1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь - Коваленин Дмитрий Викторович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
К марихуане Тэнго особого интереса не испытывал. Лучше уж оставаться в ясном уме даже в двулунном мире. Зачем еще больше искажать реальность? Опять же, переспать с Куми Адати ему не хотелось. Да, эта двадцатитрехлетняя медсестра была ему симпатична. Но страсть и симпатия — все-таки разные вещи. Во всяком случае, так считал сам Тэнго. И не слети с ее губ ключевые слова — Маза и Дота, — он, скорее всего, нашел бы предлог, чтобы в гости не заходить. Сел бы в автобус возле ее дома или вернулся в гостиницу на такси.
Все-таки он в Кошачьем городе, где ни к чему опасному лучше не приближаться. Но когда она произнесла это — Маза и Дота, — отказаться от приглашения Тэнго уже не мог. А вдруг Куми Адати подскажет ему, откуда в палате отца появился Воздушный Кокон с маленькой Аомамэ?
Квартирка ее была в самый раз для пары молодых сестер — две небольшие спальни, крохотная кухня, гостиная. Мебель собрана откуда ни попадя, без какой-либо заботы о стиле. На обеденном столе — аляповатая лампа с цветастым абажуром. В окне за цветастыми занавесками — какие-то огороды, за ними темнеет смешанный лес. Просторный пейзаж, который почему-то совершенно не радует глаз.
Они прошли в гостиную, и Куми Адати усадила Тэнго в двухместное кресло — огромное красное «гнездышко для влюбленных», нацеленное в телевизор напротив. Достала из холодильника банку пива «Саппоро» и вместе с парой стаканов поставила на столик.
— Переоденусь во что-нибудь посвободнее, — сказала она. — Я скоро.
Не возвращалась она довольно долго. Из спальни то и дело доносился какой-то шум. Судя по скрипу и грохоту, ящик комода выдвигался с большим трудом. Что-то с глухим стуком падало на пол, и Тэнго невольно оборачивался к закрытой двери. Похоже, кое-кто и правда захмелел сильнее, чем казалось со стороны. Через тонкую стену из соседней квартиры пробивались звуки телевизионного шоу. Какие-то юмористы без умолку что-то бубнили, и через каждые десять-пятнадцать секунд невидимый зал разражался хохотом и аплодисментами. Тэнго уже откровенно жалел, что согласился на приглашение. Хотя в глубине души понимал, что находится здесь не случайно — и попал бы сюда все равно.
Дешевое кресло, в котором он сидел, раздражало шершавой обивкой. Сколько в таком ни ерзай, удобной позы не примешь, только разозлишься сильнее. Тэнго отхлебнул пива и взял со столика пульт телевизора. Повертел в руках, изучая кнопки, затем включил телевизор. Перебрав с десяток каналов, остановился на выпуске «Путешествуем с Эн-эйч-кей», посвященном железным дорогам Австралии. Просто потому, что в этой программе хотя бы никто не кричал. Под плавные рулады гобоя дикторша спокойным голосом расписывала преимущества элитных спальных вагонов Трансконтинентальной железной дороги.
Ворочаясь в неудобном кресле и равнодушно следя за картинками на экране, Тэнго думал о «Воздушном Коконе». Куми Адати не знает, что текст написал он. Но дело не в этом. Главная загадка — в том, что, описывая Воздушный Кокон до мельчайших деталей, Тэнго ничего не знал о нем. Ни что такое сам Кокон, ни что означают Маза и Дота — обо всем этом он не имел ни малейшего представления. Да, в общем, не представляет и теперь. И тем не менее молоденькой медсестре книга понравилась настолько, что она прочла ее трижды. В чем же секрет?
Куми Адати вернулась, когда по ящику расхваливали утреннее меню вагона-ресторана, и пристроилась рядом с Тэнго в «кресле для влюбленных» — таком тесном, что их плечи невольно соприкасались. Переоделась она в безразмерную футболку и светлые спортивные штаны. На футболке красовалась эмблема — желтый смайлик. Последний раз Тэнго встречал такой в начале 70-х, когда музыкальные автоматы в кафе с ненормальной громкостью выдавали хиты «Грэнд Фанк Рейлроуд». Но футболка вовсе не выглядела старой. Неужели где-то и сейчас еще выпускают одежду с такой эмблемой?
Куми Адати принесла из холодильника еще пива, с шумом открыла банку, налила в стакан и залпом выпила целую треть. Затем сощурилась, точно довольная кошка, ткнула пальцем в экран, на котором поезд мчался между скалистых гор, и спросила:
— Где это?
— Австралия, — ответил Тэнго.
— Австралия, — будто копаясь в памяти, повторила она. — Австралия… Это которая в Южном полушарии?
— Ну да. Австралия, родина кенгуру.
— Одна моя подруга была в Австралии, — потирая веки, вспомнила Куми Адати. — Как раз в сезон, когда спариваются кенгуру. Говорит, они занимаются этим где попало — в парках, на улицах, у всех на виду…
Тэнго подумал, что бы сказать по этому поводу, но ничего подходящего в голову не приходило. А потому он просто взял пульт и выключил телевизор. В комнате сразу стихло. Неожиданно прекратился и шум из соседней квартиры. Только рев проезжавших за окном автомобилей изредка нарушал полуночную тишь. И все же, прислушавшись, Тэнго различил вдалеке незнакомый звук. Раздавался он непонятно откуда, но с определенной периодичностью. Стихал, а после короткой паузы повторялся.
— Это филин, — пояснила медсестра. — Живет в лесу и гугукает по ночам.
— Филин? — машинально повторил Тэнго.
Куми Адати положила голову ему на плечо и, ни слова не говоря, стиснула его руку. Ее волосы щекотали ему шею. «Кресло для влюбленных» становилось все неудобнее. Филин и дальше многозначительно гугукал в своем лесу. Призывно, хотя и предостерегающе.
— Я не слишком навязчива? — спросила Куми Адати. Тэнго промолчал. А потом спросил:
— У тебя нет парня?
— С этим все сложно, — абсолютно серьезно ответила она. — Большинство нормальных парней после школы уезжают отсюда в Токио. Потому что здесь и учиться толком негде, и приличной работы не найти. Ничего не поделаешь.
— Но ты же осталась.
— Ну да… Конечно, зарплата небольшая и работа нелегкая, но жить мне здесь нравится. Вот только бой-френда непросто найти. Если кто и находится — вечно не тот, кого хотелось бы видеть рядом.
Стрелки настенных часов подползали к одиннадцати. После одиннадцати гостиница запирается на ночь, вспомнил Тэнго. А он все никак не встанет с этого чертова кресла. Словно сил не хватает. Может, дурацкая форма кресла тому виной? Или он просто пьянее, чем думает? Рассеянно слушая крики филина и поеживаясь от прикосновенья чужих волос к своей шее, Тэнго разглядывал нелепую лампу под вычурным абажуром.
А Куми Адати тем временем готовила все для раскурки, мурлыча какой-то веселый мотивчик. Взяла кусочек черной смолы, мелко-мелко, точно сушеного тунца, настрогала его безопасной бритвой, затолкала в плоскую трубочку и крайне сосредоточенно чиркнула спичкой. По комнате расплылся характерный сладковатый аромат. Первой затянулась сама. Вобрала в себя дыма побольше, задержала в легких подольше, медленно выдохнула. И жестом пригласила Тэнго следовать за собой. Он сделал то же самое: затянулся, задержал в себе дым, медленно выдохнул.
Несколько раз трубка переходила из рук в руки. Все это время оба молчали. Соседи опять врубили телевизор — из-за стенки вновь доносились взрывы хохота невидимой аудитории, причем даже громче прежнего. Безудержный смех лишь изредка прерывала реклама.
Совместная раскурка продолжалась минут пять, но ничего не происходило. Окружающий мир не менялся. Цвета, запахи, формы предметов оставались теми же. Филин и дальше гугукал в лесу, а волосы Куми Адати все так же покалывали шею Тэнго. Двухместное кресло было по-прежнему неудобным. Стрелки настенных часов не меняли своих скоростей, а люди из телевизора все так же заливались смехом. Особым смехом, который не станет счастливым, сколько его из себя ни выдавливай.
— Ничего не происходит, — сказал наконец Тэнго. — Видно, на меня эта штука не действует.
Куми Адати похлопала его по колену
— Все в порядке. Погоди чуток, — сказала она.
И оказалась права. Наконец его мозг среагировал. Раздался щелчок, словно кто-то включил потайной рубильник, и в голове что-то медленно сдвинулось. Тэнго казалось, что его голова — чашка, в которой сознание плещется подобно жиденькой рисовой каше. Только чашку раскачивают, и серое вещество того и гляди прольется наружу. Такое с ним творилось впервые. Никогда еще он не ощущал собственные мозги как отдельную кашу с определенной густотой. Гугуканье филина перемешивалось с этой кашей и растворялось бесследно.
