Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Конечно, но сначала, пожалуйста, прими душ.
— Душ? Благословение на всех богов! С горячей и холодной водой? Просто райское удовольствие: эти перебои с водой такая досада.
Горнт пригласил её на борт яхты, чтобы поддразнить Орланду, если будет нужно. Краса Снегов гораздо моложе, красивее, и, если она появится в одном из элегантных платьев, которые когда-то носила Орланда, это вызовет просто взрыв эмоций. В течение всего ужина он фыркал про себя, прикидывая, когда лучше вывести девушку, чтобы достичь максимального эффекта: разжечь Бартлетта и напомнить Орланде, что по гонконгским меркам она уже старовата и без его, Горнта, активной помощи никогда бы не заполучила Бартлетта, во всяком случае так, как ей этого хотелось.
«Хочу ли я, чтобы она вышла замуж за американца? — спрашивал себя Горнт, погрузившись в размышления. — Нет. И все же, если Орланда станет его женой, Бартлетт окажется в моей власти, потому что она в моей власти и так будет всегда. Пока что Орланда об этом не забыла. Пока она остается послушной и почтительной. И напуганной».
Он рассмеялся.
«О, как я буду наслаждаться своей местью, когда сорву твои планы, дорогая. И однажды я это сделаю. О да, милочка моя, я не забыл смешки всех этих самодовольных ублюдков — Пага, Пламма, Хэвегилла, Иэна чертова Данросса, — когда они узнали, что ты польстилась на жеребца вдвое моложе меня.
Может, сказать тебе, что ты моя май чжай?»
Когда Орланде было тринадцать, к нему пришла её мать-шанхайка.
— Времена настали очень тяжелые, Господин. Мы очень много задолжали компании, а вы проявляете столько терпения и доброты.
— Времена тяжелые для всех, — отвечал он.
— К несчастью, с прошлой недели отдел, в котором работал мой муж, закрылся. В конце месяца ему придется уйти, после семнадцати лет службы, и мы не сможем вернуть вам долг.
— Эдуарду Рамуш — прекрасный человек, и он без труда найдет новую работу, ещё лучше.
— Инь сяо ши да (Из-за малого теряем многое), — сказала она.
— Джосс, — проговорил он в надежде, что ловушка захлопнулась и все посеянные им семена наконец-то дадут всходы.
— Джосс, — согласилась она. — Но ещё есть Орланда.
— А что Орланда?
— Нельзя ли ей стать май чжай? — Май чжай называли дочь, которую навсегда отдавали кредитору за долги, которые нельзя было вернуть по-другому, чтобы он воспитывал её, или использовал, или отдал кому-то — как ему заблагорассудится. Это был старинный и вполне законный китайский обычай.
Горнт вспомнил, как взволнован был тогда. Переговоры продолжались несколько недель. Горнт согласился простить все долги Рамуша — долги, которым он так тщательно потворствовал, согласился восстановить Рамуша в должности, назначил ему скромную гарантированную пенсию, помог обосноваться в Португалии и оплатить обучение Орланды в Америке. Взамен семья Рамуш обещала, что Орланда достанется ему девственницей, трепетной и влюбленной, в день её восемнадцатилетия или раньше. Ни о каком отказе не могло быть и речи.
— Клянусь всеми богами, мы сохраним это в тайне на все времена. Думаю, что было бы лучше сохранить это в тайне и от неё самой, Господин. Но мы понимаем, кто подаст ей чашку риса, и она поймет тоже.
Горнт расплылся в улыбке. Ради тех замечательных лет стоило терпеть, вынашивать планы и поступиться небольшой суммой денег. «От этого выиграли все, — сказал он себе, — и я насладился ещё не до конца. Да». И он сосредоточил внимание на Красе Снегов.
— Жизнь прекрасна, — изрек он вслух, лаская её.
— Я счастлива, что вы довольны, Досточтимый Сэр. Я тоже довольна. Ваш душ — просто подарок богов. Я вымыла голову, вымылась вся. — Она улыбнулась. — Если ещё не время разыгрывать ваших друзей, не хотите ли заняться любовью?
— Хочу, — произнес он, как всегда восхищаясь откровенной прямотой китайских девушек для удовольствий.
Отец объяснял ему когда-то: «Ты даешь им деньги, а взамен получаешь их юность, „тучки и дождь", развлечения. В Азии это честная и почетная мена. Чем они моложе, чем больше смеха и наслаждения, тем больше ты должен заплатить. Это сделка, но никогда не ожидай чего-то романтического, настоящих слез: это не входит в их обязанности. Только развлечения и постельные утехи. Не требуй от них большего!»
Горнт с удовольствием разделся и лег рядом. Она провела руками по его груди — тёмные волосы, холеное тело — и начала. Через некоторое время она стала издавать тихие страстные возгласы, чтобы раззадорить его. И хотя мама-сан предупреждала, что этот гуйлао не такой, как все, что с ним прикидываться не нужно, она инстинктивно держалась первейшего правила при любви с чужеземцами: «Никогда не давай страсти увлечь тебя, потому что не сможешь выполнять свои обязанности со вкусом и бесстрашием. Никогда не забывай притворяться, что получаешь громадное наслаждение, что достигла „тучек и дождя", иначе гуйлао сочтет это оскорблением своего мужского достоинства. Гуйлао — люди нецивилизованные, им никогда не понять, что инь нельзя купить и что твой дар совокупления предназначен лишь для услаждения клиента».
Когда любовная игра закончилась и сердце Горнта забилось ровнее, Краса Снегов встала с кровати, прошла в ванную и, радостно напевая, снова приняла душ. Он пребывал в прекрасном настроении и отдыхал, закинув руки за голову. Вскоре она вернулась с полотенцем.
— Спасибо, — поблагодарил он и вытерся, а она снова скользнула к нему.
— О, я ощущаю себя такой чистой, и все так замечательно. Может, ещё займемся любовью?
— Не сейчас, Краса Снегов. Теперь ты можешь отдохнуть, а я позволю себе поразмыслить. Ты ублажила ян весьма благоприятным образом. Я скажу об этом мама-сан.
— Спасибо, — вежливо поблагодарила она. — Я хотела бы, чтобы вы стали моим особым клиентом.
Он кивнул, наслаждаясь ею, её теплом и чувственностью. «Когда бы ей лучше всего выйти на палубу?» — снова спрашивал он себя, абсолютно уверенный, что Бартлетт с Орландой сейчас там, а не улеглись в постель, как поступили бы цивилизованные люди.
И Горнт захихикал, трясясь всем телом.
В иллюминаторе рядом с кроватью проплывали огни Коулуна и коулунских доков. Горнт прислушался к приятному рокоту двигателей, встал с кровати и подошел к шкафу, где он держал дорогие неглиже, нижнее белье, разноцветные платья и шикарные домашние халаты, накупленные для Орланды. Ему доставляло удовольствие хранить эти вещи, чтобы их надевали другие женщины.
— Наведи красоту и надень вот это. — Он подал ей длинный, до полу, чунсам из желтого шелка: этот наряд был у Орланды одним из любимых. — Под него не надевай ничего.
— Да, конечно. Ой, какая красота! Он стал одеваться.
— Если мой розыгрыш удастся, можешь оставить его себе как премию.
— О! Тогда все будет, как пожелаете, — с жаром проговорила она, и, позабавленный этой неприкрытой алчностью, он даже рассмеялся.
— Сначала мы высадим наших пассажиров на гонконгской стороне. — Он указал в иллюминатор: — Видишь большой грузовой корабль у пристани, на нем флаг с серпом и молотом?
— А, да, господин. Корабль дурного знака? Сейчас вижу!
— Когда мы с ним поравняемся, пожалуйста, выйди на палубу.
— Понятно. Что я должна сказать?
— Ничего. Только мило улыбнись — сначала мужчине и женщине, потом мне, а затем спустись вниз и жди меня здесь.
— И это все? — засмеялась Краса Снегов.
— Да, только будь красива и мила и улыбайся — в особенности женщине.
— А-а! С любовью или ненавистью? — тут же поинтересовалась она.
— Ни так и ни этак. — Он впечатлился её проницательностью, восторженно предчувствуя, как женщины возненавидят друг друга.
Уединившись в своей каюте на борту «Советского Иванова», капитан Григорий Суслев закончил шифровку срочного сообщения, сделал глоток водки и перечел радиограмму.
Иванов — Центру. «Артур» сообщает, что папки могут быть поддельными. Его друг передаст мне сегодня вечером копии. Рад сообщить, что друг «Артура» перехватил также информацию об авианосце. Рекомендую немедленно дать ему премию. Дополнительные копии посланы мной по почте в Бангкок для отправки диппочтой, а также на всякий случай в Лондон и Берлин.
