Поднявшийся с земли - Сарамаго Жозе (книги полностью бесплатно txt) 📗
И наступает тишина — шумная тишина солдатской казармы. Те, кого заперли в подвале, вздыхают и стонут, пока не заснут, а иногда и во сне, но усталые людц всегда вздыхают и стонут во сне: вот так же кололо в боку, когда я работал на копях и хотел поднять корягу, а она была тяжеленная, вот и сегодня от меня того же хотят, много хочешь, да мало получишь. Что ж там творят с нашими товарищами? Ничего не слышно, только часовые ходят и часы на башне бьют. А четверо сидят под замком, каждый в своей комнате, и делают одно и то же: прежде всего оглядываются по сторонам и видят стол, а на столе карандаш, и им кажется, будто они опять ходят в школу и сейчас будут писать диктант, вот только нет учителя, чтобы диктовать, а потом поставить отметку, совесть станет учителем, совесть решил, что писать — вкривь и вкось, мучительно выводя буквы, — и все четверо — кто чуть раньше, кто чуть позже — напишут на первой строчке первой страницы, перегнутой пополам словно для того, чтобы все поместилось, — напишут свое имя. Мое имя Агостиньо Дирейто, Жоан Мау-Темпо, Жоан Катарино, Каролино Диас, а потом будут смотреть — вон сколько еще строчек до конца страницы, до конца тетрадки, и разлинованная бумага покажется им полем, но серп карандаша не срезает колосьев, не движется вперед — не знаю, что такое — натыкается то на камень, то на корень, — что же мне писать, господа? Не дождетесь вы от меня ни чего — и Жоан Катарино первым отодвигает тетрадь в сторону, написав только свое имя, чтобы знали тот, кого зовут этим именем, ничего, ни одного слова больше не напишет, а потом — каждый в свое время — трое остальных одинаковым движением загрубелой темной руки отодвинут тетрадку: кто закроет, а кто так и оставит открытой, чтобы, когда за ним придут, первым делом увидали на странице имя, имя — и больше ничего.
Луч света пробился сквозь отверстие в крыше, а отверстие это возникло от времени и от небрежности кровельщика, и восходящее солнце проникает через дырку в комнату, хотя бывает и другой свет: иногда тому, кто не спит, удается поймать взглядом плывущую по небу звезду. Может быть, всю эту историю с тетрадками придумали майор с агентом для того, чтобы спокойно поспать, пока преступники изобличают себя и других, а Может быть, это хитрый способ обойтись без писаря и не платить ему за работу. Мы так этого и не узнаем: важен сам факт, подтверждающий истинность нашего рассказа о тюрьме и о допросе. Луч света пробился сквозь отверстие в крыше — придется повторить эти слова: без них фраза не кончена и смысл неясен, — когда открылась дверь, и на пороге появился свежий и бодрый агент — такой свежий и бодрый, словно он проспал всю ночь не в казарме, а на хорошей кровати, — и по мере того, как он переходил из комнаты в комнату, его гнев усиливался, потому что в каждой тетрадке написано то, что ему и так известно: эту сволочь зовут Жоан Катарино, этого мерзавца — Агостиньо Дирейто, этого гада — Каролино Диас, а этого сукина сына — Жоан Мау-Темпо. Да это заговор, эти подлецы успели стакнуться. Идите сюда, я ведь с вами не шутки шучу, отвечайте, кто придумал устроить забастовку, с кем поддерживаете контакты, отвечайте, а не то с вами будет то же, что с тем А они не знают, кто такой этот «тот», они ничего нс знают, они качают головой: они непреклонны и не выспались, они мужественны и второй день не ели, и туман застилает им глаза. Майор Хорохор — он тоже здесь — встревает: Ведь придется вас в Лиссабон отправить, не лучше ли будет во всем сознаться здесь, в родном краю, среди земляков. Но агент, неведомо почему, вдруг прервал его. Прикажите отвести их к остальным, подумаем, что с ними делать. И на подгибающихся ногах потащились четверо по коридору, потом по двору, а небо-то — ты взгляни наверх, — небо-то уже совсем ясное, хоть солнце еще не встало, а потом, спотыкаясь о спящих, потонули во тьме подвала. Кто спал, проснулся или, ворча, перевернулся на другой бок: все наконец успокоились, потому что эти четверо перед тем, как растянуться на полу и заснуть — поспать — дело святое, — успели еще поклясться, что никого не выдали. Сон их был недолог: эти люди привыкли мало спать, привыкли скатывать одеяло, когда солнце еще только выплывает из-за гор Испании, ну а, кроме того, спать тревожно, и тревога эта прокрадывается в самые далекие и потаенные уголки сознания, шарит там и, наконец, выбрасывает на поверхность сосущее ощущение голода — живот-то пустой, уж сколько часов нас не кормят, так и со скотиной не обращаются.
Почти уже наступило утро, и вновь открывается дверь и капрал Доконал объявляет: Жоан Мау-Темпо, идем, к тебе пришли, и Жоан Мау-Темпо, который толковал с Мануэлом Эспадой и Сижизмундо Канастро о дальнейшей своей судьбе, торопливо встает и тут замечает, как удивлены все кругом: еще бы, всякому известно, что в таких случаях никаких посещений не допускается, с чего ж это так расщедрились начальники, — и кое-кто смотрит с недоверием: правда ли, мол, что ты вчера не проболтался на допросе, и потому Жоан Мау-Темпо проходит сквозь строй сурово молчащих людей и тяжело переставляет ноги, словно тянет за собой весь груз людской вины. Что ж такое, покою нет, то туда, то сюда — а небо уже все залито солнцем — кто это пришел ко мне, может, Фаустина с дочками, нет, майор бы не пустил, а уж эта сволочь в штатском, пес-матерщинник, и подавно.
Коридор показался ему очень коротким — вот за той дверью просидел он всю ночь, глядя на тетрадку, — ох, недешево обходится нам ученье. Мое имя — Жоан Мay-Темпо, — а покуда стражник стучит в другую дверь и ждет ответа, Жоан Мау-Темпо размышляет: Неужто Фаустина, а может, меня обманули и сейчас станут допрашивать, может, и изобьют, как это агент говорил — не будете, мол, отвечать, сделаем с вами то же, что с тем, — каким «тем»? Мысли в голове мелькают быстро, стражник ждет, когда ему разрешат войти, и вот открывается дверь, и в глазах у Жоана темнеет, а потом сразу же он чувствует невероятное облегчение, потому что между майором и агентом сидит падре Агамедес — ну, при нем меня не будут бить, а зачем же он сюда пришел?
Сидим, как на небесах: посередке — я, как и подобает мне по духовной моей должности, которую отправляю с тех пор, как себя помню и как вы меня знаете; одесную от меня — майор, защищающий законы и их исполнителей; ошуюю — агент, который выполняет всю остальную работу, а какую именно — я и знать не хочу, не мое это дело. Вот открывается дверь этого исправительного заведения — и кто же передо мной? Кого же довелось мне увидеть, лучше бы я ослеп, скажите мне, что я ошибся, — неужели это Жоан Мау-Темпо из Монте-Лавре, где живет трудолюбивая моя паства? Не с ума ли ты сошел, человече, вот сеньор майор и сеньор агент говорят, ты не хочешь рассказать, что знаешь, а лучше бы тебе рассказать — и тебе хорошо, и твоей несчастной семье, она-то почему должна страдать из-за твоих безумных заблуждений, не стыдно ли тебе, Жоан Мау-Темпо, уважаемый человек, отец семейства, а ввязался в такое недостойное дело, где ж это видано, сколько раз повторял я тебе и другим: возлюбленные братья мои, помните, что в конце дороги, по которой идете вы, ждет вас гибель и ад, где все — плач и скрежет зубовный, неустанно я вам это повторял, но впрок тебе моя наука не пошла, не думай, что другие меня не беспокоят, но сень-ор майор и сеньор агент тебя попросили написать о смутьянах в Монте-Лавре, а других я не знаю, а ты не написал, не помог, с пренебрежением отнесся к их просьбе, а они потратили на тебя столько времени, целую ночь не спали, а ведь у них тоже есть жены и дети, что ты думаешь? И они ждут их, не смыкая глаз, а сеньор майор и сеньор агент из-за твоего упрямства должны были сказать: Сегодня я приду поздно, или: У меня ночная работа, ужинайте без меня и ложитесь спать, я вернусь только утром, — а ведь сейчас уже скоро обед, а сеньор майор и сеньор агент все еще здесь, ты, Жоан Мау-Темпо, видно, совсем не почитаешь властей, раз ведешь себя так некрасиво, что тебе стоит сказать, кто организовал забастовку, ну и насчет этих листков — от кого получал, кому передавал, сколько их было, ну разве это так трудно? скажи ты ради Бога — видишь, я уже произнес имя Господа всуе, — ведь так просто: назови имена, а остальное уж — дело сеньора агента и сеньора майора, а ты вернешься домой, чего лучше: увидишь семью, только не говори, что ты не знаешь, мой сан не позволяет мне разглашать тайну исповеди, но разве их имена не Такой-то и Сякой-то, разве это не они? ну отвечай же, кивни, если не хочешь раскрывать рта, все останется между нами, скажи — это Такой-то и Сякой-то, думаю, я прав, но все же не уверен, я не утверждаю, что это они, я только спрашиваю, очень нехорошо ты поступаешь, Жоан Мау-Темпо, ведь и семья твоя страдает из-за тебя, ну, отвечай!
