Мы с королевой - Таунсенд Сьюзан "Сью" (электронные книги без регистрации TXT) 📗
— А тут всем положены бесплатные школьные обеды, — тихо заметил мистер Ньюмен. — Так что он среди своих.
Чарльз помахал сыну и вышел вместе с миссис Стрикленд. Лавируя между расставленными вдоль коридора ведрами, Чарльз сказал:
— Значит, вам не хватает учебников?
— А еще бумаги, карандашей, клея, красок, гимнастических снарядов, ножей, вилок и ложек для столовой, а также учителей, — ответила миссис Стрикленд. — Но в остальном наша школа прекрасно оснащена. Родители нам очень помогают, — добавила она, — вот только денег у них нет. Они в состоянии купить весьма ограниченное количество лотерейных билетов и даже на дешевые распродажи ношеной одежды не могут ходить регулярно. Здесь вам не зеленый безбедный пригород, мистер Тек.
Чарльз был с нею вполне согласен; в районе Цветов даже листьев под ногами — кот наплакал; Чарльз подозревал, что и осенью их больше не станет.
МАЙ
23. Два сапога — пара
Было первое мая, праздник весны. Чарльз крикнул Диане:
— Закрой-ка глаза, милая. У меня для тебя сюрприз.
А Диана еще и не открывала глаз: всего-то полседьмого утра, рань страшная; она повернулась на бок лицом к двери. Чарльз вышел из ванной и подошел к кровати.
— Открой глаза.
Она открыла один глаз, потом другой. Он выглядел как всегда, разве что волосы приглажены тщательнее обычного… Тогда Чарльз повернулся спиной, и Диана испуганно ахнула. С затылка у него свисал стянутый ярко-красной махровой ленточкой «конский хвост». Очень еще маленький, но тем не менее… Уши торчали теперь особенно заметно.
— Ну, потряс, дорогой.
— Правда?
— Ага, потрясон.
— Как ты думаешь, маме понравится? — Чарльз обеспокоенно нахмурился.
— Не знаю. Папе — точно нет.
— Но тебе-то нравится?
— Клево.
— У нас свекла проклюнулась, а у дроздов одна самочка уже сидит на яйцах.
— Класс. Диана начала привыкать к этим садово-огородным репортажам ни свет ни заря. Каждое утро Чарльз вставал в шесть и принимался топать по саду в высоких резиновых сапогах. Она очень старалась проявлять интерес, но Боже милостивый… Она со страхом думала о предстоящей осени: он, очевидно, надеется, что она будет варить варенье, солить и мариновать овощи. Он уже просил ее не выбрасывать пустые банки, предвидя изобилие продуктов, выращенных своими руками. Она встала с постели и потянулась за шелковым халатом.
— Я так счастлив; а ты? — спросил он.
— Потрясающе счастлива, — солгала она.
— Ведь это значит, — продолжал Чарльз, — что сад экологически чист. Дрозды ни за что не станут…
Сквозь стену, отгораживающую их от соседей, они услышали, как заплакал Шэдоу, потом скрипнули пружины кровати: это встала его мать, чтобы сунуть ему бутылочку с чаем. Прежде чем уйти в ванную, Диана сказала:
— Чарльз, мне нужно сделать прическу. Дай мне, пожалуйста, денег.
— Но я собирался на этой неделе купить мешок костной муки, — растерянно сказал Чарльз.
Шэрон крикнула через стену:
— Ди, я тебя сама подстригу. Зря, что ли, шарашила в ученицах у парикмахера. Зайди часиков в десять.
— Звукоизоляция в этих домах чудовищная. Ее, можно сказать, просто нет.
Сквозь другую стену Диана с Чарльзом услышали, как Уилф Тоби говорит жене:
— Только бы Диану не обкорнали.
Потом в стену ударило изголовье кровати: это Вайолет, проворчав: «Кончай трепаться», повернулась на другой бок.
Диана и Чарльз спустились вниз и стали шарить по полкам в поисках чего-нибудь на завтрак. В денежном отношении они, как и вся их родня в переулке Ад, были совершенно, до неприличия на мели, и днище их корабля уже царапали предательские скалы государственного пособия. Чарльз дважды посылал целую пачку официальных прошений. Они каждый раз возвращались с сопроводительным письмом, утверждавшим, что бумаги «неверно оформлены».
Когда прошения вернулись во второй раз, Диана сказала:
— А я думала, ты знаешь арифметику, правописание и все такое.
Швырнув письмо через всю кухню, Чарльз завопил:
— Да разве это английский язык? Это канцелярская абракадабра! А их арифметику сам черт не разберет.
Усевшись опять за кухонный стол, он сделал еще одну попытку, но расчеты были ему явно не по силам. Он уяснил одно: они не могут требовать Жилищное Пособие, пока не известен размер Дополнительной Выплаты Малообеспеченным; а Дополнительную Выплату можно просить, только когда установлен размер Жилищного Пособия. Кроме того, существует Семейный Кредит, пользоваться которым они еще не могут, но который, судя по всему, тоже принимается в расчет. Пытаясь во всем этом разобраться, Чарльз невольно вспомнил Алису в Стране Чудес. Он тоже блуждает в каком-то сюрреалистическом мире. Он получает письма с просьбой позвонить, но когда звонит, никто не берет трубку. Он пишет письма, но не получает ответа. Ему ничего другого не остается, как отправить третью пачку прошений и ждать от государства обещанных этим самым государством пособий. А они с Дианой едва сводят концы с концами. Они меняют вещи на продукты, занимают деньги и уже задолжали пятьдесят три фунта восемьдесят один пенс Виктору Берримену, хозяину «Еды-да-да» и филантропу.
В дверь постучал молочник — они ему давно не платили. Обшарив глазами кухню, Диана схватила с полки набор рюмок для яиц веджвудского фарфора. Чарльз побежал за нею, зажав в кулаке серебряную ложку с фигурной ручкой в виде апостола.
— Попроси у него дюжину яиц, — шепнул он, сунув жене ложку в свободную руку.
Молочник Барри стоял на ступеньках крыльца, не спуская глаз со своей тележки. Когда дверь отворилась, у него упало сердце: он понял, что ему опять не заплатит наличными.
В тот же день Чарльз возился в саду, связывая в пучки стебли кормовых бобов; мимо прошла Беверли Тредголд, толкая перед собой старую высокую коляску, в которой лежала ее крохотная племянница. На Беверли была черная мини-юбочка из синтетического трикотажа, белые туфли на высоких каблуках и красный свободного покроя жакет. Ноги у нее посинели от холода. У Чарльза свело желудок. Он выпустил из рук стебли, и они с треском повалились на землю.
— Подсобить? — спросила Беверли.
Чарльз кивнул, Беверли вошла в сад и помогла ему подобрать стебли. Когда Чарльз соорудил из них нечто вроде вигвама, Беверли ухватила их за макушки и держала, пока Чарльз связывал их зеленым шпагатом. От нее пахнет дешевыми духами и сигаретами, думал Чарльз. Она должна бы вызывать у меня отвращение. Он судорожно пытался сообразить, что бы такое сказать, тут сойдет что угодно. Главное — оттянуть минуту расставанья.
— Когда нас снова вызовут в суд? — спросил он, хотя прекрасно помнил когда.
— На той неделе, — сказала Беверли. — Ох, страх меня берет.
Он заметил, что у нее не хватает четырех коренных зубов. Ему хотелось поцеловать ее в губы. Вышло солнце, и посеченные концы ее волос засверкали; ему хотелось погладить ее по волосам. Она зажгла сигарету, и он, активный противник курения, захотел ощутить ее дыхание. Сумасшествие какое-то, подумал он, начиная понимать, что влюбился в Беверли Тредголд. Либо дело обстоит именно так, либо же он подцепил вирус, разрушительно действующий на его умственные способности, во всяком случае, на его здравый смысл. Мало того, что она простолюдинка, у нее и вид плебейский до вульгарности. Беверли двинулась было прочь, и Чарльз сменил тактику, лишь бы удержать ее.
— До чего же обворожительный ребенок! — вскричал он.
По правде говоря, маленькая Лесли отнюдь не была приятным на вид младенцем. Она лежала на спине и сердито сосала большую розовую соску-пустышку; взгляд ее голубых глаз, неотрывно смотревших в небо над переулком Ад, напоминал взгляд разочарованного жизнью старика. От нее исходил тяжелый запах. Одежда на малышке не отличалась свежестью. Поправив ей у шейки флюоресцирующее розовое редкой вязки одеяло, Беверли собралась двинуться дальше.
