И как ей это удается? - Пирсон Эллисон (книги без регистрации .TXT) 📗

Костюм ангела для Эмили. Прицениться к ковровой дорожке на лестницу. Вынуть лазанью из морозилки для субботнего обеда. Купить рулон бумажных полотенец, средство для чистки нержавейки, подарок и открытку на день рождения Гарри. Сколько ему? Пять или шесть? Завести календарь дней рождения, как у любой нормальной матери. Купить елку и модные гирлянды, как в рекламе «Телеграф». (Где продают — в «Селфриджз» или в «Хабитат»? Не помню. Черт.) Подарок тире взятка няне на Рождество (что лучше — наличные или билет «Евростар»?). Эмили хочет писающего младенца (только через мой труп). Подарок для Ричарда (билет на дегустацию вин? На матч «Арсенала»? Новую пижаму?) и книгу для свекра со свекровью — какие-то там «Затерянные сады»? Попросить Ричарда забрать вещи из химчистки. Что надеть на вечеринку в офисе — в свой черный бархат не влезаю — немедленно прекратитъ жрать! Сиреневые ажурные чулки. На возню с воском нет времени, ноги придется побрить. Записаться на антистрессовый массаж. В срочном порядке записаться в парикмахерскую (корни торчат — стыдоба). Паховые мышцы качать, качать, качать! Противозачаточные пилюли заканчиваются!!! Праздничный торт («Королевская» глазурь? — уточнить у Делии [2]). Клюква. Мини-сосиски. Марки для открыток (40 шт.). Подарок учительнице Эмили? Разбиться, но отучить Бена от соски до встречи Рождества с родителями Ричарда. Добраться до «Квик Той», черт бы побрал эту никчемную фирму. Поход к гинекологу — горит! Вино, джин. Позвонить маме. Куда я сунула рецепт гуся, которого Саймон Хопкинс советует «высушить феном»? Начинка? Хомяк???

2

Работа

06.37

После не возымевших действия объятий и прочих ласк Эмили удается разбудить меня рождественскими гимнами. Дочь заняла позицию у кровати, и дочь желает знать, где ее подарок. «Их любовь купить нельзя», — любит повторять моя свекровь, явно никогда не пытавшаяся проверить это утверждение крупными суммами.

Я как-то попробовала явиться из командировки домой с пустыми руками, но уже по пути из аэропорта струсила и, заставив таксиста остановиться, нырнула в «Хаунслоу», где к стрессу от смены часовых поясов добавила шопинговую лихорадку. Если дело так и дальше пойдет, то Эмили, обладательнице кукол Барби сомнительной нравственности со всего света, не составит труда пробиться к Гиннессу. Барби — исполнительница фламенко, заводная миланская Барби (во фривольном комбинезончике и пижонских ботинках), Барби — таитянка (маленькая гибкая распутница, способная выгнуться «мостиком» и укусить себя за пятку) и Барби, прозванная Ричардом «Клаусом», — сверх всякой меры блондинистая девица устрашающего вида, с невидящими глазами, в галифе и черных сапогах.

— Мам! — Эмили с видом знатока обозревает последнее подношение. — Это Барби-фея, она может взмахнуть палочкой, чтобы маленький Иисус Христос не сердился.

— Младенец Иисус ничего не знает о Барби. Это из другой оперы.

Эмили шлет мне взгляд а-ля Хиллари Клинтон, полный царственно-благородного снисхождения.

— Да не тот младенец Иисус, — вздыхает она. — Другой совсем, глупая!

Как видите, по возвращении из командировки вы все же можете купить у своего пятилетнего ребенка если не любовь или прощение, то хотя бы подобие амнистии; целых несколько минут, когда обвинительный порыв уступает место жадно-ликующему порыву обретения. (Если какая-нибудь из работающих матерей заявит, что не имеет привычки подкупать детей, пусть добавит «лгунья» в свое резюме.) На память о каждом примере мамочкиной измены Эмили получает подарок — точно так же, как моя собственная мать получала новый брелок к браслету на память об очередной измене отца. К тому дню в мои тринадцать лет, когда папуля окончательно ушел налево, мама с трудом поднимала руку, оттягощенную золотыми побрякушками.

Пока я валяюсь в постели, размышляя о том, что не так уж все плохо в жизни (по крайней мере, моего мужа ни в серийных интрижках, ни в пьянстве не обвинишь), в спальню прошлепывает Бен, — и я отказываюсь верить собственным глазам.

— Боже! Что с его волосами, Ричард?

Рич выглядывает из-под одеяла и таращится так, будто впервые в жизни видит своего наследника, которому в январе, между прочим, стукнет год.

— А-а. Пола сводила его в ту парикмахерскую, что рядом с гаражами. Сказала, что волосы в глаза лезут.

— Да он же похож на гитлер-югенд!

— Ничего, отрастут. Мы с Полой решили, что все эти кудряшки в стиле маленького лорда Фаунтлероя [3] устарели. В наше время дети другие.

— Бен — не другие дети. Он мой малыш. И я хочу, чтоб он был похож на нормального малыша.

Ричард в последнее время сносит мои скандалы стандартным способом — в позе смиренного ожидания «на случай ядерной войны». Но сегодня он позволил себе тихий бунт:

— Сомневаюсь, что нам удалось бы устроить международные телефонные переговоры с парикмахером.

— И что это значит, позволь спросить?

— Только то, что пора научиться не обращать внимания на мелочи, Кейт. — Тренированным жестом Ричард подхватывает сына на руки, смахивает с крохотного носика козявку и шагает вниз завтракать.

07.15

Переключение скоростей между домом и работой порой происходит так резко, что, клянусь, я слышу скрежет сцепления в собственных мозгах.

Мне нужно время, чтобы вновь настроиться на детскую волну. Благие намерения поначалу хлещут через край, я полна спортивного пыла и бравурного задора.

— Ну-у, детки мои?! И что бы вы хотели сегодня на завтрак?

Эмили с Беном приглядываются к доброй тетеньке, пока у младшего не лопается терпение и он, поднявшись в своем стульчике, не щиплет меня изо всех сил за руку — явно с целью удостоиериться, что это точно я. Облегчение обоих очевидно, когда через тридцать безумных минут место чужой добрячки вновь занимает их родная мамочка-мегера.

— А я сказала, будете пшеничные! Никаких шоколадных хлопьев — и мне плевать, чем вас кормит папа!

У Ричарда сегодня встреча с клиентом на объекте, нужно уйти пораньше. Не дождусь ли я Полу? Дождусь, если мадемуазель явится вовремя. Мне самой выходить без пятнадцати восемь, и ни секундой позже.

07.57

Вот мы наконец и заявились — с полным отсутствием раскаяния на лице и букетом разномастных извинений. Пробки виноваты, дождь, расположение звезд. Знаешь ведь, Кейт, как оно бывает. Еще бы мне не знать. Прицокиваю и вынужденно-сочувственно вздыхаю, пока наша няня заваривает себе чашечку кофе и равнодушно просматривает мой список дел на день. Справедливо указать на то, что все двадцать шесть месяцев работы в нашем доме Пола умудряется опаздывать каждое четвертое утро? Это почти наверняка скандал, а скандал отравит воздух, которым дышат мои дети. Следовательно, скандала не будет. Уж во всяком случае, не сегодня. До отхода автобуса три минуты, а до автобусной остановки шагать восемь.

08.27

Опаздываю на работу. Непристойно и беспардонно опаздываю. Автобусы торчат в пробках. К чертям автобус. Пулей по Сити-роуд, через Финс-бери-сквер, прямо по лужайке, где меня догоняет возмущенное «Эй!» дедули, чья работа и заключается в том, чтобы орать на бегунов по лужайкам.

— Эй, мисс! А вкругаля, как все, никак?

Неприятно быть объектом подобных окриков, но я, кажется, начинаю бессовестно радоваться, если мне на людях говорят «мисс». На тридцать шестом году жизни, когда сила земного тяготения и двое малолетних детей так и норовят пригнуть тебя к земле, отмахиваться от комплиментов не приходится. Кроме того, пробежка напрямик экономит минуты две с половиной.