Память (Книга вторая) - Чивилихин Владимир Алексеевич (книга бесплатный формат txt) 📗
Правда, в Нежине числилось за декабристом небольшое отцовское наследство, и декабристу по этому завещанию досталась «дворовая девка» и три тысячи четыреста рублей денег. Крепостную девушку, наверное, причислили к сословию государственных крестьян, потому что ее владелец, как и другие декабристы-разрядники, по приговору лишался всех прав состояния, в том числе и права распоряжаться судьбой крепостных, а вот взять в казну сравнительно небольшую сумму наследных денег Николая Мозгалевского было юридически неправомочно, и судебный заседатель Нежинского уездного суда Осип Мозгалевский, возможно, перед смертью предусмотрел этот крайний случай…
И вот прошли годы. Первый нарымский политический ссыльный Николай Мозгалевский среди лютой зимы, когда, быть может, у него кончались съестные припасы, пытается выручить отцовское наследство. Не исключаю, что он прослышал о некоторых послаблениях своим товарищам, которые, используя родственные связи, благосклонность прогрессивных сибирских чиновников и неясности в своем правовом статусе, добивались кой-каких послаблений, облегчения условий существования для себя и своих семейств. 4 февраля 1834 года декабрист посылает прошение властям. Нет, не царю, к которому он так ни разу и не обратился, не к графу Бенкендорфу даже, а к томскому губернатору, надеясь, очевидно, что дело может разрешиться сторонним путем. В письме нет никаких жалоб, лишь просьба доверить получение доли отцовского наследства его старшим братьям Алексею и Петру, проживающим в Нежине. Другими словами, нужно было его доверенность скрепить казенной печатью. Однако томский гражданский губернатор, коему ничего не стоило отдать такое распоряжение, проявил осторожность, не найдя «в правилах о государственных преступниках ясного на сей предмет разрешения», и обратился за разъяснениями в министерство внутренних дел.
И вот передо мной поразительный документ, от которого веет мертвым духом равнодушия: «На сие г. статс-секретарь Блудов в отношении от 11 сентября 1834 года отозвался, что как находящийся в заштатном городе Нарым государственный преступник Николай Мозгалевскии лишен всех прав состояния и на основании указа 29 марта 1753 года должен быть почитаем политически мертвым, то засим и не находит он возможности ходатайствовать о разрешении ему совершить доверенность на имя брата». Эта запоминающаяся фамилия «Блудов», эта исходящая дата, по которой можно исчислить, сколь долго ходила бумага просителя, эта ссылка на закон середины XVIII века, почти через столетие преследующий почитаемого «политически мертвым» декабриста…
Документ, публикуемый здесь впервые, говорит о многом, однако на нем дело не кончилось. Должно, на семейном совете было решено все же обратиться насчет судьбы наследства к самому графу Бенкендорфу. И не знаю уж, по какой причине прошение написал не декабрист-в Петербург обратилась Авдотья Ларионовна, научившаяся лрамоте у мужа. Скорее всего, Николай Мозгалевокий ненавязчиво, в расдете на человеколюбивое понимание, хотел подчеркнуть, что деньги нужны не ему, а его ни в чем не повинной семье. Но почему в качестве доверителя на_ званы на сей раз не братья декабриста, а другое лицо? Стоп, вот оно то, что я вспоминал и не мог вспомнить, искал и нашел! Авдотья Ларионовна просит разрешения получить наследные деньги государственного преступника йзятю мужа моего отставному ротмистру Игнатию Гржимайлову".
Николай Мозгалевскии, очевидно, надеялся, что любимая его старшая сестра, в честь которой он назвал свою первую дочь, найдет способ переслать деньги в Сибирь и поможет племянницам и племянникам. Мотив просьбы Авдотьи Лариоповыы звучит деликатно-объяснительно: «для употребления оных на воспитание и содержание детей наших, в проступках отца не участвовавших».
Нет, граф Бенкендорф не расчувствовался! С текстом указа от 29 марта 1753 года я, правда, не знаком и не знаю, что говорится в нем о детях государственных преступников, только граф трижды отгородился от детей декабриста — существующими законами, царем и даже… собственной трусостью. Он ответил, что не осмеливается просьбу жены декабриста «представить Государю императору, ибо таковое испрашиваемое государственному преступнику дозволение противно существующих законов».
Сдал я дела обратно в хранилище, расписался в книге учета, отметил пропуск и, вернувшись домой, позвонил Тамаре Ннколаевне Грум-Гржимайло.
— Опять я, простите, по поводу вашей фамилии.
— Пожалуйста! Если смогу, как говорится, помогу.
— Вы хорошо помните родословное древо, которое вам показывал Алексей Григорьевич?
— Целый вечер мы над ним просидели, но всего я помпить, конечно, не помню-это же баобаб!
— Не встречалось ли вам такое имя — Игнатий Гржимайло?
— Игнатий? Помню, встречалось. И еще какие-то литовские и польские имена — Казимир, например. Это было, когда они писались «Гржимайло», без «Грумм».
— А откуда взялась эта прибавка?
— Вначале, говорю, никакой прибавки не было. Незадолго до первого раздела Польши Иван Гржимайло, внук смоленского стольника, женился на православной девушке Екатерине. Будучи по родовой традиции воином, во время этого раздела он погиб, а дальше с фамилией приключилось что-то непонятное. Может, по желанию умершего или какой другой причине вдова его, записывая детей в русское подданство, вернулась к легендарному родовому корню «Гржим», но в переложении с латинского написания он до неузнаваемости изменился — так образовалась фамилия Грумм. В середине прошлого века внуки Ивана Гржимайло восстановили отцовскую фамилию, сохранна, однако, прибавку «Грумм». Но фамилия трудно воспринималась на слух, и в документах возникала чиновничья путаница. В 1899 году Департамент герольдии правительствующего Сената предложил-для упрощения, что ли, всему роду писаться «Грум-Гржимайло».
— Не сказал бы, что слишком упростили.
— Да, конечно… А после революции Григорий Ефимович, путешественник, решил отменить для себя решение царских геральдистов и восстановил отнятую ими буковку "м", не желая, как он полушутя объяснял, иметь в своей фамилии тринадцать букв. Поэтому ленинградская ветвь до сего дня пишется так, а мы этак. Смешно?
— Да нет, почему же. Спасибо вам…
7
При очередной встрече с правнучкой декабриста Николая Мозгалевского историком Марией Михаиловной Ьогдановой я спросил ее насчет Игнатия Гржимайлы.
— Целая история! — оживилась она, — Однажды, работая в архиве, я заметила по росписям посетителей фамилию «Грумм-Гржимайло». Укараулила на другой день, и мы познакомились. Это был Алексей Григорьевич сын путешественника. Он мне подтвердил, что Игнатий Казимирович Гржимайло принадлежал их роду
Игнатию Гржимайло какими-то путаными способами удалось превратить наследные деньги декабриста Николая Мозгалевского в долевой пай одного беспризорного, заложенного-перезаложенного поместья, где они вскоре уничтожились, потому что нежинский последыш знаменитого рода польско-литовских рыцарей оказался весьма нснадежным доверенным лицом. Не знаю, каким был служакой и воякой этот ротмистр, но в отставке он пристрастился к винишку и картишкам, вечно жил в долгу как в шелку, так что декабристу Николаю Мозгалевскому, как всегда, не повезло — денег своих он не получил.
Быть может, на том отставном ротмистре бесславно прервалась многовековая военная традиция Гржимов и — лучшие представители этого рода пошли в науку, которои новое время предоставило такие обширные поля сражений? Однако позже я узнал о поручике 4-го резервного батальона Брянского пехотного полка Александре Игнатьевиче Гржимайло, скорее всего сыне того ротмистра. Учился он в Полтавском кадетском корпусе, в 1862 году оыл прикомандирован к генштабу для подготовки в военную академию, но вскоре попал в опалу. Князь Витгенштеин, нс фельдмаршал, командовавший 2-й армией в декабристскую эпоху и к тому времени умерший, а генерал-лейтенант Эмилий-Карл Людвигович Витгенштеин выступил в «Военном сборнике» за усиление палочной дисциплины в армии. И вот сто шесть офицеров Петербургского военного гарнизона публично выступили с протестом. Среди них был и Александр Гржимайло, унаследовавший нравственные принципы своих дальних родственников-декабристов Николая Мозгалевского и Александра Корниловича… А чуть позже узнал я еще о нескольких воинах-Гржимах.
