Менялы - Хейли Артур (читаем книги онлайн TXT) 📗
В знак протеста воинственные студенты захватили административный корпус и забаррикадировались там.
Грегори и Марго, захваченные общим порывом, оказались среди них.
Начавшиеся переговоры провалились, чему немало способствовали “ультимативные требования” студентов. Спустя два дня администрация вызвала полицию штата, которую по глупости подкрепили еще Национальной гвардией. Был предпринят штурм осажденного здания. В ходе стычек прозвучали выстрелы и были проломлены некоторые головы.
Выстрелы чудом никого не задели. По трагическому невезению одним из тех, кому проломили голову, оказался Грегори — он получил кровоизлияние в мозг и через несколько часов умер.
Под давлением общественного гнева неопытного, молодого и перепуганного полицейского, нанесшего смертельный удар, привлекли к суду. Он был признан невиновным.
Марго, несмотря на безутешное горе и глубокое потрясение, была трезвомыслящей студенткой права и поняла, почему был отклонен иск. Позже, немного успокоившись, она благодаря полученному юридическому образованию сумела взвесить и привести в систему собственные убеждения. Это был запоздалый процесс, которому долгое время мешали увлеченность и эмоции.
Марго не пересмотрела ничего из своих политических взглядов или представлений об общественном устройстве — ни тогда, ни теперь. Но у нее хватило честности признать, что группа мятежных студентов лишила всех остальных тех самых свобод, защитниками которых они себя провозглашали. Кроме того, в своем рвении они посягнули на закон, на систему, которую они учились поддерживать и служению которой посвящали вроде бы свою жизнь.
Следуя дальше в своих рассуждениях, Марго признала, что не меньшего можно было бы достичь, а возможно, и гораздо большего, оставаясь в пределах, дозволенных законом.
Как она однажды призналась Алексу в тот единственный раз, когда они говорили об этом эпизоде из ее прошлого, это стало тем принципом, которым она руководствуется с тех пор во всех своих действиях.
Удобно свернувшись возле него, она спросила:
— Как дела в банке?
— Иногда я чувствую себя подобно Сизифу. Помнишь, кто это?
— Это не тот грек, что катил камень в гору? Каждый раз, как он добирался до верха, камень снова скатывался вниз.
— Он самый. Ему бы следовало быть руководителем банка, пытающимся добиться перемен. Ты знаешь что-нибудь о нас, банкирах, Брэкен?
— Расскажи.
— Мы добиваемся успеха, несмотря на отсутствие дальновидности и воображения.
— Можно я буду тебя цитировать?
— Если ты так поступишь, я поклянусь, что никогда этого не говорил. — Он задумался. — Но строго между нами, банковское дело всегда реагирует на изменения в обществе, хотя никогда их не предвидит. Все проблемы, осаждающие сейчас нас — охрана окружающей среды, экология, энергетика, национальные меньшинства, — давно стояли перед нами. То, что в этих областях происходит, можно было предвидеть. И мы, банкиры, могли бы сыграть ведущую роль. Вместо этого мы плетемся сзади и идем вперед, лишь когда нас подталкивают.
— Зачем же тогда быть банкиром?
— Потому что это важно. Мы делаем нужное дело и идем впереди как профессионалы, в которых нуждаются. Денежная система приобрела такой размах, стала настолько сложной и изощренной, что лишь банкиры могут справиться с ней.
— Так что вы больше всего нуждаетесь в том, чтобы вас время от времени подталкивали. Верно?
Он пристально посмотрел на нее, его любопытство вновь ожило.
— Что-то зреет в твоей ангельски-иезуитской головке.
— Ничего особенного.
— Что бы то ни было, я надеюсь, что платные туалеты здесь ни при чем.
— О Боже мой, нет.
Оба весело рассмеялись, вспоминая эпизод, случившийся год назад. Это была одна из боевых побед Марго, привлекшая большое внимание.
Она вела сражение со службой городского аэропорта, которая в то время платила нескольким сотням своих уборщиков значительно меньше, чем было принято. Коррумпированный профсоюз заключил полюбовный контракт со службой и ничего не делал, чтобы помочь им. От безнадежности группа аэропортовских служащих стала искать помощи у Марго, которая начала приобретать определенную репутацию.
Лобовая атака Марго на службу аэропорта вызвала естественный отпор. Поэтому она решила, что нужно привлечь внимание общественности, и одним из способов достичь этого было выставить на посмешище аэропорт и его правила. В процессе подготовки, работая с несколькими добровольными помощниками, которые и раньше помогали ей, она выбрала весьма загруженную полетами ночь и занялась изучением обстановки.
В результате обследования выяснилось, что, когда вечерние рейсы выпускают лавину пассажиров, прибывшие, в большинстве своем, направляются прямиком в аэропортовские туалеты, тем самым на протяжении нескольких часов максимально загружая эти службы.
На следующей неделе, в пятницу вечером, когда больше всего прилетало и вылетало самолетов, несколько сотен добровольцев, в основном свободные от работы уборщики, приехали по указанию Марго в аэропорт. Они должны были поочередно, в течение всего вечера, занимать каждый туалет в аэропорту. И эту задачу они выполнили. Марго с помощниками разработали детальный план, и добровольцы разошлись по заранее намеченным точкам, где, заплатив по десять центов, уютно устроились, развлекаясь чтением, слушая портативные радиоприемники и даже подкрепляясь принесенными с собой припасами. Некоторые женщины захватили с собой вышивку и вязание. Это была самая законная из сидячих забастовок.
В мужских туалетах добровольцы устроили длинные очереди к писсуарам, и каждая из очередей продвигалась поразительно медленно. Если мужчина, не участвовавший в заговоре, вставал в конце очереди, к писсуару он подходил примерно через час. Лишь немногие в состоянии были так долго ждать.
Люди в очередях тихо объясняли всем интересующимся, что происходит и почему.
Аэропорт превратился в скопище страдающих и разгневанных пассажиров, возмущенно жаловавшихся авиакомпаниям, которые, в свою очередь, набрасывались на руководство аэропорта. Последние были крайне растеряны, но ничего поделать не могли. Сторонние наблюдатели, не причастные к этой истории или не столкнувшиеся с нуждой, откровенно веселились. Безучастным не остался никто.
Средства массовой информации, которым Марго заранее дала знать, были представлены в большом количестве. Журналисты, соревнуясь друг с другом, дали материал, который телеграф разнес по всей стране, а затем он облетел и весь мир и был напечатан в столь разных газетах, как “Известия”, йоханнесбургская “Стар” и лондонская “Тайме”. В результате на следующий день весь мир хохотал.
В большинстве сообщений имя Марго Брэкен было выделено жирным шрифтом. Были ссылки на то, что грядет продолжение “сидячих забастовок”.
По расчетам Марго, нет сильнее оружия в любом арсенале, чем поднять на смех. После уик-энда служба аэропорта согласилась обсудить жалованье уборщиков — и в результате переговоров оно было повышено. В дальнейшем коррумпированное руководство профсоюза было переизбрано.
Сейчас Марго придвинулась ближе к Алексу и мягко произнесла:
— Какая, ты сказал, у меня голова?
— Ангельски-иезуитская.
— Это плохо? Или хорошо?
— Для меня это хорошо. Освежает. И почти всегда мне нравится то, за что ты берешься.
— Но не всегда?
— Нет, не всегда.
— Иногда то, что я делаю, вызывает антагонизм. И у многих. Что, если наши имена свяжут вместе в такой момент, как сейчас, когда тебе вовсе не хотелось бы иметь ко мне какое-либо отношение?
— Ничего, привыкнем. А кроме того, имею же я право на личную жизнь, как и ты.
— Как и любая женщина, — сказала Марго. — Но временами я задумываюсь, сможешь ли ты действительно к этому привыкнуть. То есть в том случае, если мы будем все время вместе. Я не изменюсь, ты это знаешь; и тебе нужно это понять, Алекс, дорогой. Я не смогу потерять независимость, как и не смогу перестать быть сама собой, перестать активно действовать.
