Аэропорт - Хейли Артур (книга регистрации .txt) 📗
— Значит, полоса и рулёжная дорожка всё ещё не введены в строй? — спросил Мел.
— Совершенно верно, — ответил руководитель полётов. — Мы задержали все вылеты у выходных ворот и направляем машины на другие полосы.
— Здорово эта история нарушает график?
— Процентов на пятьдесят. Сейчас у нас десять рейсов дожидаются разрешения выйти на рулёжную дорожку и ещё с десяток ждут, когда им позволят запустить двигатели.
Вот оно, наглядное доказательство того, сколь настоятельно нужны аэропорту дополнительные взлётно-посадочные полосы — ВПП — и рулёжные дорожки, подумал Мел. Уже целых три года он тщетно доказывал необходимость сооружения новой полосы параллельно полосе три-ноль, равно как и других реконструкций. Но Совет уполномоченных под нажимом городских политических боссов неизменно отклонял его предложения. Объяснялось это тем, что городской муниципалитет по каким-то своим соображениям не желал выпускать новый заём, а это, безусловно, потребовалось бы для финансирования такого рода начинаний.
— Беда ещё в том, — добавил руководитель полётов, — что из-за невозможности использовать полосу три-ноль самолёты взлетают над Медоувудом. И оттуда уже стали поступать жалобы.
Мел чертыхнулся. Городок Медоувуд, расположенный на юго-западе от аэропорта, был как заноза у него в мозгу и немало осложнял ему работу. Хотя аэропорт был построен задолго до городка, жители Медоувуда непрестанно, в самой резкой форме жаловались на шум, который создают самолёты, пролетая у них над головой. В эту кампанию вскоре ввязалась пресса, что повлекло за собой новые жалобы и яростные нападки на аэропорт и его руководство. Наконец, после долгих переговоров, после шумихи в печати и, по мнению Мела Бейкерсфелда, серьёзных передержек, где немалую роль уже играла политика, аэропорту и Федеральному управлению авиации пришлось пойти на уступки и обещать, что реактивные самолёты будут пролетать над Медоувудом лишь в крайних и особых случаях. Однако, поскольку взлётно-посадочных полос и так не хватало, это решение значительно сокращало возможности аэропорта.
Более того: решено было, что самолёты, взлетающие в направлении Медоувуда, поднявшись в воздух, будут тотчас принимать меры для уменьшения шума. Но тут начались протесты уже со стороны пилотов, считавших такую меру чрезвычайно опасной. Однако авиакомпании, не желая раздражать публику и вызывать нарекания, требовали, чтобы пилоты выполняли приказ.
Невзирая на это, жители Медоувуда не успокаивались. Их воинственные лидеры продолжали протестовать, устраивать демонстрации, а согласно самым последним слухам, намеревались даже подать на аэропорт в суд.
— Много было звонков по этому поводу? — спросил Мел руководителя полётов. И мрачно подумал о том, что вместо работы снова придётся часами разбирать петиции, вести споры и беспредметные обсуждения, которые всё равно ничего не дадут.
— Да звонков пятьдесят, пожалуй, было. Это те, которым мы ответили, а наверняка были и такие, которых с нами не соединили. Стоит взлететь самолёту, и телефоны у нас начинают звонить, — причём не только те, что значатся в телефонной книжке, но и незарегистрированные номера. Много бы я дал, чтобы выяснить, как их узнают.
— Но я надеюсь, вы сказали тем, кто звонил, что мы вынуждены так поступать из-за особых обстоятельств: во-первых, из-за бурана и, во-вторых, потому что вышла из строя ВПП.
— Мы всё им объясняем. Но это никого не интересует. Они просто не желают, чтобы самолёты летали над ними, — и всё. Есть такие, которые заявляют, что им нет дела до наших проблем, пилоты обязаны уменьшать шум, а они сегодня этого не делают.
— Чёрт возьми, да будь я пилотом, я тоже не стал бы этого делать! — Ну как может здравомыслящий человек, подумал Мел, требовать, чтобы пилот в такую бурю, сразу после взлёта, снижал нагрузку на двигатели? А только это и уменьшает шум.
— Я тоже, — поддержал его руководитель полётов. — Хотя, конечно, всё зависит от точки зрения. Если бы я жил в Медоувуде, может, и я бы рассуждал, как они.
— Вы бы не жили в Медоувуде. Вы бы послушались нас. А мы уже много лет назад предупреждали людей, чтобы они там не строились.
— Да, пожалуй. Кстати, один мой сотрудник сообщил мне, что они там сегодня снова устраивают сборище.
— В такую погоду?
— Да, отменять его они вроде не собираются, и, похоже, что-то они там затевают.
— Ну, о том, что они затевают, — заметил Мел, — мы очень скоро узнаем.
И всё же, подумал он, если в Медоувуде действительно состоится митинг, жаль, что аэропорт как раз сегодня подбрасывает им новую пищу для трепотни. Туда, конечно, явятся и пресса, и местные политические боссы, и то, что самолёты будут летать у них над головой — хоть это и вызвано необходимостью, — даст им повод для очередных петиций и разглагольствований. Значит, чем скорее полоса три-ноль войдёт в строй, тем лучше будет для всех.
— Через некоторое время я сам выеду на поле, — сказал он руководителю полётов, — и посмотрю, что там происходит. Ждите сообщений с места.
— Есть!
— Кстати, — спросил, переходя к другому, Мел, — мой брат сегодня дежурит?
— Совершенно верно. Кейз сидит у радара — на Западном направлении.
Мел знал, что Западное направление — один из самых напряжённых участков в диспетчерской. Работать на Западном направлении — значит наблюдать за всеми самолётами, садящимися в западном квадранте. Мел помедлил, потом решил, что достаточно хорошо знает руководителя полётов и может задать ему вопрос, который тревожил его сейчас.
— А Кейз в порядке? Не слишком нервничает?
Руководитель полётов ответил не сразу.
— Да, пожалуй, я бы даже сказал, нервничает больше обычного.
Они прекрасно понимали друг друга, ибо младший брат Мела в последнее время был для них обоих источником немалого беспокойства.
— Честно говоря, — сказал руководитель полётов, — я бы очень хотел помочь ему, но не могу. У нас не хватает рук, все загружены до предела. — И добавил: — Включая меня.
— Я знаю. И очень ценю то, что вы не выпускаете Кейза из поля зрения.
— Так ведь при такой работе почти у каждого из нас рано или поздно нервы сдают — тут уж ничего не поделаешь. — Мел чувствовал, как руководитель полётов тщательно подбирает слова. — Иной раз человек падает духом. Но когда такое бывает, мы всегда выручаем друг друга.
— Спасибо. — Услышанное не развеяло тревоги Мела. — Может, я попозже загляну к вам.
— Есть, сэр. — И руководитель полётов повесил трубку.
Это «сэр» было просто данью вежливости. Руководитель полётов не подчинялся Мелу. Он отвечал лишь перед Федеральным управлением авиации, находящимся в Вашингтоне. Тем не менее отношения между диспетчерами и аэропортовским начальством всегда были хорошие, и Мел следил за тем, чтобы они не портились.
Аэропорт — любой аэропорт — это сложный механизм, и управлять им нелегко. Нет такого человека, который отвечал бы за всё, но и самостоятельно функционирующих участков тоже нет: всё переплетено и взаимосвязано. Как управляющий аэропортом, Мел обладал наибольшей полнотой власти, и тем не менее были такие секторы, в работу которых он старался не вмешиваться. Одним из них являлся командно-диспетчерский пункт, другим — представительства авиакомпаний. Мел мог вмешиваться и вмешивался в вопросы, связанные с деятельностью аэропорта в целом или с обслуживанием пассажиров. Он мог, например, приказать авиакомпании снять с двери табличку, которая, по его мнению, сбивала с толку пассажиров или не соответствовала принятым на аэровокзале стандартам. Но то, что происходило за дверью, на которой красовалась эта табличка, естественно, находилось в ведении самой авиакомпании.
Таким образом, управляющему аэропортом надлежало быть не только хорошим администратором, но и тактиком.
Мел положил трубку на рычажок. По другому телефону Дэнни Фэрроу препирался с контролёром автостоянки, издёрганным и совершенно замученным жалобами, которые на протяжении последних часов поступали от владельцев машин, застрявших в снегу. «Да что же это такое, — говорили ему, — неужели ваши начальники в аэропорту не знают, что идёт снег? А если знают, так почему же, чёрт побери, никто не пошевелится и не разгребёт всю эту мерзость, чтобы люди могли вывести свою машину, когда им нужно! Или мы уже лишились своих демократических прав?»
