то очерчивала круг. Собравшиеся в церкви либо смеялись, либо тихонько ухмылялись. Казалось, все успокоились: жених был счастлив, все шло по плану.

Дэвид снова махнул рукой куда-то влево, дескать, надо переговорить со священником: "На пять минут".

Как можно спокойнее он прошел к маленькой дверце сбоку от алтаря и двинулся по узкому коридору. Если бы он прошел еще дальше, то оказался бы внутри помещения, где обитали священники. Дверь была справа от ризницы. Дэвид коснулся ее, и тут до него донеслись изнутри весьма странные звуки.

Отец Чарлз стоял перед зеркалом. Со стороны казалось, что он делает какие-то специальные упражнения для голоса: "Ла-ла-ла-ла, ха-ха-ха-ха, ох-ох-ох".

Священник медленно обернулся, заметив в зеркале отражение Дэвида. Приблизившись, Дэвид со всей силы двинул ему правой рукой в челюсть. Затем перевел дыхание, проверяя большим пальцем, целы ли суставы – удар был не слабый. Старик обмяк и чуть было не испустил дух; так и казалось, что сейчас он улетучится из своего облачения, скинув его грудой грязного белья. На какое-то время Дэвид даже испугался, не убил ли он священника.

Дэвид уже почти раздел отца Чарлза, как тут в дверях показалась его сестрица и произнесла:

– Чтобы мы больше и не слышали о тебе, для семьи ты умер.

Дэвид не нашелся, что и сказать. Скорее всего, это была ее личная инициатива – не могла же она так быстро провести опрос всей семьи. Он кивнул: "О'кей", продолжая стягивать рясу через голову отца Чарлза. Тот не двигался, хотя и дышал.

– Я серьезно.

– Хорошо, не услышите, – ответил он.

Дэвид сунул голову и руки в рясу и посмотрелся в зеркало, разгладил складки и поправил немного съехавший воротник. Крест на шее вполне завершал картину. И последнее – он наклонился и вытащил из своего сброшенного костюма рулончик банкнотов, подарок любимой бабушки. Священник все еще лежал на полу, худой и неестественный в своей наготе.

Дэвид обернулся к сестре и сказал:

– Пока, Карен.

Она заметила сигнальную кнопку рядом с дверью ризницы и какое-то мгновение колебалась, не нажать ли – гражданская совесть призывала ее задержать преступника. Но все же не решилась.

– Пока.

Дэвид чуть ли не вприпрыжку кинулся по коридору, иногда снижая темп до полубега, развевая воздух полами своей черной сутаны. Под конец он уже перепрыгивал через три ступеньки, чтобы скрыться за следующей дверью. Оказавшись на полуоткрытой галерее с колоннами, параллельной линии сада, он попытался рассмотреть, не поднимая глаз, нет ли полицейских машин на Карлос-плейс или с другой стороны парка на Саут-Одли-стрит. На первый взгляд ничего такого не было, потом он заметил нос машины, припаркованной у отеля "Коннот" на пересечении Карлос-плейс и Маунт-стрит, а когда преклонил колена и припал к земле, то углядел и вторую, в воротах публичной библиотеки на Саут-Одли-стрит. Он выпрямился, отсчитал еще пять ступенек и оказался внутри дома священников.

Дэвид не особенно переживал по поводу того, что пришлось вырубить отца Чарлза. Это было платой за четыре часа теологических наставлений, и ни один присяжный его бы не осудил. Вот он и опять здесь, в этом доме, а вот и комната, где священник проводил с ними беседу. Он узнал ее по тусклому блеску дешевого меламинового стола. Вся эта современная церковная утварь свидетельствовала о тщетной попытке создать атмосферу скромности и меланхолии. Дэвид вдруг припомнил всех встреченных в своей жизни капелланов – одного в университете и остальных в тюрьме, где он коротал время вскоре после окончания учебы.