Золотые яблоки Гесперид - Тублин Валентин Соломонович (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Но даже это не было самым главным, самым важным.
Самым важным, самым главным был он сам – такой, каким он стал за эти годы. Где только не побывал он на пути в страну Гесперид, шагая вслед упрямо согнутой спине Геракла. На севере, где дыхание замерзало, едва успев вырваться изо рта, и на крайнем юге, где от жары гортань казалась сделанной из наждака и кровь только что не закипала. На востоке, где в жертву кровожадным божествам в чрево медного идола, раскаленного докрасна, бросали живых людей, и в стране, где богами были крокодил и кошка, козел и корова. И все это: пестрые картины, говор, наречия, которые он усваивал со свойственной ему быстротой и основательностью, чужеземные обычаи и легенды, предания, сказки, литературные создания отдельных людей и незапамятно-древние мифы исчезнувших уже давно с лица земли народов – оседало и оседало в его восприимчивой и открытой всему новому и необычному душе, как плодородный ил разлившихся рек оседает на полях, ожидающих плуга. Да, поле его души было плодородным полем. Плугом было его любопытство, а в борозды, пропаханные случаем, все падали и падали семена мыслей, которые были вложены в него, оказывается, давным-давно Эврисфеем, который, не уставая, твердил ему одно и то же, такое знакомое и такое надоевшее: «Учись – и думай. Думай – и учись».
Он даже не заметил, как они пришли. Он столько думал об этом, но как они прошли сквозь Львиные ворота, никем не встреченные, пристроившись в хвосте какого-то каравана, он даже не заметил. Он пришел в себя, только когда они, сопровождаемые десятком любопытных мальчишек, подошли ко дворцу и приказали доложить о своем прибытии царю. Привратник выслушал их, что-то пошептал на ухо слуге, вертевшемуся тут же, – и слуга исчез, чтобы вскоре появиться снова. Теперь уже он пошептал что-то на ухо привратнику; тот покивал, но не стал отворять ворота, а отомкнул на боковой калитке огромный замок. «Проходите, – сказал он хмуро и окинул взглядом их пропыленные плащи. – Могли бы хоть рожи сполоснуть…»
Верткий слуга, не говоря ни слова, замелькал впереди. Что-то неуловимо изменилось во дворце, который мальчик, живя здесь, знал как свои пять пальцев, но что это были за изменения, он понять не мог. Они долго петляли среди извивающихся коридоров, пока слуга не сказал: «Вам сюда».
И исчез.
Они стояли в недоумении, и кто знает, сколько бы они еще переминались с ноги на ногу, если бы из-за портьеры, закрывавшей проем, не раздался такой знакомый мальчику голос царя:
– Да входите же наконец.
Они вошли. Эврисфей стоял к ним спиной возле странного сооружения, похожего на человеческую фигуру без головы. В руках у царя был сосуд, похожий на ковшик. Вот он поднял руку, сунул какой-то предмет в отверстие странного сооружения, вслед за этим раздалось бульканье, и в ковшик, урча, потекла вода.
– Видели? – воскликнул Эврисфей и обернулся. Лицо его с большими отечными мешками под глазами сияло. – Вы видели? Работает, как часы… Послушай, Геракл, у тебя есть обол? Дай мне, а то я перекидал уже все свои монеты.
Геракл, который смотрел на все это остолбенев, пришел в себя.
– Великий царь, – начал он, откашлявшись, – великий царь…
Но Эврисфей с досадой замахал на него рукой.
– Можно без формальностей, – сказал он и повторил нетерпеливо: – Дай же мне обол. О Зевс, как ты медлителен, как же ты успеваешь справляться со своими противниками…
Мальчик смотрел и узнавал все – этот резкий, насмешливый голос, эти быстрые, точные движения, эти насмешливые интонации. Что-то теплое поднялось у него в груди, и совсем по-детски защипало в носу. Он тоже сделал шаг вперед и сказал, в свою очередь:
– Великий царь Микен…
Быстрый, как молния, взгляд.
– А, малыш Майонид. У тебя тоже нет обола? Есть? Давай. А теперь смотрите. Вы присутствуете при испытании первого в мире автоматического устройства для продажи воды. Да перестань ты пялиться на меня, Геракл. Я знаю, знаю, ты хочешь по всей форме доложить, что ты совершил свой последний, двенадцатый подвиг. Считай, что ты доложил по полной форме. Принцип действия автомата предельно прост. Он действует по принципу коромысла – ты не забыл, малыш, как работает подобное устройство? Геракл, если ты не положишь вон в тот угол свою дурацкую дубину, я решу, что ты и вправду поглупел у меня на службе, а это был бы первый случай такого рода. Так, смотрите: вы бросаете медный обол вот сюда, он давит на уравновешенное плечо, которое другим концом закрывает отверстие крана, второе плечо поднимается, и весь объем воды между поднявшейся пробкой и отверстием устремляется в сосуд. Вот так.
И он поднял наполнившийся ковшик.
– Это изобретение, – сказал он небрежно, – которое я сделал несколько месяцев тому назад, – случайно сделал, должен признаться, – будет приносить ежегодно доход в триста шестьдесят таланов меди. Я не говорю уже о том, что любой из владык южных стран отдаст за такой автомат, чего бы у него ни запросили. Вы вполне можете считать, что из крана в данном случае у вас льется не вода, а чистая прибыль – стоит только объявить все источники принадлежащими государству. Ну, ладно, – прервал он себя. – Ты, я вижу, не успокоишься, Геракл, пока не настоишь на своем. Где мое кресло? Вот оно. Малыш, подай мой скипетр. Великий царь Микен Эврисфей слушает тебя, Геракл. Начинай.
И Геракл начал. Он говорил медленно. Эврисфей сидел на троне, прикрыв глаза.
– Выполняя твой приказ, – говорил Геракл, – мы посетили много стран. Мы были на севере и юге, на востоке и, наконец, согласно указаниям всевидящего Нерея, отправились на запад. Наш путь был труден. Много препятствий должны были преодолеть мы на этом пути, выполняя твое приказание. У берегов Понта Эвксинского мы попали в бурю и едва спаслись. В стране гипербореев мы только чудом не замерзли. Это было неподалеку от реки Эридан.
– Там, кажется, ты и имел беседу с одним из семи величайших мудрецов света Нереем?
– Да, великий царь. Он-то и сообщил нам, что мы сбились с пути. Надо сказать, – добавил Геракл совсем другим, неофициальным тоном, – надо сказать, что мы здорово сбились с пути. Но, – продолжал он снова торжественно, – ведомые волею отца нашего Зевса, мы направились в Ливию, где на нашем пути…
– Да, – живо перебил Геракла Эврисфей. – Это была славная страница ваших подвигов. На вашем пути, хочешь сказать ты, Геракл, встретился чемпион в абсолютном весе Антей – и, похоже, это был один из твоих самых тяжелых поединков, не так ли?
– Он применял запрещенные приемы! – крикнул мальчик. – Если бы ты видел это, великий царь. Все судьи были местные, и конечно…
Эврисфей погрозил ему пальцем.
– Помолчи, – сказал он. – Разве я не учил тебя, что перебивать взрослых – просто невежливо. Продолжай, Геракл. Ты действительно совершил чудо в этом поединке. Пожалуй, никто не держал на тебя пари даже на равных. А?
– Он был сильным борцом, – признал Геракл. – Вообще-то, вся эта затея была мне ни к чему. Но ему – я имею в виду Антея – обязательно нужно было блеснуть. У него весь авторитет держался на этом. Надо сказать, что такого тяжеловеса я еще не видел. Его захват обеих рук был почти без изъяна. Только резкости ему не хватало. Ну и, конечно, малыш прав – судьи там все были подкуплены. Впрочем, их не надо было даже подкупать – они все были местными, они были подданными Антея – где же тут было ожидать объективности. Зрители просто сходили с ума, когда он бросил меня через бедро в первой схватке. Фу, даже сейчас пот прошиб – я не ожидал от него такой прыти.
– А разговоры, будто он набирается сил от земли?
Геракл вздохнул.
– Это правда. Я слышал об этом раньше, но не мог поверить. Да и малыш сказал мне, что этого не может быть, что это противоречит научным данным. Я долго наблюдал за ним, и, поверишь, этот правдивый секрет оказался до смешного простым.
– Так обычно и бывает с секретами, основанными на недоразумении, – заметил Эврисфей. – Что же это было на самом деле?
– Он просто отдыхал! – воскликнул Геракл. – Я же говорил тебе, что ничего подобного я еще не видел. Он весил по меньшей мере четыре центнера, и когда он уставал – он попросту садился на землю и отдыхал. Он сидел, как овощной бурт, и ты мог делать с ним все, что хотел, – и так продолжалось, пока он действительно не набирался сил. А когда это случалось, он вскакивал и, совершенно свежий, дожимал любого противника. А при тамошнем судействе его сидение на земле вполне проходило, как борьба в партере.
