Сердце крысы - Миронова Лариса Владимировна (библиотека электронных книг TXT) 📗
В честном бою он не раз жертвовал безопасностью, подвергая свою жизнь смертельному риску. И не было страх! Но когда тебя выслеживают – это уже совсем другое дело. С этим трудно что-либо поделать – страх побеждал разум и волю. Сильная духом крыса пасовала перед внезапной опасностью.
Но что такое – дух? Это симбиоз души и тела. Сколь ни сильна душа, но тело трепещет, если есть угроза его существованию.
Но вот навстречу ему попалась землеройка. Она была меньше Дарли, но отличалась, судя по её отчаянному виду, неприветливым, вздорным нравом. Показав долотообразные резцы, она вмиг схватила Дарли за ухо и тут же растрепала его в клочья. Но как же она заблуждалась, надеясь на снисходительность со стороны крысы! Дарли, дико взвыв скорее от ярости и раздражения, чем от боли, решительно схватил нахалку за шиворот, сильно куснул её и, хрякнув пару раз оземь с большим старанием, швырнул подальше от себя и поспешил дальше, всё ещё досадуя за вынужденную остановку.
Наконец он добрался до своего уютного гнезда в самой глубине норы, почти у края плотины, и только тогда к нему вернулось его прежнее спокойствие. Он облегченно перевел дух и даже впал в некоторую философскую задумчивость. «Вот наша жизнь! – думал он. – Каким бы храбрым ты ни был, но всегда найдётся хищник, который повергает тебя в ужас одним своим видом, потому что… таков закон природы?»
В этот день на ужин пришлось довольствоваться лишь пучком сухих кореньев, что было чрезвычайно не вкусно.
…Наступало опасное время, но Дарли, проживший всю свою сознательную жизнь в усадьбе, об этом пока не догадывался. Конечно, и ему приходилось бывать в поле, за овином, но все эти случайные вылазки не могли, конечно, дать ему настоящего знания о жизни, со всеми её сложностями и хитросплетениями причин и следствий.
Близилась осень, и с её приходом задули сильные северо-восточные ветры. Они-то и загоняли воду в конец трубы-воронки шлюза. Шла пора августовских ливней и наводнений.
На этот раз вода поднялась так высоко, как не поднималась в этих местах никогда. Когда первые потоки мутной стихии поглотили стенки русла и бесшумно покатились в тоннель, поднялась невообразимая сумятица. Маленькие обитатели подземки были захвачены врасплох. Писк и визг стоял такой, что у Дарли в ушах что-то неприятно затрещало, и он, боясь окончательно потерять слух, быстро почесал задней лапой в ушной раковине – треск прекратился. «Ой-ё-ёй!» – недовольно подумал Дарли, отчаянно вертя головой во все стороны. Теперь было ясно и ежу – грядут весьма грозные испытания.
Мириады коричневых и оранжевых кузнечиков, пестрых жирных жуков, длинных лоснящихся червяков и мохнатых цветных гусениц, тесня и толкая друг друга взбирались вверх по стебелькам травы, спасаясь от надвигавшейся воды. Батальоны мышей, крыс, землероек, негодуя на бушующую стихию и трясясь от страха и ужаса одновременно, спешили выбраться из тоннелей. И вся эта лавина мелкой живности дружно устремилась к плотине.
Дарли ещё спал, когда его разбудил сильный страх шум наверху. Прочистив уши, он всё ещё надеялся, что ничего страшного не произошло, и снова улегся на мягкую подстилку, чтобы доснить приятный сон.
Но не успел он прикрыть глаза и сладко зевнуть, как вынужден был принять бодрый ледяной душ. Холодная вода окатила его всего – от розового кончика носа до кончика серого чешуйчатого хвоста. Едва не захлебнувшись, Дарли ринулся наверх и … с разбегу свалился прямо в холодную воду. Вот тут только он заметил, что творится нечто ужасное.
Дарли неплохо плавал (в усадьбе был чудный пруд, в котором часто лунными ночами кутались молодые крысята), но в данную минуту ему вовсе не хотелось водных процедур, он уже неделю покашливал и очень опасался двусторонней пневмонии. Именно поэтому, оказавшись вдруг в воде, он раздосадованно крикнул – чёрт бы всё это побрал!
Так, сердито вереща и отчаянно вертя шеей, сидел он на задних лапках и брезгливо наблюдал ту невообразимую сумятицу, что устроили несчастные животные, силясь спасти свои шкурки и панцири. «Настоящее вавилонские столпотворение!» – изрек он, ни к кому, собственно, не обращаясь и решив для себя, что всё это беснование природы не спроста…
С первыми потоками наводнения налетели болотные ястребы, проживавшие неподалёку, – наводнение готовило им сытное угощение. Вслед за ними явились нахальные вороны, громко и картаво орущие. Они закрыли полнеба, солнце и все пути к отступлению. Хищные птицы носились над обезумевшей от страха живностью, жадно хватая добычу, беззащитно лепившуюся у плотины, и тут же взмывая в высь.
О, как это подействовало на тонкую, открытую впечатлениям душу Дарли! Выгнув спину дугой, перескочил он через дюжину неопытных беглецов и очутился в самой гуще землероек и мышей – на них ястребы не бросались, увлеченные более крупной и жирной добычей. Мелюзга, однако, не пришла в восторг от непрошенного вторжения и дружно возмутилась. Дарли примирительно поднял лапу – время ли сводить счеты?
Однако расслабляться не было времени. Укрывшись от ястребов, он тут же увидел злые глаза планирующей прямо на него вороны. Он просто пришел в ярость от неслыханной наглости птицы – а этих злодеек он глубоко презирал, считая, что слухи об их уме явно преувеличены. Взметнувшись к небу в олимпийском прыжке, он злобно вцепился в мощное бедро воровской птицы и сильно рванул её вниз, на себя, рухнув вместе с ней в самую середину орущих и вопящих грызунов. Ворона испустила гортанный карк и стала ожесточенно бить своим смертоносным клювом направо и налево. Горы трупов росли на глазах…
На помощь Дарли уже спешили три землеройки крутого нрава. Приблизившись, они перемигнулись с отважной крысой и тут же взобрались на крылья вороны. Они с ожесточением, вообще-то несвойственным столь малому народцу, принялись рвать когтями и зубами твердую радужную оболочку тесно прижатых друг к другу перьев – надежный панцирь, предохранявший тело птицы от ран. И грызуны одолели бы незадачливую птицу, не приди ей на помощь лихие товарки. Минуты две-три ещё длился поединок вороны с диким племенем грызунов, и вот уже порядком растрепанная птица освобождена. Взмахнув помятыми крыльями, она тяжело взмыла над плотиной, сплошь усеянной изодранными в клочья мохнатыми тушками.
