Чуть-чуть невеселый рассказ - Куваев Олег Михайлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Ребята прикидывали длину маршрутов и все делали скидку на мое послеболезненное состояние. Но я знал, что это не больше чем простая вежливость. Это было лучше всяких таблеток – не верить ни в какую хворь, считать ее чем-то вроде дождичка, который неизбежен, но его ведь можно и переждать в хорошей палатке.
– А как доктор? – игриво спросил Ленька.
– Она здесь.
Может быть, я сказал это не совсем нормальным голосом, потому что Ленька тихонько свистнул и смолк. Минут пять в комнате стояла тишина.
– Чайку надо поставить, – сказал Семен Иванович.
На другой День я и не заметил, как ребята исчезли через пять минут после ее прихода. Может быть, они просто из вежливости не хотели смотреть, как какая-то девчонка колет их начальника шприцем ниже спины.
В тот день начало немного задувать. От аэропортовской комнаты для приезжих до нашего домика было метров двести. Она пришла в пальто, запорошенном снегом, из-под пальто чуть виднелись белые полы халата. Я предложил немного согреться у печки, но она быстро сделала укол, оставила несколько таблеток и ушла.
В этот день самолет не пришел, и на другой день стало ясно, что не придет. Ветер дул иногда порывами метров на двадцать. На улице порядочно подвывало, и белая пелена неслась мимо низкого окна избушки.
Часов в одиннадцать ребята исчезли. Я оделся и лежал на кровати. Чуть-чуть взгрустнулось.
Она пришла в двенадцать и на этот раз без приглашения подошла к печке. Стояла ко мне спиной, приложив руки к надежному боку «Ивана Грозного». Ладошки были совсем красные. Плохо прикрытая дверь постукивала снаружи. Почему-то мне очень хотелось сказать ей спасибо. Но я не знал, как это сделать.
– Очень жаль, доктор, что нас не будет здесь летом. Мы сходили бы с вами на шлюпках на северную сторону. Там есть одно место…
– Какое?
– Зеленое. Вода зеленая. И синие скалы. Тишина так и бьет по ушам.
– Тишина бьет, – усмехнулась она. – Расскажите лучше о Тянь-Шане.
– Нельзя по заказу. Между прочим… можно поехать в отпуск. У меня там куча друзей-киргизов.
– А вот возьму и серьезно поеду…
– Они свои в доску ребята.
– А для меня все свои в доску, – сказала она и стала вынимать из баночки шприц.
После укола она немного задержалась. Сидела в пальто на стуле и смотрела на белое от снега окно. Я злился на себя, стал подкидывать в печку уголь и кинул его не так, как надо. Черный язык дыма выпрыгнул из дверцы, и я, должно быть, стал похож на эфиопа. Она засмеялась, и я хотел найти зеркало, чтобы тоже посмеяться вместе с ней. Но зеркала не нашлось.
Самолет все-таки пришел. Он пришел ночью, но мы не удивились: от сумасшедших полярных летчиков можно было ждать и не такого. Мы услышали гул мотора, и Ленька кинулся встречать курьера.
На этот раз прилетел незнакомый. Не снимая куртки, он сел к столу и стал заботливо протирать очки, вынутые из кармана.
– Чайку? – спросил Семен Иванович. Курьер молча протирал свои очки. Покрасневшее от холода лицо его ничего не выражало.
Мы выполнили все формальности. Курьер старательно запер портфель и, не выпуская его из рук, стал искать шапку.
– Чудак какой-то, – сказал Ленька, когда дверь закрылась. – Наверное, новенький.
Мы вскрыли пакет. Там находилось все, что надо. Аккуратно сколотые канцелярской скрепкой бумажки лежали на столе. От них веяло чистым холодком служебного долга. Ветер все так же выл-посвистывал на улице. С низким ревом прямо над избушкой прошел взлетевший самолет. Значит, полярные летчики решили не оставаться на ночевку.
– Может, не новенький, а просто служба, – сказал Семен Иванович. – Ты вот здесь свой сейчас, а пришли бумаги – и ты уже чужой. Ты в других местах теперь свой.
На улице заскрипели шаги. Я быстро собрал пакет и спрятал его в обычную подматрацную папку. Пришел Старков.
– Угощаю, – сказал он и вынул из кармана запотевшую бутылку водки.
– Летчики подкинули? – с завистью спросил Ленька.
– Свои кореша. Полярные, – утверждающе сказал Старков.
Семен Иванович принес кусок сала, присланный ему месяц назад какой-то подозрительно заботливой родственницей.
Мы отошли от стола, чтобы не мешать ему.
– Как дела, болящий? – спросил Старков.
– Ничего дела.
– Догадываюсь, – хитро усмехнулся он. – Уедешь, я тоже заболею. Теперь дорожка проторена.
– Это ты о чем? – тихо спросил я.
– Да о больнице, конечно. Стоит пустая, вроде неудобно быть первым пациентом. – Он смотрел на меня широко, по-дружески улыбаясь. Потом сказал: – Вот чудак, я же о больнице говорю.
Вскоре Старков ушел. Мы еще посидели около стола. Ветер стал вроде бы стихать. Он дул монотонными усталыми порывами, но все-таки стекло в окне подрагивало, и странно было видеть спокойный язычок керосиновой лампы, когда на улице такой ветер.
– Когда с острова двинем? – спросил Ленька.
– Скоро.
Ночью мне не спалось. Я почти чувствовал телом твердый квадрат конверта под матрацем. В голову лезли разные заботы. Как управиться с грузом, как организовать транспорт на новом месте? И то невнятное ощущение болезни, которое томило меня все эти дни, как-то незаметно уходило, уходило и вдруг пропало совсем. Не знаю, может ли на самом деле больной человек вот так лежать на кровати и вдруг без всякого повода почувствовать себя здоровым? Видимо, это было незначительное воспаление легких…
На другой день мы с утра начали возиться с аппаратурой. Надо было сделать новую калибровку приборов после окончания работ на острове и вообще очень много разных мелочей.
Мы все были здорово заняты, и поэтому ребята не стали оставлять нас вдвоем, как делали они все эти дни.
– А я уже выздоровел, доктор, – сказал я ей.
– Я вижу, – сказала она.
Мы еще немного поговорили. Потом она незаметно ушла, вспомнив о каком-то нужном деле. Это был последний день апреля.
Первого мая с утра дула поземка. Потом стало тихо и солнечно. Мы вымыли пол, немного поскребли бороды и начали слоняться по комнате.
– А не пригласить ли нам женщину на праздничный обед, начальник? – сказал Ленька.
– Сходи. Конечно, сходи. Ленька вернулся очень быстро.
– Уехала, – удивленно сказал он.
– На чем?
– На собаках.
Все было ясно. Когда кому-либо срочно требовалось в колхозный поселок, то шли пешком на участок к охотникам, и те уже везли человека на собаках. Я сказал «пешком», потому что здешний снег весной по твердости мало уступает асфальту. Таким его делают январские ветры.
– Боевитый врачонок, – сказал Семен Иванович.
И Ленька и он быстро обо всем забыли. У них было хорошее настроение, оттого что сегодня праздник, все вместе, все здоровы и впереди другие края.
– Так когда же с острова двинем, начальник? – с хитрой миной спросил Ленька.
– Дней через пять. – И не вернемся?
– Разве мы когда-либо возвращались?
– Все время вперед без оглядки, – сказал Семен Иванович.
– Только так, – согласился Ленька. Было очень заметно, что ему не терпится отметить праздник.
Мы отметили. Потом стали составлять радиограммы. Их можно было послать через аэродромную рацию до ближайшей почты, а там уж куда угодно.
Радиограммы были обычные. «Поздравляем. Работа в порядке. Надеюсь встречу. Только когда и где».
Мы знали, что и нам сейчас пишут примерно то же самое.
Я вспомнил, что еще в больнице решил написать письмо той девчонке из Ставрополя.
– Рискнуть? – спросил я у Леньки. Мы давно уже забыли, что такое личные секреты.
– Конечно, чудак, – сказал он. – Ничего не теряешь.
– Бумаги много, – сказал Семен Иванович.
Так и прошел для нас этот день. Солнечный, тихий день на острове. Я все думал, что при таком солнце на нарте не очень холодно даже в городском пальтишке. Только вот варежки-черепашки не совсем те, что надо. Всегда первыми мерзнут руки. Но пятьдесят километров не так уж много, думал я. Хорошие собаки по весеннему насту пробегут их, пожалуй, часа за четыре.
