Таблоид - - (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Так что жениться я, в общем-то, и не собирался. Думал: заведу жену, детей, а сам не выдержу. Семья будет страдать. Я не хотел осложнять чью-то жизнь. Решил, что лучше оставаться одному.
Так что жизнь почти не изменилась. У меня даже имя осталось прежнее.
Обычно, когда человек становится монахом, он получает другое, монашеское, имя. А я не хотел, чтобы в паспорте у меня значилось «Владимир Саввич», а люди звали бы меня… «владыко Пантелеймон»… или, скажем, «Амникодист».
Меня постригали в монахи в Троице-Сергиевой лавре. По традиции этой лавры, заранее были написаны три записки с разными именами: «Никон» (имя, предложенное настоятелем лавры), «Константин» (имя, предложенное патриархатом) и «Владимир» (имя, которое я предложил сам).
Постригавший меня ленинградский митрополит Никодим вытащил одну записку и громко прочел: «Брат наш… Владимир».
Я почувствовал, что по лицу у меня расползается улыбка.
— Правда ли, что у православных монахов какое-то особенно строгое постное меню?
— Не люблю, когда мне задают такие вопросы. Я ведь не спортсмен, не музыкант, чтобы кого-то интересовали подробности моей личной жизни.
— И все-таки?
— Хорошо. Я отвечу. Есть я стараюсь поменьше. Образ жизни у меня сидячий. Калорий расходуется мало, а толстеть не хочется.
С утра — очень легкий завтрак. Салат или каша. Вечером я почти никогда не ем. Разве что немного орехов. Просто чтобы не принимать лекарства на голодный желудок.
Когда несу послушание в монастыре, то там пост, конечно, строже. Недавно жил при Псково-Печерском монастыре. Решил себя испытать и десять дней голодал. Не ел вообще ничего.
Чувствовал себя превосходно! Восстановил свой нормальный вес: 75 килограммов. Ровно столько я весил в пятьдесят лет. Нормализовалось давление.
Организм так очистился, что в комнату вносили гвоздики, и я чувствовал их запах. А ведь считается, что гвоздики не пахнут.
Сейчас времени заниматься собой нет. Ничего этого я, конечно, не чувствую.
А вообще, вы поймите: я никогда не был приходским священником. Или монахом, служащим в монастыре. Я очень рано попал в особую рабочую струю и начал много работать за границей. Выполнял задания, наполовину церковные… а наполовину… скажем так, — дипломатические.
— Вы помните свою самую первую поездку?
— Прекрасно помню. При Хрущеве границы СССР немного приоткрылись. В 1961-м за рубеж отправилась первая большая делегация Русской Православной Церкви.
Сложилось так, что в эту делегацию попал и я.
Мы ехали в Нью-Дели, на конференцию Всемирного Совета Церквей. Есть такая организация. Ответственность — жуткая!
Все понимали: случись что, и это моментально отразится на отношении советского правительства к Церкви. А с другой стороны, мы разговаривали с людьми, видели, что им безумно интересно, но на самом деле люди уверены, что все приехавшие священники — агенты КГБ.
Приходилось доказывать, что мы представляем не Кремль, а именно Церковь.
Вставали затемно. Прямо в номере отеля служили литургию. Потом шли на заседания. Опыта никакого не было. Но мы старались изо всех сил, пытались представлять Православие в мире.
— Насколько я знаю, за тридцать лет вы успели побывать от Парижа до Индии…
— Да. Успел.
— Какой город запомнился больше всего?
— Иерусалим. Когда я был заместителем начальника Духовной миссии в Святой земле, нас там было всего трое. А иностранных посольств, миссий, представительств — больше сорока.
Я прожил там полгода. Начальник Миссии каждый вечер шел на один дипломатический прием, эконом — на другой, а я — на третий.
А еще мне, разумеется, запомнилась поездка 1962 года в Рим на II Ватиканский Собор, когда я встречался с Папой Иоанном XXIII. Я был там наблюдателем от Русской Православной Церкви.
То, что я увидел в Ватикане, меня потрясло!
— Потрясло?
— Все, что меня окружало, было таким величественным… сам этот громадный ватиканский Собор св. Петра… Вы, кстати, знаете, что наш петербургский Казанский собор — его уменьшенная копия?
На одном только заседании там могли присутствовать 90 кардиналов! Три тысячи епископов! И это в те годы, когда на весь громадный Советский Союз было 40-50 епископов!
— Было обидно за державу?
— И это тоже. Но главное, именно в Ватикане я впервые увидел, чем может стать Церковь, если ей не мешать нормально развиваться.
Огромное количество процветающих монастырей! Прекрасно функционирующие учебные заведения! Организации мирян, с которыми не могут не считаться правительства!
Вы даже не представляете, насколько это прекрасно работающая система! Ватикан отлаживал ее две тысячи лет. Сегодня Церковь на Западе — это могучая общественная сила!
В Ватикане я увидел, какой могла бы быть Русская Православная Церковь. И очень сожалел, что у нас эти возможности не используются.
Мы могли бы приносить пользу. Стать объединяющей, организующей, мобилизующей силой общества. А вместо этого…
— Раз вы сами об этом заговорили, давайте перейдем к политике.
— Политика меня очень интересует. То, чем я так долго занимался за границей, представляя там нашу Церковь и защищая интересы государства — это ведь тоже политика.
Я слежу за тем, что происходит в мире, с большим интересом. Читаю газеты, обязательно смотрю новости. Недавно вот нашлись благодетели, поставили мне в резиденцию особую антенну. Теперь могу принимать целых двадцать новостных каналов.
Чаще всего смотрю «Вести» по РТР, но, бывает, переключаю и на западные новости. Я изучал английский, французский и немецкий. Правда, толком ни на одном языке так и не говорю.
Многое из того, что я вижу, меня лично очень задевает. Недавние французские ядерные испытания в Тихом океане, например. Впрочем, вряд ли кого-нибудь заинтересует мое мнение по этому предмету.
— Когда в прошлом году в Польше проходили президентские выборы, польская Католическая церковь заняла четкую позицию. Было объявлено, кого и почему она поддерживает. Священники просили прихожан голосовать за определенных кандидатов.
— Я понимаю, о чем вы. Мы никогда не отдаем предпочтение определенным кандидатам. Мы поддерживаем тех, кто выступает за нравственное единство народа.